Для парня, который не в состоянии объяснить себе ни-че-го это приобрело характер влюблённости. А ему просто холодно всю жизнь.(из статьи в интернете)

Если бы Славяне объединились вокруг русского народа, тогда не было бы на свете силы, способной разрушить их мир и благополучие.
В единении Славян — их сила!
(по Ф.Абрамову)

Борис Рыжий

Отполированный тюрьмою,  
ментами, заводским двором,  
лет десять сряду шел за мною дешевый урка с топором.

А я от встречи уклонялся,  
как мог от боя уходил:  
он у парадного слонялся —  
я через черный выходил.

Лет десять я боялся драки,  
как всякий мыслящий поэт.  
...Сам выточил себе нунчаки  
и сам отлил себе кастет.

Чуть сгорбившись, расслабив плечи,
как гусеничный вездеход  
теперь иду ему навстречу —  
и расступается народ.

Окурок выплюнув, до боли  
табачный выдыхаю дым,  
на кулаке портачку «Оля»  
читаю зреньем боковым.

И что ни миг, чем расстоянье  
короче между ним и мной,  
тем над моею головой  
очаровательней сиянье.

С женщинами главное \- не забывать, что на свете есть много других женщин... (из Вампилова)

Давайте-ка без тюри-пури
(Арсентьев А.С.)

Давайте, парни, парни из пекарни
(Арсентьев А.С.)

Юмор сцены с Беттиной в том, что она своим идиотизмом тормозит ход пьесы
(Конышев А.В.)

Жан Батист Поклен Мольер
Был такой драматург, он же актер, он же, говоря современным языком театральный деятель, продюсер, антрепренер. Родился в семье королевского обойщика (обивал тканями стены). Это было очень серьезное дело, надеялся передать его сыну. Но Жан отправленный в колледж, полюбил античную литературу. Заниматься обойным делом на захотел, решил создать свой театр. Назвал «Блистательный театр» и прогорел, потому что ни труппы, ни репертуара. Уехал в провинцию. Играл с товарищами фарсовые сценки, смотрел итальянские спектакли. Понял, что надо создавать себе репертуар. Начал с фарсовых сценок, которые имели успех у зрителя. Подзаработал денег и вернулся в Париж. Герцог Орлеанский, дружок по колледжу, устроил ему показ при дворе. Театр мог существовать по закону только под покровительством высокопоставленного лица. Их покровителем стал брат короля, они стали третим театром во Франции. Первые маленькие комедии - слабенькие, но уже появился персонаж Сгонорель, переходящий из пьесы в пьесу. Начал писать сатирические вещи. «Смешные жеманницы» наделала бурю среди светских дамочек. Демократический партер одобрил, а аристократические ярусы негодовали. Людовику 14 понравилось. Отдали Поле-Рояль. Мольер начал строить свой театр также как и Шекспир, на паях. В театре было единоначалие Жана, но который советовался со старостой театра. У ящика с деньгами было два ключа. По сути, это худрук и директор. Лагранж - известный староста театра, архивариус.
Почему Мольер не смешной. Фокус в том, что при всей фарсовости ситуации, у него глубоко психологический материал. Мольер в отличие от Шекспира, судя по всему, был актер грандиозный. Он писал пьесы с людей, в том числе, которые сидели в зале. Три главный пьесы: Тартюф, Дон Жуан, Мезантроп. Грибоедов подробненько на французском языке читал Мезантропа. Пушкин очень внимательно изучал Мольера. Мольер на нашу сцену пришел в переводах с немецкого или польского.
Его дар, его видение мира, видение природы человека. Читая вслух, пьесы смешнее. Тартюфа запретили напрочь, как только он сыграл ее без цензуры, как только до ребят из церкви дошло в чем их обвиняют, они бегом к королю жаловаться, а он очень зависим от них. И пять лет Мольер боролся, чтобы вернуться эту пьесу на сцену. Поэтому надо было работать, содержать труппу, жен, женщин. Когда обижалось третье сословие - это было нестрашно. Но когда дворяне, как в Дон Жуане или церковь, как в Тартюфе, тут возникали сложности. Спустя пять лет разрешили играть Тартюфа с небольшими уступками. Людовик завтракал с ним, крестил его детей. Когда ему сообщили, что Жан умер, тот сказал, что Мольер - бессмертен. Марчелли в Нациях хрень поставил. Тартюф поддается обильным трактовкам. Тартюф Эфроса в МХТ с Любшиным, Калягиным и Вертинской. Уморительно смешно и страшноватенько в финале. Дон Жуан - бродячий сюжет, зародившийся в Испании. Дон Жуан Эфроса. Спектакль с двумя составами главных героев, и от того, кто играл главную роль, менялась концепция спектакля. Михаил Казаков и Николай Волков. Вялый Дон Жуан Волкова, который отрабатывает свою биографию, легенду о себе. Казаков черпал философское размышление из жизни. Трибунцев - Дон Жуан у Перегудова. Мольер, как актер, говорят, породил множество штампов. Другие актеры пытались повторить за ним, его мизансцены. Финал в Скупом, он шел и гасил все свечи, говоря, что надо экономить, потом гасил свою свечу и клал в карман, эту мизансцену еще долго во Франции использовали все актеры. Когда мы пытаемся по поверхности рассмешить - не получается. Только изнутря. Гоголь выписывал ходы из Мольера, и они пригодились в Женитьбе.
«Чайка» МХТ. Больше всего мне страшно, что им всем так нравится самим. Не всегда на выходе получается так все хорошо.

Хрупкая, с волосами, спрятанными под косынку, со светлыми глазами, устремленными прямо вперед, ты была моим единственным войском, но с этим маленьким верным солдатом я мог завоевать весь мир!.. Даже в первое утро на «Арго» с тридцатью своими матросами, готовыми отдать за меня жизнь, я не чувствовал себя таким сильным. А по вечерам, на привале, когда солдат и полководец снимали, пропыленную одежду, они поражались тому, что одинаковое платье скрывает, мужчину и женщину, которые, оказывается, любят друг друга…
Пусть теперь мы несчастны, Медея, пусть между нами все кончено и мы страдаем… На эти дни нам были дарованы, и никаким позором, никакой кровью их нельзя запятнать…
Молчание. Язон задумался. Пока он говорил, Медея села на корточки, обхватив руками колени, низко опустив голову. Он тоже присаживается рядом, не глядя на нее.
Но потом к маленькому воину вернулось его женское обличье, а полководцу тоже пришлась снова стать мужчиной, и тогда мы начали причинять друг другу страдание. Другие девушки проходили по улицам, и я не мог не оглядываться на них. Впервые услышал я — и эта меня удивила, — как заливисто смеешься ты, разговаривая с другими мужчинами, а потом ты начала лгать. Ты солгала один раз, и эта ложь долго следовала за нами, как ядовитая тварь; мы отворачивались от нее, не смея взглянуть ей в глаза. Потом ты лгала еще, с каждым днем все больше и больше. И по ночам, когда мы молча отдавались друг другу, стыдясь, что наши тела вce еще остаются сообщниками, рой этих обманов копошился вокруг нас и смрадно дышал во мраке. Наша ненависть, должно быть, родилась в одной из этих любовных схваток, лишенных нежности, и с тех пор мы скитались втроем: ты, я и она между нами. Но зачем говорить о том, что уже мертво? Моя ненависть тоже умерла…
Медея (тихо). Если то, о чем мы говорим, уже мертво, то почему же мы оба так страдаем, Язон?
Язон. Потому, что все на свете рождается в муках и в муках умирает.

В хорошую хозяйку все входит
(разговор в столовой МГТ)