хочу вернуться туда зимой.

только вот у него еще 2 дочери и жена, поэтому:

Я читал много книг,
но тебя я прочесть не смог. 
Я писал много строк,
но тебя написать нельзя. 
Просто ты каждый раз появлялась под эпилог, 
Независимой тенью сквозь строчки мои скользя.

Я чертил на стене путь от комнаты до тебя, 
Рисовал твои руки на жёлтых страницах книг, 
И ужасно боялся нечаянно потерять 
Эту хрупкую связь, 
Возникающую на миг.

Снова выучив буквы,
я тщетно слагал слова: 
Получалось лишь имя, 
Звучащее как табу. 
Видно, формулу счастья случайно настиг провал, 
Ибо счастье моё умещалось в цепочке букв.

Я любил тебя? 
Боже, конечно же, 
Я любил. 
Но не так,
как народ любит музыку и вино. 
Если я был ранением,
ты была — белый бинт, 
Между жизнью и смертью связующее звено.

И от этой любви можно было сойти с ума.
От себя самого навсегда совершить побег. 
И я дал себе слово: за месяц создать роман,
Где не будет ни строчки, 
Написанной о тебе.

Я творил день за днём, 
Я писал обо всем подряд, 
Мой роман превращался в бессмертную ленту слов. 
Так прошло сорок дней.
И однажды под вечер я 
Окончательно понял: роман, наконец, готов.

Но когда я открыл его,
сделав глубокий вдох, 
Залегла сеть морщин в уголках потемневших глаз. 
Ведь на каждой странице, 
Исписанной от и до, 
Было имя твоё, повторенное сотни раз.

— Хии. Мам, у нас что, были зеленые яблоки? — Я их для тебя вчера купила, но ты уехала.