Дари приехала в Монголию! И мы в первый раз с ней встретились вживую, такой прикол 💙🇲🇳

tw: насилие

Конец нулевых, родители делают ремонт в квартире. Клеить обои помогает женщина бурятка, имени которой я, увы, не помню. Однажды она приходит с дочкой, которой очень понравиться играть на пианино, стоящем в моей комнате; у дочки ДЦП. А в другой день эта девушка появляется в очках, несмотря на пасмурную погоду. Прячет лицо, прячет огромный багряный синяк на нем. Тогда я наверное впервые испытаю дурацкую беспомощность, а еще злость на ее мужа, страх за женщину и ее ребенка.

Потом мне расскажут про подругу нашей родственницы, которая сибирской зимой шла пешком от тирана-мужа из соседней деревни в свою. Про одноклассницу отца, которая пила уксус и тоже спасалась пешком, убегая из райцентра в деревню к родным...

В бурятском обществе часто можно услышать, что у нас-то женщины чувствуют себя свободно и безопасно: говорят про большую роль женщины в кочевые времена, про культ матери и т.д. На деле все совсем по другому. По данным 2019 года Бурятия входила в число регионов, лидирующих по числу женщин, которые защищались от насилия и были осуждены за убийство. При этом на всю республику действует один фонд, помогающим женщинам, но основная его цель — это борьба с абортами 🫥

______________________
Все и так наверное слышали про дело Бишимбаева, бывшего министра Казахстана, который избил до смерти свою жену, а сейчас пытается избежать наказания. Каждый раз, когда вижу отрывки трансляций судебного разбирательства, вспоминаю всех тех женщин, о насилии над которыми мне рассказывали. И, кстати, не думаю, что те насильники понесли хоть какое-то наказание.

При этом российский центр Насилию.нет, работающий с проблемой домашнего насилия, признан иноагентом. Но им все равно можно донатить! Тем более у них недавно был день рождения.

Сёстры, берегите себя.

Как думаете про что следующий выпуск?

Один год и один день я в Монголии.

Я въезжала сюда с одним рюкзаком, в котором были ноутбук, камера и набор для бега — не бегства из России, а беговые кроссовки и лосины. Мой отъезд был не запланирован, первый месяц я жила у моих дорогих друзей.

Тогда Монголия дала мне базовое чувство безопасности, когда я параноидально и неоправданно думала, что в России меня ждет не лучшая участь. Потом это чувство расширились и углубилось: я в безопасности, потому что никто не шлет меня домой, не выкрикивает в мой адрес ксенофобных слов, я выгляжу как все, а когда говорю, что я бурятка, мне кивают и радуются. В Бурятии тоже так было, но тут я вспоминаю опыт в Питере.

Конечно, были и сложности. За год я не особо продвинулась в языке (очень стыдно), чувствовала фрустрацию, когда видела людей, похожих на моих родных, в бытовом плане я избегаю многого, чтобы не признаваться, что я почти не говорю на монгольском. Еще я отмечаю каждый день, что меня не сбили на пешеходном переходе 🥲

Очень рада, что мне довелось прожить здесь год. В 2018 году в Бурятии я была на свадьбе сестры и на шаманских обрядах дяди, тогда я увидела, что нас — моей семьи — много: на свадьбу приехали дальние родственники, на обряде шаман общался с духами предков. Тогда поняла, что за мной и вширь, и вглубь стоит много людей, я не одна и я не случайность. Теперь могу сказать, что за мной стоит целый бурят-монгольский народ. Не хочется, чтобы эти слова звучали архаично, но так я чувствую.

В этом году мне предстоит переезд в Европу, и я, честно говоря, начала немного побаиваться. Как будто это будет выход из душевой кабинки с горячей водой в холодную скользкую ванную. Но мир в целом жесток, справедливость — конструкт, а я, как выяснилась, совсем не одна. Так что все будет, как будет, а нам остается по возможности наслаждаться этой жизнью.

Ну и сука! Вот что крутится на языке, пока читаешь книжку «Йеллоуфейс» авторства Ребекки Куанг.

Это история о том, как белая американская писательница Джун Хейворд ворует черновик книги у внезапно умершей и куда более успешной авторки китайского происхождения Афины Лью. Повествование ведется от лица Джун. А книга, которую она своровала на этапе рукописи и «дописала», — о многотысячном Китайском трудовом корпусе, внесшим большой вклад в победу союзников в Первую мировую.

Как Джун корректирует текст о китайских наемниках в Европе, изначально созданный писательницей азиатского происхождения? Например, так:

- смягчает слюры против китайцев, которые настоящая авторка использовала в тексте, ведь оригинальный текст слишком уж biased. Да и вообще, по мнению Джун, британские и французские солдаты показаны в оригинале карикатурными расистами 🤡;

- превращает одного белого булли в китайца, а одного активно высказывающегося китайца – в вызывающего симпатию белого фермера;

- убирает сложные для не-китайского/белого читателя понятия о родстве из китайской культуры (Джун считает, что Афина их использует, чтобы она и ее читатели из китайской диаспоры выглядели умнее);

- добавляет любовную линию между китайцем и белой девушкой-спасительницей…

Работа Джун над книгой Афины — моя любимая часть текста, в которой можно проследить логику белого человека, обиженного на индустрию, где теперь царит хоть и номинально политкорректность и diversity.

Меня задел еще такой момент: Джун в разговоре с другими писательницами объясняла, почему она вообще заинтересовалась этой необычной темой (кхе-кхе) — потому что никто не говорит об этом! И ее коллега (тоже белая, судя по всему) делится:

«Это и мой подход. Я смотрю на пробелы в истории, на вещи, о которых никто не говорит. Поэтому я написала фэнтэзийный роман о бизнесмене и монгольской охотнице. … Очень важно думать о том, какие темы еще не охвачены англоязычными читателями. Мы должны создать пространство для голосов субалтернов, для подавленных нарративов…»
«И без нас эти истории не будут рассказаны», – соглашается Джун.

🤡
Это напоминает, хоть и не слишком в тему, недавнюю ситуацию с журналисткой CNN Кристиан Аманпур, которая во время разговора о палестно-израильского конфликте заявила, что сейчас в Газе нет журналистов. Когда ей возразили и отметили, что там есть палестинские журналисты (которые гибнут), Кристиан уточнила, что там сейчас нет независимых, западных журналистов.

Читаешь, кипишь и не можешь оторваться. Мне как фотографке еще откликнулись рассуждения героини о профессиональной зависти. Она описывает ее как страх, который сковывает тебя, когда видишь условный твит об очередном успехе твоих коллег. Неприятно в этом сознаваться, но я понимаю это чувство.

В общем, книжка классная. Я читала на английском, но недавно появился и перевод (который ругают). Рекомендую!

#наверное_книги

16 апреля в Москве на площадке музея «Гараж» состоится презентация книги «Якутское кино. Путь самоопределения». Книга уже доступна к покупке в магазине музея «Гараж» и некоторых книжных.

Автор-составитель Владимир Кочарян, режисер Костас Марсаан, этнолог Екатерина Романцова, исследовательница Алина Тимофеева и директор Якутского Международного кинофестиваля Ирина Энгелис представят книгу и обсудят насущные вопросы, связанные с якутским кино.

Вход свободный по регистрации

Москва, не пропустите классное мероприятие! 🎬