канал закрыт

глубокая любовь доводила до беспамятства, вырисовывала шрамы на белых запястьях, заставляла белоснежные, словно хрусталь, гипсофилы в легких гибнуть, сохнуть и мрачнеть, выставляя из почернелых стволов шипы, пронзая объект бесконечной любви.

я так глупо влюбился в твои глаза, что холодно оглядывали меня, заставляли тело оросить мурашками, а колючую боль коснуться сердца. лишь вуаль тепла укрывала меня от приближающейся боли, давала надежду на твою любовь, а сердце знало - это всё иллюзия моего сознания.

знаете как сильно я хотела фотокарточку шоты..

я сильно плачу

кхх - моя самая большая слабость и самая большая любовь

я целовал каждый шрам, каждую боль что была нанесена днем без света луны и каплей крови. я видел в нем ангела, правда.

я говорил губами с каждой его родинкой, каждую оглаживая подушечками нежности. мы имели тесный контакт, мы чувствовали тепло друг друга.

в комнате до ужаса жарко, а звезды поглощают наш неумолимый голод. я вбиваюсь в остатки простыней, оставляя на каждом сантиметре соленую слезу. забыть о тебе было и в правду тяжело, было проще прыгнуть с моста сожалений.

руки блуждают по вселенной, дотрагиваются до каждого млечного путя, сопровождая его светом не простительного восхищения.

юнги любил талию тэхена, ведь знал, что в момент когда он почувствует приближение страха за образом смерти, он прижмется к ней. он оглаживал, обнимал, кусал, пробовал, зализывал. целовал каждый миллиметр, на что ким отвечал мычанием у уха темноволосого.

юнги не просил слова "я тебя люблю", он сам их говорил. ранним утром за чашкой горького кофе, под лучами береговой тоски у холодного моря, каждую ночь, когда вбивался в тэхена стальной силой. (чувствами)

он знал что тэхен не чувствует, знал, но верил что ошибается. верил, что вселенная подарила ему это сокровище забесплатно, но пока тэхен не понял что встретил своего обладателя.

тэхен и в правду драгоценный, юнги это знал.

тёмный лес таит много тайн, в нем можно утонуть? мин не знал. знал лишь то, что смотреть в глаза киму не может, уж слишком погряз в них. плескается своими надеждами, слезами, кровью, страхом. слепо верит что когда-то, проснувшись на порывах солнечного луча, не потеряет силуэт, что одиноко топил юнги в грязи любви.

чёрными крыльями ангела проростает спина мина, что покрыта мурашками и царапинами от ногтей тэхена. он нашёл в этом радость, что хоть что-то от тэхена он имеет, не только тело.

юнги стоит на обрыве, чувствует дыхание у спины, чувствует толчок, чувствует мокрый шёпот:

— прости, за то, что не любил, — тэхену жалко мина, он не питает к нему ничего, кроме жалости и потных поцелуях во времена вечной зимы. отпускает, теряет из виду.

мин юнги утонул в бликах глаз тэхена, тот не держал его, дал спрыгнуть самому, не желал слышать стук сердца.