Лукас: Сегодня мы будем снимать тренд "выслушай меня" с тортом, который испекла...?

Атанасия: Не я. Он покупной.

Лукас: Слава тебе Господи. Сегодня все уйдут живыми.

Иджекил: Я начинаю. Ставит на торт палочку с распечатанной Незуко

Дженнет: Мне кажется это слишком скучно.

Лукас: И очевидно. Я следующий.

Лукас: Мой краш это плод мирового дерева.

Атанасия: BRO....

Лукас: Блять у меня хотя бы аргументация есть!

Иджекил: Висит груша нельзя скушать да.

Лукас: Ой пошел ты.

Дженнет: Моя очередь.

Дженнет: «полная семья с двумя живыми родителями»

Лукас: Ты как никто из нас далека от своей мечты.

Атанасия: Муж наелся груш говорит.

Иджекил: Ладно, Атанасия. Твоя очередь.

Атанасия: Хорошо.

Атанасия, ставя шпажку с распечатанным человеком: Мой краш это-

Иджекил:

Иджекил: ЭТО МОЙ ОТЕЦ?!

Меня все ещё уносит как душевнобольную с этих мемов

Со времён когда я жила на этом канале прошло много времени, и честно, все это я вспоминаю как один огромный наркотрип, среди которого Лукас во всех аушках регулярно творящий хуйню врезается в память сильнее всего

Всем добрый вечер

Христос Воскрес, с религиозным днём нас — в комментариях арт от Стивы к Роджер/Лукас по концепту выше

Нет ну понимаете такое событие можно и разбудить вас

Я просто вспомнила что Лукас все ещё состоит в моих топ-3 любимых персонажах?

И такая "хм что-то я с этой еблушей ничего давно не писала"

Лукас был могущественным существом — «Человеческая форма лишь оболочка. Там, откуда я, материя давно не в почете, но чтобы твой крохотный мозг не взорвался, ты видишь меня таким»

Может быть, старше Земли. Может быть, сравнимый в своей ленте жизни с галактикой, вел себя настолько непринужденно-вызывающе, что его сын Иджекил, которому едва исполнилось восемнадцать, казался старше на его фоне.

— Эй. Я вообще то твои мысли читать умею.

А ещё он жил в его голове, наверное с большими привелегиями, чем сам Роджер.

Лукас — муза, сотканная из лунного света, вышитый серебром и кровью на льне. Путающийся с его тенью, спрятавшийся в ночи, и наблюдающий алыми, предостерегающими глазами.

Лукас вил из него не веревки даже — развязал его сознание, раньше сжатое в тугой канат, на жалкие ворсинки, и плёл из них что вздумается.

У него была хорошая фантазия. И высокие потребности. Что Роджеру, казалось бы, не шло в пользу...

...но, все же, быть особенным не для человека, не для бывшей жены, которая ушла к молодому любовнику, а для всемогущего бога, было потрясающим чувством.

Лукас, всеобъемлющий паразит, который занимал все мысли, забивался пылью на дне лёгких, ворочался между ребер назойливым червячком, и шкрябал-шкрябал его плоть изнутри, не изучая даже... Изучил уже, всего и подавно. А потребляя и присваивая себе.

Лукас любил присваивать. И тогда, когда им восхищаются.

— Нравится, Роджер? — Слизывает с его члена белесые остатки, и нахально улыбается, как объевшийся сметаны кот. — Нравится это превосходство, я слышу.

Боже упаси что это происходило хотя бы только в его снах, иначе себя бы он не простил.

— Бог не спасет, не жди. Но если что, всегда зови меня — я ничуть не хуже.

Когда я пишу по ОЯСП, и у меня снова выходит какая-то мрачнятина с Лукасом, я в своей голове ору типа "Я все ещё достойна!"

Нет, серьезно
Этот паттерн написания текстов уже в голову въелся