Слава Богу

Пели «Воскресение Христово видевше» на рассвете

— Видели!

В сердце затаили сокровище благих. Да, для благих Он — сокровище.

Везли по холодным рельсам в душных вагонах — родная посадская электричка.

Разговоры. Дорога. Снова «Тёплый приём» ждал десятками взглядов твой взгляд.

Сострадать — страдать.

Открываешь им сердце. Выпорхнуло оттуда что-то живое — то, что ты спрятал на рассвете сегодня. Вынул им.

Тихо поётся песнь победная. Продолжает побеждать.

Воссияй нам, Боже наш!

Рассветом! Молний изгибами!

Или лампой электрички посадской, которая домой меня

в вагоне тусклом

мчит.

Ребёнком крохотным завернусь в одеяло покаяния. Сомну крохотность свою в кулаке. Разжал. Кровь багряная снова хлынет из раны — снова живой.

Исповедуюсь в темноте Свету

— я не увидел красоты в них, осудил, махнул рукой.

Божественное молчание — Божественное!

Промолчать — всё что остаётся Богу.

Сегодняшний ответ — молчание благое.

Слово Его необтёсанной камня громадой на тонкие плечи гордости человеческой рухнуть может! Сомнёт! Раздавит!

Но

Но как же тихо Твоё терпение, Боже! Оно как рассвет. Тихо зреет во тьме наших дел, созревает лучезарным гневом в дали необъятной, а потом является — терпение гнева лучезарного Солнца правды.

Жмуримся. Вдруг ударит? Прям в лицо! С размаху! Заслужили!

А Он даже гневом согрел.

Кто-то убежал. Холодом обманулся — иудится, смоковницу свою ищет во тьме.

Смоковниц нет в холодном краю русском, но и дуба могучего ветви до земли склонит прося:

— Покайся, перестань.

Нужно побыть наедине с собой.

Постов в ближайшее время не будет. Прошу молитв. Всем мира.

«Господи, какое простое условие Ты дал нам для спасения: прощайте — и прощены будете, друг друга тяготы носите. Господи, дай нам вдуматься в нашу жизнь, и принять каждого, кого мы отвергаем, и каждого, кто нас отвергает, и просить прощения, или просить прощения, чтобы научиться нам и прощать…»

Митрополит Антоний Сурожский

Слава Богу за всё!

Отец мне часто говорит, что благодать всегда немножко через край.

Да, так оно и есть!

И ни кого слова не будет довольно к пению чудес Твоих, Господи.

Не готов значит я к встрече с Господом нашим...

О смерти можно рассуждать, представлять её, представлять себя крепким и несломленным в этот таинственный момент. Но увы всё иначе. Я раньше думал, что смерть можно поймать. Можно заключить её в протяжённость. Можно успеть сказать Богу хоть несколько достойных слов, попросить, покаяться.

Не успею...

В тот день я опаздывал на службу. Сел в такси и помчался. Ташкент. На жарких улицах этого города ужился особый стиль вождения — восточный. Сел у окна. Неуклюжий манёвр водителя. Машина встала боком к приближающемуся потоку металлических колесниц. Скорая с мигалками несётся на полной скорости. Вот моё окно — хрупкость. Смотрю и понимаю, что не успеет он остановиться. Этот громадный Ford должен был смять нашу хрупкую коробочку. Мои глаза напротив его фар. Синий значок с красивыми буквами. Я всё это запомнил навсегда.

Ну всё... Только эти два слова. Большего я не успел. Такое вот прощание, такая вот скудность.

В последний момент мой водитель нажимает на газ. Ford сносит багажник. Шоковое состояние и ни единой царапины.

На службу в тот день я немного опоздал. Полученный урок вспоминаю часто. Всегда пристёгиваюсь в машине, крепко держусь за ручки и понимаю, что смерть очень близко.

Не успеешь. Нужно сейчас.

Смерть — миг.

На улице хлынуло по тротуарам. Дождь.

Оставлю в этом пространстве моё любимое произведение Георгия Свиридова.

Тяжёлый вечер превращается в череду осмыслений после нескольких минут наедине с Георгием Васильевичем. Музыка — разговор с ним.

Великий!

В среду был в хосписе. Молчал, думал над этим.

Завтра воскресный день. Малая Пасха. Мироносицы рано утром пойдут ко гробу. Будут искать смерть, но...

Они нашли жизнь — Христа. Неожиданность.

Я шёл туда, где умирают люди. Но смерти там я не нашёл. Есть её иллюзия, пустое слово, мираж, но в то же время тайна.

Собралась большая семья фонда «Вера». Ждущие окружены заботой. Умиление, радость и много улыбок. И даже пони пришёл в гости!

Может праздник разбавил трагичность?

Может просто смерти нет?

Я снова иду на службу.
Снова убеждаюсь

Смерти нет, Он воскрес!

День — категория, ограничение вечного в пределах временного.

Семья — смирение младших, ответственность старших.

Любовь — жертва, действие вопреки, а не из-за чего-то.

Верность — вызов, внутренний стержень, умение сказать нет.

Дерзайте!