Я пишу на вырванных страницах,
суматошным воздухом дышу.
Я живу в гробницах и в больницах,
негашеной извести прошу,
ради бога. Бабочка взлетает,
тараканы ходят по стене,
и луна бессмертная вплетает
в нервное сплетение ко мне
нить свою белесую, о боли
говорит – почувствуешь её,
в пышно зарифмованном камзоле
вывернешь карманы, лезвиё
на руке блеснет и загорится,
как звезда на первом рубеже
или взгляд безумного сновидца,
и любовь, которая уже.

Терентьев, 1968

Не ветер, вея с высоты,
Листов коснулся ночью лунной;
Моей души коснулась ты —
Она тревожна, как листы,
Она, как гусли, многострунна.
Житейский вихрь ее терзал
И сокрушительным набегом,
Свистя и воя, струны рвал
И заносил холодным снегом.
Твоя же речь ласкает слух,
Твое легко прикосновенье,
Как от цветов летящий пух,
Как майской ночи дуновенье…

Алексей Толстой

Будь снисходителен, потому что каждый живет эту жизнь впервые

…И не злоба уже,
но какая-то вечная жалость
и печаль на душе,
и любовь. Вот и всё, что осталось
чёрной ночью без снов.
Слышу скрежет металла и стоны —
то на бойню сынов
отошли и идут эшелоны.
Где ты, гордость моя?
Как стыжусь я покоя и воли.
«О, я с вами, друзья —
не от пули умру, так от боли…» —
не кричу, а шепчу.
И, теряя последние силы,
прижимаюсь к плечу,
вырываюсь от мамки-России,
и бегу в никуда,
и плетусь, и меня догоняют.
…И на космы звезда
за звездой, как репей, налипают.

1996, январь

Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза, —
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена
Истомой — сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.

Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.

Осип Мандельштам, 1909 г.

самое страшное, что человек привыкает ко всем. но есть вещи, к которым привыкать нельзя вовсе.

Так тихо,
что стыдно глаза распахнуть
и на землю ступить.
Так тихо, что страшно.
Так тихо, что ноет спина.
Так тихо, что слово любое сказать —
все равно что убить.
Визжащий, орущий, разболтанный мир
заболел тишиной.
Лежит он —
спеленут крест-накрест
ее покрывалом тугим.
Так тихо, как будто все птицы
покинули землю,
одна за одной.
Как будто все люди оставили землю
один за другим.
Как будто земля превратилась
в беззвучный музей тишины.

Так тихо, что музыку надо, как чье-то лицо,
вспоминать,
Так тихо, что даже тишайшие мысли
далёко слышны.
Так тихо, что хочется заново
жизнь начинать.

Для себя я всегда еще не решен, незакончен, не оформлен; у меня нет — по отношению к себе — того "избытка видения", что дается вненаходимос-тью.

«Бред» — определение того самого вышколенного просвещенного сознания, удерживающего в «клетке».

Блаженство художественного творчества заключается для артистической души прежде всего в возможности одновременно жить всеми своими противоречивыми душами, в обретении вне жизненной территории и для реализации своего много душия и тем самым, в уводе своей первопланной, конкретной жизни из-под знака раздвоения и борьбы, из-под угрозы взрыва и катастрофы.

Федор Степун