Чаму “Муштук і папка”?[#алька_пралітаратуру]Янка Брыль абраў такую назву для свайго твора не выпадкова, і гэта “невыпадковасць” мае за сабою вельмі сумную гісторыю.
У сакавіку 1989 года пісьменнік даведаўся, што яго старэйшы брат Валодзя быў забіты пад Кіевам падчас масавых растрэлаў. Апазналі яго па касцяным муштуку з надпісам “Брыль В.А”, які праляжаў у зямлі больш за палавіну стагоддзя. Тады ўсіх растрэляных скідвалі ў адну магілу, каб іх не апазналі, таму той факт, што Валодзя змог схаваць гэты муштук так уражае.
Ад брата Янке застаўся толькі гэты муштучок і папка з пратаколам допытаў №17643

“Начная зязюля дзённую перакукуе”

[#алька_прамову]

Гэта цікавая прыказка існуе адразу ў трох суседніх мовах (беларускай, польскай і расейскай) і перакладаецца ва ўсіх мовах літэральна. Але адрозненне ёсць: усе тры народа разумеюць гэтую прыказку па-рознаму.
1) Беларусы трактуюць так: калі жонка не можа атрымаць нешта жаданае ад мужа, то яна можа пераспаць з ім, ад чаго той падабрэе і падаруе жонцы тое, што яна хоча.
2) Палякі трактуюць так: палюбоўніца рана ці позна “перакукуе” жонку, г.з. муж сыдзе ад сваёй жонкі да палюбоўніцы.
3) Рускія трактуюць так: як бы моцна свякруха не апекавала свайго сына, ён ў канечным выпадку абярэ ў прыярытэт сваю жонку.

[#алька_пралітаратуру]

Максім Танк, які нарадзіўся 17 верасня на Заходняй Беларусі, вялікую частку жыцця марыў аб аб’яднанні Захаду і Усходу. Мы не ведаем, ці загадваў ён гэтае жаданне на дні нараджэння, але яно пачало адбывацца менавіта 17 верасня

[#алька_пралітаратуру]Вядомы народны паэт Янка Купала мае вельмі цікавую гісторыю свайго псеўданіма.
Нагадваю: сапраўднае імя паэта – Іван Дамінікавіч Луцэвіч.
Папершае, трэба адзначыць, што Іван і Янка гэта насамрэч адно і тое ж імя толькі ў розных формах. Таксама Купала абрана не абы якава: паэт нарадзіўся на Купалле. (+ да імя: Купалле гэта свята на Івана Купалу).
Але трэба нагадаць, што спачатку псеўданімам творцы было Янук Купала. Янук – памяньшальна-ласкальная форма мужчынскага імя Ян, а Янка – жаночага імя Яна. Змена адбылася таму, што ў беларускай мове ўсе склады імкнуцца да адкрытасці (г.з. заканчваюцца на галосны), у выніку Янка Купала проста гучала лепш за Янук Купала для беларускага вуха.

[#алька_працікавае]Беларускае слова “гарбата” ўвогуле не беларускае.
Яно ўтварылася ад дзвюх лацінскіх слоў: herba [ɦэрба] – трава, і thea [тэа] – чай. У дакладным перакладзе будзе травяны чай

“Сучасная беларуская мова” (Т.Л.Чахоўская, Г.К.Чахоўскі)

[#алька_прамову]

некогда принадлежавший этому архимандриту Спасо-Ярославского монастыря, ныне находится среди книг библиотеки синодальной типографии. Версию о покупке комиссионером Слова приводит также и Евгений Болховитинов: граф якобы купил рукопись «в числе многих старых книг и бумаг у Ивана Глазунова, все за 500 р., а Глазунов после какого-то старичка за 200 р.». Сходную легенду сообщает и сын Н. Н. Бантыш-Каменского Д. Н. Бантыш-Каменский («все эти драгоценные хартии были куплены безграмотным книгопродавцом за двести рублей ассигнациями»)”.
“Книгопродавец В. С. Сопиков, крайне раздосадованный, мягко выражаясь, неточностями этого рассказа, написал письмо Калайдовичу. В нем он сообщил, что рукописи Мусиным-Пушкиным были куплены у него не в 1792 г., а в 1791 г. и не содержали никаких древних материалов (среди них находились лишь печатные указы Анны Иоанновны и 37 книг журнала о деяниях Петра Великого). Все рукописи помещались «на одних обыкновенных роспусках». Лаврентьевская летопись и летопись Кривоборского были приобретены графом совсем другим путем”.
“Основываясь на сообщении Н. М. Карамзина, Л. А. Дмитриев допускает, что рукопись Слова граф присвоил из монастырских книг, полученных им в качестве обер-прокурора Синода по указу Екатерины II 1791 года. Он склонен полагать, что Слово находилось в одном из хронографов, полученных Мусиным-Пушкиным из Ярославля, оставленных им у себя и погибших вместе со всем собранием. Действительно, обер-прокурор Святейшего Синода беззастенчиво пополнял свои книжные богатства за счет рукописей, попавших в Синод. Но в составе хронографов, отправленных Мусину-Пушкину из Ростовской консистории 20 ноября 1792 г., Слова, судя по их описанию, не было. В Ярославской консистории хранилось всего пять хронографов и одна Степенная книга. Из их числа три хронографа и Степенная были отобраны для посылки в Синод по указу 1791 года”.
“Вряд ли следует особенно гадать, откуда Мусин-Пушкин получил хронограф: это был хронограф «в десть» Спасо-Ярославского монастыря (редакции 1617 г., судя по его отрывкам, приведенным Дмитрием Ростовским). Уже в описи 1788 г. на полях сделана весьма странная помета: «Оной хронограф за ветхостью и согнитием уничтожен». Тут же карандашем поставлено четыре вопросительных знака. «Значит, — пишет Е. М. Караваева, — кому-то показалось подозрительным такое «согнитие». Под предлогом «согнития» Иоиль мог взять себе хронограф, который потом попал в руки Мусина-Пушкина”.
“Отвергая предположение Л. А. Дмитриева, сделанное им в 1962 г., следует признать более убедительной его гипотезу 1960 г.: «Весьма вероятно, — писал он, — что хронографы в августе 1792 г. были посланы Мусину-Пушкину в то время, когда у него на руках уже был хронограф со «Словом о полку Игореве». Дмитриев позднее писал, что «если бы Иоилю было известно «Слово о полку Игореве», то он или сам бы предпринял издание этого памятника, или сообщил бы о своей находке в печати». Довод серьезный, при одном условии: Слово о полку Игореве — памятник XII века. Но если Слово находилось у Иоиля и он все-таки его не издавал, то остается предположение: Иоиль знал, что это произведение не было древним памятником. Если же считать Ивана (Иоиля) Быковского автором Слова, то невозможность для ярославского архимандрита издать это произведение, проникнутое передовыми рационалистическими идеями, наполненное «Даждьбожьими внуками», станет самоочевидной. Ведь «писатели XVIII века, — пишет П. Н. Берков, — очень строго отбирали материал и сознательно оставляли за пределами издания произведения, которые считали по разным причинам неудобным выпускать в свет под своим именем»”.
Скарочаная версія Зіміна:
Аўтар “Слова” – Іван (Іаіль) Быкоўскі, архімандрыт Спаса-Яраслаўскага манастыра. Ён напісаў яго для Мусіна-Пушкіна, таму што тот узяў грошы на даследванні з царскай казны, а потым выдаткаваў не па прызначэнні. “Слова”, у яком вельмі зручна знаходзілася інфармацыя аб прадмеце даследвання Мусіна-Пушкіна, было ўложана ў Яраслаўскі рукапісны зборнік №323 і нібыта выпадкова знойдзена у 1790-е гады.

Чаму “Слова пра паход Ігара” не памятнік ХІІ стагоддзя? [#алька_пралітаратуру]
Зараз размова будзе аб не акадэмічнай тэорыі А.А.Зіміна, таму разумейце, што гэта тэорыя ідзе насуперак усім філалагічным школам, і што трэба ставіцца да яе не занадта даверліва.
Каб распавядаць пра тэорыю Зіміна, трэба распавесці пра акадэмічную думку наконт паходжання “Слова”.
У 1790-е гады дзяржаўны дзеяч і гісторык Мусін-Пушкін выпадкова знайшоў “Слова” у складзе ўжо пашытага Яраслаўскага рукапіснага зборніка №323, старонкі былі проста ўкладзены ў кнігу. У 1795 годзе Мусін-Пушкін, Бандыш-Каменскі і Маліноўскі прадстаўляюць “Слова” Кацярыне ІІ у асобным рукапісным выданні. У 1797 годзе Карамзін публікуе “Слова” і яно становіцца дасткмным грамадству.
Але…
“Странным казался и язык древней поэмы, в котором находили слова и выражения из современных украинского и польского языков. Непонятно было вообще, о каких еще «старых словесах» мог написать автор Песни XII века” – Зімін, “Слово о полку Игореве”.
Гэта першае, што не так са “Словам”, але не галоўнае. Галоўнае: як Мусін-Пушкін знайшоў “Слова” і што знайшоў яго менавіта Мусін-Пушкін.
Далей будуць цытаты кнігі Зіміна без маіх каментароў, каб вы самі змаглі зрабіць вынікі, на якія я не буду ўплываць.
“А. И. Мусин-Пушкин уклонялся от освещения истории приобретения рукописи, и только молодому и энергичному исследователю К. Ф. Калайдовичу он сообщил, что рукопись, содержавшая Слово, была куплена его комиссионером у архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля. Калайдовичу также удалось найти среди рукописей Синодальной библиотеки псковский Апостол с припиской 1307 г., которая очень напоминала одно из мест Игоревой песни. Получалось, что уже в начале XIV в. какой-то безвестный писец знал текст Слова о полку Игореве”.
“Видел рукопись Слова и видный палеограф А. И. Ермолаев. Правда, остается неясным, насколько пристально он знакомился с нею. Много позже А. Глаголев, ссылаясь на рассказ А. X. Востокова, передавал, что Ермолаев датировал рукопись XV веком. В этом рассказе не вполне ясно, имел ли Ермолаев в виду всю рукопись сборника в целом или одно Слово о полку Игореве. Та же неясность сохраняется и в сообщении типографщика С. А. Селивановского, который печатал «Ироическую песнь». Он говорил Калайдовичу, что «видел в рукописи песнь Игореву. Она написана, точно, в книге, как сказано в предисловии, и белорусским письмом, не так древним, похожим на почерк Дмитрия Ростовского». Вот и все показания лиц, непосредственно знакомившихся с мусин-пушкинским сборником”.
“Судя по тому, что заголовок мусин-пушкинского списка хронографа 1617 г. совпадает с очень поздними списками этого памятника, то вряд ли его можно датировать временем ранее второй половины XVII века. Да и сообщение Селивановского о «белорусском письме» рукописи, сходном с почерком Дмитрия Ростовского, ведет нас к почерку конца XVII — начала XVIII века. И вместе с тем трудно просто отбросить наблюдение Карамзина и других очевидцев, датировавших рукопись Слова XV веком. Тогда совершенно естественно предположить, что сборник был составным и что почерком конца XVII — начала XVIII в. был написан хронограф 1617 года”.
“Издатели «Ироической песни» ничего не сообщили читателям, как и откуда приобрел это произведение Мусин-Пушкин. Только в 1813 г. граф под настойчивым напором Калайдовича сообщил этому пытливому исследователю, что Слово о полку Игореве попало к нему от бывшего архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля.
Письмо Мусина-Пушкина полностью не сохранилось и известно лишь в извлечениях, приведенных Калайдовичем уже после смерти графа. Из него видно, как Мусин-Пушкин старается затемнить историю приобретения рукописи.
Он сообщает, в частности, что Слово в составе других рукописей Иоиля приобрел не он сам, а его комиссионер, причем тогда, когда бывший спасо-ярославский архимандрит впал в нужду. Однако, Иоиль получал большую пенсию (500 руб.) Косвенное свидетельство того, что часть книг Иоиля попала синодальному обер-прокурору, можно усмотреть в том, что экземпляр «Великого зерцала»(изд. 1633г.),

[#алька_працікавае]

Усім вядомае слова “чур”, якім вы, хутчэй за ўсё, карысталіся ў дзяцінсіве ў гульнях, дзе выбіралі кагосьці (напрыклад калі ў хаванках выбіраюць таго, хто будзе шукаць), з стараславянскай мовы перакладаецца як “Божа захавай/уратуй мяне”, таму мы літаральна пыталі Бога аб тым, каб (не) рабіць нешта