Из одного сочинения в другое кочует цитата о несчастных амазонках, которым жестокие взрослые в детстве прижигали (а то и отрезали!) правую грудь, чтобы не мешала стрелять из лука...

Читаю двухтомник воспоминаний мультипликатора Федора Хитрука, который он выпустил в 91 год. Там в приложениях довольно много текстов от других знаменитых мультипликаторов. Что, в общем, понятно – уникальность такого явления как «Союзмультфильм» была еще и в том, что для работы над проектами часто собирались… Скажем так - «временные созвездия из звезд первой величины».

Еще 5 фактов про Гулливера и его злобного автора (2)

Факт восьмой. Гулливер и японский разоблачитель

Уже в наше время у Перельмана появились последователи. Японский физиолог Тошио Куроки, профессор Токийского университета и университета Гифу, в 2019 году выпустил исследование, в котором опроверг вот этот постулат в романе Свифта:

"Император постановил выдавать мне еду и питье в количестве достаточном для прокормления 1728 лилипутов. Спустя некоторое время я спросил у одного моего друга придворного, каким образом была установлена такая точная цифра. На это он ответил, что математики его величества, определив высоту моего роста при помощи квадранта и найдя, что высота эта находится в таком отношении к высоте лилипута, как двенадцать к единице, заключили, на основании сходства наших тел, что объем моего тела равен, по крайней мере, объему 1728 тел лилипутов, а, следовательно, оно требует во столько же раз больше пищи. Из этого читатель может составить понятие как о смышлености этого народа, так и о мудрой расчетливости великого его государя".

Японский ученый указал, что швейцарский физиолог Макс Кляйбер еще в 1932 году вывел соотношение Р~W3/4 , где Р – скорость метаболизма в состоянии покоя, а W — вес. И если принять скорость метаболизма самого Гулливера за единицу, то скорость метаболизма лилипутов и великанов равнялась 1/42 и 42 соответственно. Поэтому Гулливеру нужна была еда и питье не 1728, а всего лишь 42 лилипутов (сразу возникает вопрос - куда придворные снабженцы девали лишнюю еду?).

Кроме того, японский профессор очень ответственно подошел к изучению романа, и рассчитал также продолжительность жизни, частоту сердечных сокращений, давление и частоту дыхательных движений лилипутов и великанов - но этими формулами я вас уже грузить не буду.

Кто-то скажет - "упоролся на отличненько", а я отвечу - а чем самураю еще заняться? Господин Тошио Куроки - профессор-эмерит. Эмерит, если кто не в курсе, это ученый, преподаватель или священник, который в связи с преклонным возрастом освобожден от выполнения своих ежедневных служебных обязанностей.

Факт девятый. Гулливер и безумные ученые.

Во всем мире наибольшей популярностью пользуются первые два путешествия Гулливера - к лилипутам и великанам. И только в Японии просто обожают третью часть про летающий остров Лапута - достаточно вспомнить, например, замечательный фильм Хаяо Миядзаки.

Возможно потому, что в третьей книге с большим старанием оплеваны долбанутые ученые (служителей науки Свифт тоже не любил, а Ньютона - просто ненавидел).

Чем лапутянские исследователи только не занимаются! Извлекают солнечный свет из огурцов и строят дома, начиная с крыши, выводят голых овец, создают пряжу из паутины, пашут землю свиньями, превращают дерьмо обратно в еду, создают порох изо льда и лечат больных, выдувая хворь с помощью мехов, вставленных в задницу.

А тамошние политики из враждующих партий, кстати, периодически обмениваются мозговыми полушариями, чтобы привести свой ум в равновесие.

Почитав про очередные законодательные инициативы наших избранников, категорически рекомендую перенять опыт.

Факт десятый. Лилипуты и коротышки.

Да, чуть не забыл. Коротышки из книг Николая Носова - Незнайка, Знайка, Пончик, Пилюлькин и прочие Фуксии и Селедочки были, как известно, «размером с небольшой огурец».

То есть примерно того же роста, что и свифтовские лилипуты.

Подозреваю, что они вообще - "адиннорот"

Чудище когтистое для утех постельных

"Аленький цветочек" - одно из первых удачных импортозамещений в русской литературе.

Спору нет - во все времена сказки пересекают границы и адаптируются под разные культуры с легкостью необыкновенной. Иногда заимствованные сюжеты становятся невероятно популярными на новом месте, как это произошло, например, на Руси со сказкой про "Бову-королевича", являющегося переработкой рыцарского романа Андреа да Барберино "Французские короли".

Но это всегда - безымянное и неподконтрольное "народное творчество". И лишь изредка "импортозамещение" является осознанным, а российский аналог западного брэнда изготавливает не анонимный сказитель, а известный писатель.

И в этом смысле "Аленький цветочек" был одним из первых удавшихся опытов в нашей стране.

Потом-то их будет много - "Волшебник Изумрудного города" затмит "Мудреца из страны Оз", популярность Буратино всегда будет на порядок выше, чем у Пиноккио, а доктор Айболит начисто переиграет и уничтожит доктора Дулиттла.

Но началось все с Аксакова.

Оригинал - французская сказка "Красавица и чудовище", как известно, старше "Аленького цветочка" практически на столетие. Наиболее популярный вариант сказки, после которого "Красавица и Чудовище" разлетелась по всему миру, был опубликован Жанной-Мари Лепренс де Бомон в 1757 году. "Аленький цветочек" вышел в 1858 году.

Любопытно, что к моменту выхода сказки Аксакова оригинал был прекрасно известен в России - первый официальный русский перевод, сделанный П.С. Свистуновым, вышел из печати через четыре года после французского оригинала, в 1761 году.

Занятно, что эта история демонстрирует нам не только пример "литературного испортозамещения", но и аналог "народного перевода Гарри Поттера", опережающего официальный релиз. Дело в том, что практически сразу же после французского первоиздания свой перевод сказки сделала Хиония Демидова. Да, да, из тех самых Демидовых, дочь известного владельца уральских заводов Григория Акинфиевича Демидова. Она назвала русскую версию сказки «Повесть о Лабеле и звере» и подарила ее в виде роскошно оформленной рукописной книги брату Петру Демидову.

Сказка, надо сказать, русским читателям понравилась, с официального перевода Свистунова было сделано несколько списков, которые ходили под самыми разными названиями вроде «Гистория о французском купце и о дочери ево имянуемой Красавицею».

Но популярность перевода все-таки была довольно локальной - не так, чтобы слух пошел по всей Руси великой и толпы фанатов образовались, как у Бовы-королевича. Многие образованные русские люди просто не подозревали о существовании французской сказки про красавицу и зверя.

В их числе был и будущий вождь славянофилов Сергей Аксаков, который книгу мадам де Бомон никогда не читал. А вот сказку, как выяснилось, знал наизусть с юных лет. Еще в детстве ее рассказывала ключница Пелагея, женщина трудной судьбы.

В молодости они с отцом бежали от злого хозяина, скрывались в Астрахани. Пелагея под чужим именем прожила на Волге больше 20 лет, и замуж вышла, и мужа похоронила. Чтобы выжить и прокормиться, много работала в услужении, в том числе и у персидских купцов, торговавших в Астрахани. Потом случайно узнала, что прежний злой хозяин перепродал всех крепостных, включая беглых, Аксаковым, о которых слухи добрые ходят.

Вернулась, повинилась и призналась, была прощена, жила в господской усадьбе, рассказывала барскому сыну сказки, которых наслушалась во время своей бурной жизни. В их числе - и переложение "Красавицы и Чудовища" на русский лад.

Эта история стала у мальчика любимой. Как он вспоминал в старости: "Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал её, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Пелагеи. Я так хорошо её передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений

О чем нам говорит этот отрывок? О том, что в этом несовершенном мире все течет, все изменяется... И только в политсрачах - все стабильно, никаких подвижек.