Два года назад скончался Первый Легат.

«Эта молодежь невыносима, невыдержанна, просто ужасна».
(Гесиод, 720 год до н.э.)

«Quadroboberus curva»
(надпись на опоре моста, найденная при раскопках в Сарматии)

Каждый квирит, решивший однажды обзавестись потомством, желает, чтобы потомки прославили его семейство. Чтобы они прилежно учились, были послушны родителям, в положенный срок нашли себе ремесло и сами, в свою очередь, произвели на свет детей. Но где же это видано, друзья мои, чтобы дети спешили выполнить волю родителей? Нет! Едва выпрыгнув из пеленок, они делают все, чтобы отец и мать поседели раньше срока, а прадед, спасавший когда-то Рим от полчищ Безумного Атаульфа, перевернулся в своем гробу.

Многие безумства перепробовала молодежь, и вот недавно Рим узнал о новом. Юноши и девицы нежного возраста надевают на себя карнавальные маски зверей, и старательно изображают таковых. Ходят на четвереньках, едят из миски, шипят и кусаются.

Это в целом безобидное, хотя и очень странное занятие немедленно привлекло к себе внимание сенаторов. Углядев в нем источник всех невзгод Рима, они схватились за головы и принялись стенать и вопить так, что даже нубийские демоны притихли в своих горшках. Прислушались, пытаясь понять, что за соперник такой у них объявился, способный ввергнуть Ойкумены в пучину тьмы и разрушения. Римская молодежь, не охваченная еще новой модой, тоже прислушалась, после чего побежала в лавку купцов-бакалейщиков за масками зверей.

Мне порой кажется, дорогие квириты, что амфитеатры и одеоны вскоре придется закрыть за ненадобностью. Римский народ и так от души веселится, глядя, как сенаторы надрывают глотки, требуя запретить изображать зверей под хоровой лай и мяуканье благородных девиц и юношей, сидящих на камнях у ступенек курии. Им вторит одобрительным ржанием откуда-то из-за угла матрона Иппоксения. А вот Урсус, любимый конь Божественного Августа, пока молчит: видимо, из опасения быть в чем-то уличенным коллегами-сенаторами.

Голосом разума в этой комедии оказался – кто бы мог подумать – любезнейший сенатор Милоний. Он справедливо заметил, что нет никакой нужды подогревать интерес к странной моде пустыми обсуждениями и запретами.

Едва ли не впервые, дорогие квириты, я с ним соглашусь. Мудрый человек не пытается остановить бурю: он направляет парус по ветру. Коль уж выбрали юные римляне такой способ показать себя городу и миру, то лучше бы нам поразмыслить, отчего так случилось. Неужели бытность человеком, квиритом, кажется юношеству тяжкой? Неужели она пугает их, вместо того, чтобы вдохновлять? Если так, то мы где-то допустили ошибку, и вот об этом бы сенатором стоило беспокоиться.

А мода скоро пройдет, дорогие квириты. Авгуры предсказывают в Риме и Остии к ноябрьским календам снег. Бегать на четвереньках станет холодновато.

Salve, любезные квириты!

Я, признаться, надеялся тихо провести эту осень за работой в огороде: там как раз созрела чудесная, краше и вкуснее прежней, капуста. Так, незаметно за трудами и днями настало бы событие, которого вся Ойкумена давно ожидает. Я говорю, конечно, о выборах парфянского царя. На сентябрьских идах аккурат прошли жаркие публичные дебаты претендентов на трон. Богач Трампарамп и нубийская жрица тянули друг друга за отсутствующие бороды, то и дело поминая всуе имя Божественного Цезаря Августа. Мы уже давно знаем, дорогие квириты, что без его высочайшей воли не происходит ничего. Ни пшеница на полях не восходит, ни скотина не дает приплода. И, разумеется, будущее Парфии определяет тоже Цезарь Август.

Надеждам моим сбыться было не суждено. Хотя я в итоге и брался каждое утро не за стилус, а за топорик для рубки капусты (она сама себя с грядок не уберет!), видит Юпитер – это было мне тяжело. То в Риме супружеская чета купцов-бакалейщиков делит склады и лавки так, что клочки по закоулочкам летят. То в Финикии случилось массовое и кровавое буйнопомешательство ученых рабов. Из земли ариев на Иудею сотнями сыпались выпущенные из катапульт огненные шары. И хотя любому разумному квириту было ясно, что до нубийских демонов очередь не дойдет, побеспокоиться все же пришлось – жрецам Золотой Жабы в первую очередь. Прежде покорные иудейские старейшины ныне все более неохотно прислушиваются к ним.

Зелебобикс тоже забегал словно блоха на шкуре бездомной собаки, требуя у варварских вождей поскорее принять его в племенной союз. Вожди, как и прежде, согласно кивают, заявляя, что без Умбрии племенной союз существовать никак не может – но принимать туда Зелебобикса не спешат. И ведь не лгут, дорогие квириты, не лгут!

Посудите сами: в любом хозяйстве пригодна выгребная яма, без нее действительно никуда. Но кто ж ее станет размещать на своем дворе у крыльца? Нет уж, пусть яма будет в сторонке. Так ровно поступают варварские вожди: свозят в Умбрию ржавые колесницы и стрелы, а также мешки с залежавшейся с прошлого урожая репой. И если насчет репы я не знаю, то первые совершенно точно уже заканчиваются. Римские легионы тем временем продолжают свой марш. Как знать, возможно уже на исходе зимы умбрийский вождь съест на обед слишком много мухоморов.

Я же, друзья, закончив с уборкой капусты, займусь погрузкой ее в телеги и отправкой в Рим, чтобы на форуме вы могли ее приобрести и насладиться сполна. А тем временем в Парфии выберут царя заместо мумии Бидона. Или царицу. Цезарь Август, помнится, говорил, что отдает предпочтение нубийской жрице. Впрочем, если победа достанется богачу Трампарампу – виноват будет все равно Божественный. Вне всяких сомнений.

Ave!

Дорогие квириты, а ведь я не ошибся! Все-таки нубийская жрица!