Поговорим о романе Мишеля Уэльбека "Возможность острова"

Безжалостный таймер сверху отсчитывает срок существования этого канала. Ровно так же отсчитывает срок существования человечества один из самых противоречивых писателей современности в своём, не похожем на другие его книги, романе Мишель Уэльбек.

"Возможность острова" – роман, написанный в несвойственном для писателя жанре антиутопии, содержащий свойственную писателю депрессивную оптику, без которой Уэльбека невозможно представить. Каждый последующий роман неугомонного француза содержит в себе всё большее и большее отчаяние. В этом плане его вполне можно сравнить с Луи-Фердинандом Селином, однако последний был куда менее изобретателен в части сюжетных линий. Благо, на дворе стояла первая половина двадцатого века, и склонность фантазировать проявлялась лишь у сумасшедших.

Но Уэльбек у нас герой конца 20-начала 21-го тысячелетия. В это время недостаточно быть желчным, невыносимым и упертым, если ты не являешься свидетелем и непосредственным участником грандиозных по своему масштабу событий, а именно этим и заслужил свою популярность Селин, если не брать в расчёт понятных исключительно французам языковых нововведений.

В романе Уэльбека две повествовательные линии, представляющие из себя дневниковые записи Даниэля 1 и Даниэлей 24, 25. Даниэль 1 являет собой образ типичного представителя угасающего человечества, погрязшего в своих желаниях гедониста, который не может смириться с собственным старением и несовершенством мира. Даниэли 24, 25 – потомки людей, которые путём клонирования и внесения неких изменений в ДНК были "усовершенствованы" и лишены тех слабостей, характерных обычным людям. Название им "неолюди". Они, следуя буддистской философии, лишены всяческих желаний и, соответственно, страданий. Вся книга построена на чередовании записей Даниэля 1 и комментариев его потомков-клонов.

Кроме того, в романе нашлось место и сектантской тематике. Так, главный герой Даниэль 1 становится почитателем культа Элохим – инопланетян, которые по мнению элохимитов, были творцами человечества. Главной целью элохимитов было бессмертие. Они сочетали в себе религиозность и веру в научный прогресс. Удалось ли им достичь бессмертия, вы узнаете сами, прочитав этот, пожалуй, лучший из прочитанных мной у Уэльбека романов.

Как бы кто не относился к Уэльбеку, его взгляд на мир самобытен и проницателен. Он – писатель-интеллектуал, что встречается не так часто в наше время. Его стиль узнаваем, дерзок и беспощаден, что тоже является редкостью. Читать его нужно умеренно, без фанатизма, иначе он быстро наскучит, потому что темы, затрагиваемые в его творчестве, не сменяются уже последние лет тридцать.

Напоследок, приведу несколько цитат из романа:

"Молодость, красота, сила: критерии у физической любви ровно те же, что у нацизма".

"Разжигать желания до полной нестерпимости, одновременно перекрывая любые пути для их осуществления, — вот единственный принцип, лежащий в основе западного общества".

"Любовь кончается не потому, что приелась, вернее, она приедается потому, что нас гложет нетерпение, нетерпение тел, которые знают, что обречены, но хотят жить, хотят в отведенный им срок испробовать все шансы, не упустить ни одной возможности, используя по максимум ограниченное, ускользающее, пошлое время, принадлежащее им, а значит, не могут любить никого, ибо все остальные кажутся им такими же ограниченными, ускользающими, пошлыми".

P.S. Канал будет жить.

#книги

Поговорим о романе Владимира Набокова "Приглашение на казнь"

Этот роман написан за две недели, на которые Набоков приостановил работу над своим, по мнению многих набоковедов, главным романом "Дар". Однако сам же писатель считал "Приглашение" своей лучшей работой.

Героя "Приглашения" тридцатилетнего Цинцинната Ц. обвиняют в страшном преступлении – "гносеологической гнусности". Дело в том, что он "непрозрачен" для других, а в том времени и мире, где происходит действие, это недопустимо. Цинциннат долгие годы скрывал свою "непрозрачность" от других, однако с годами потерял бдительность. Теперь он приговорен к казни.

"Чужих лучей не пропуская, а потому в состоянии покоя производя диковинное впечатление одинокого темного препятствия в этом мире прозрачных друг для дружки душ, он научился все-таки притворяться сквозистым, для чего прибегал к сложной системе как бы оптических обманов, но стоило на мгновение забыться, не совсем так внимательно следить за собой, за поворотами хитро освещенных плоскостей души, как сразу поднималась тревога".

"Приглашение на казнь" нередко относят к жанру антиутопии, сравнивают с "Процессом" Кафки, замятинским "Мы" и другими жанровыми собратьями. При этом сам Набоков утверждал, что к моменту написания книги Кафку не читал. "Мы" Замятина с явным футурологическим уклоном также имеет мало общего с натуралистичностью набоковского мира. "Приглашение" представляется, скорее, неким манифестом поэта против "пластмассового мира", в котором он вынужден прибывать.

"Я тридцать лет прожил среди плотных на ощупь привидений, скрывая, что жив и действителен, - но теперь, когда я попался, мне с вами стесняться нечего".

В набоковском романе сосуществуют два Цинцинната. Если для одного тюрьма реальна, то для другого – видение, бред. Двойственность Цинцинната постоянно подчеркивается Набоковым.

"Речь будет сейчас о драгоценности Цинцинната; о его плотской неполноте; о том, что главная его часть находилась совсем в другом месте, а тут, недоумевая, блуждала лишь незначительная доля его, – Цинциннат бедный, смутный, Цинциннат сравнительно глупый, – как бываешь во сне доверчив, слаб и глуп. Но и во сне – все равно, все равно – настоящая его жизнь слишком сквозила".

Таким образом, подчеркивается малозначительность видимого мира для поэта. Даже само тело воспринимается им как тюрьма. Отсюда возникают трактовки романа, отсылающие нас к гностицизму – учению, согласно которому мир делится на идеальный, созданный Непознаваемым Богом, и неидеальный, придуманный несовершенным демиургом. Чтобы попасть в идеальный мир нужно быть не только носителем тайного знания, но и расстаться с телесной оболочкой, которая по мнению гностиков сковывает свободную душу. Цинциннат, являясь поэтом, является носителем тайного знания. Соответственно, последним шагом для попадания в подлинный мир для него становится смерть, которой он страшится.

«А я ведь сработан так тщательно, – думал Цинциннат, плача во мраке. – Изгиб моего позвоночника высчитан так хорошо, так таинственно. Я чувствую в икрах так много туго накрученных верст, которые мог бы в жизни еще пробежать. Моя голова так удобна…»

Только преодолев свой страх, Цинциннат из приговоренного к казни перевоплощается в казнённого. В самом названии романа подчеркивается условность той казни, которая ждёт Цинцинната. Казнь осуществляется только тогда, когда к ней готов сам приговоренный. При этом говорить о смерти Цинцинната можно лишь принимая за основу тот факт, что умирает неподлинный Цинциннат, в то время как настоящий Цинциннат получает в дар настоящую, подлинную жизнь. Вместе с тем для него перестают существовать все те декорации фальшивого, пошлого мира, от которого он так страдал.

"и Цинциннат пошел среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему".

#книги

Поговорим о романе Луи-Фердинанда Селина "Из замка в замок"

На дворе 2022 год и читать в это зубодробительное время хочется лишь то, что напрямую связано с историей. Так уж случилось, что ближе всего к происходящему сегодня оказываются события из первой половины прошлого века. Самое забавное, что дискурс так и не поменялся спустя столько лет.

Эдуард Лимонов в книге "Священные монстры" называет Селина "желчным инвалидом". Замечание меткое, но не требующее особой наблюдательности. Каждый, кто прочитал хотя бы 10 страниц любого романа французского писателя, заметит это и без увеличительных стекол близорукого с рождения Эдички. Голос Селина – голос проигравшей стороны. Проигравшим не дают право голоса, а историю, как известно, пишут победители. Именно поэтому после войны тексты Селина стали ещё более желчными, чем были до. Те, кто ранее был гоним, теперь стали новой элитой, а Селину пришлось влачить жалкое существование в их тени.

Известно, что Селин поддержал коллаборационистский режим Виши, который продержался с 1940 по 1944. После того, как союзники освободили Париж, правительство маршала Петена и симпатизирующие ему журналисты, писатели и иные представители творческих профессий сбежали в Германию, где какое-то время жили в замке Зигмаринген. О своем быте там и рассказывает Селин, попутно иронизируя над положением таких известных в истории личностей как Филипп Петен, Пьер Лаваль, Жан Бишлонн. Всех обитателей замка охватывает паника, ведь всё это время с коллаборационистской Францией паралельно существовала "Сражающаяся Франция", чьи отряды уже захватили Париж, а теперь ждут не дождутся, когда встретят своих соотечественников из числа оппонентов. Армия Леклерка – вот что поистине пугает Селина и других жителей замка. Даже со стороны немцев они чувствуют враждебность, поскольку те считают их предателями собственной страны.

При всей явной мизантропии автора, он – врач. Врач и писатель – поистине чеховское сочетание. И, надо сказать, Селин исполнял свой долг добросовестно. Он мог ругать своих пациентов последними словами, но на помощь к ним приходил непременно. Да и врагов своих он умел щадить. Так, например, Селин не стал сдавать в Гестапо находившийся под своим домом штаб Сопротивления.

В романе рассказывается не только о пребывании Селина в Зигмарингене, но и о том, как он провел 18 месяцев в датской тюрьме, а затем вернулся на родину, где практиковал в качестве врача в пригороде Медон. Роман написан в форме воспоминаний. При этом повествование отличается свойственной Селину прерывистостью. Стилистически Селин постоянен вне зависимости от того, какой роман вы держите в руках. Поэтому-то читать его стоит дозированно, иначе быстро наскучит.

Положение Селина не было уникальным. Во Франции были свои правые партии, для которых сотрудничество с немцами не считалось зазорным. Люди, ставшие коллаборационистами, часто действовали в соответствии со своими убеждениями. Однако, в то же время существовали их идеологические противники, проявлявшие героизм, рисковавшие потерять жизнь за свои взгляды. Они тоже были французами. Таким образом, перед каждым французом стоял вопрос: Де Голль или Петен? Ответ на него позволял отличить своего от чужого. Даже спустя десятилетия этот вопрос не потерял актуальности. Задавать его имеет смысл не только французам.

#книги

Поговорим о книге Ричарда Вайнена "Долгий '68: радикальный протест и его враги"

После просмотра фильма "Мечтатели" Бертолуччи и прочтения книги Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы" у меня появилось желание более подробно ознакомиться с историей протестов конца 60-х годов в странах Запада. Работа Ричарда Вайнена охватывает сразу несколько стран, показывая динамику развития событий. Так, он знакомит нас не только с историей протестных движений в выбранных для исследования странах, но и пытается разобраться в том, какие предпосылки существовали для них.

В книге 11 глав, из которых 4 посвящены отдельным странам, а именно США, Франции, Западной Германии и Великобритании. Для каждой страны автор выделяет основную болевую точку, вокруг которой формируется протест. США – война во Вьетнаме, Франция – алжирская война, Западная Германия – наследие нацизма, Великобритания – архаичность власти и североирландский вопрос. Таким образом, Вайнен концентрируется на национальных чертах протеста, а не на общемировых, как это делается обычно.

В других главах автор рассказывает о последствиях 68-го, положении рабочих и женщин в нём, насилии, сексуальной революции и других сопутствующих протесту темах. Здесь уже нет национальных границ. Историк ретроспективно оценивает события минувших лет.

Возвращаясь к "Мечтателям" и "Элементарным частицам", можно однозначно сказать, что по прочтении книги остаётся двойственное отношение к событиям конца 60-х – начала 70-х в США и Европе. С одной стороны, ощущение свободы и духа борьбы, соблазнительно показанное в "Мечтателях". С другой – насилие, прикрываемое идеологией. Ну и, конечно, о душевной травме Уэльбека забывать не стоит, ведь он вырос без матери именно из-за того, что она была охвачена протестами. Об этой части своей жизни Уэльбек косвенно рассказывает нам в "Элементарных частицах". Ричард Вайнен, кстати, подтверждает тот факт, что дети бунтовщиков "поколения 68" получали мало родительского внимания. Зачастую их дети, будучи взрослыми, придерживались уже совершенно других политических взглядов.

Ещё один важный момент: протестующие 68-го в своей массе выступали против электоральной политики. Однако по прошествии лет многие видные деятели протеста стали заметными фигурами именно в рамках электоральной политики, найдя себе место в рядах Партии зелёных. Например, такую судьбу разделили Даниэль Кон-Бендит и Йошка Фишер. Вообще, конформизм часто встречается при ознакомлении с биографиями тех или иных лиц. Отсюда и возникает "долгий 68-й", который охватывает сразу несколько десятилетий, а не один год. Ричард Вайнен знакомит нас как с предысторией протестов, так и с их последствиями.

Для многих, кто совсем не знаком с темой, может показаться странным тот факт, что студенческим демонстрациям сочувствовали далеко не все сограждане. Так, например, демонстрация в поддержку де Голля, проведенная в конце мая 1968 года, стала самой многочисленной демонстрацией за весь месяц во Франции. В Великобритании же речь Эноха Паулла, известная как "Реки крови", нашла ошеломительный отклик в среде рабочих. Впоследствии консерватизм рабочих стал причиной смещения вектора внимания "новых левых" с них на различные меньшинства.

Безусловно, события тех лет повлияли на политическую систему стран Запада. Ответ же на вопрос, насколько положительным или отрицательным стало это влияние, будет зависеть исключительно от ваших личных политических взглядов. Данная книга ознакомит вас с хронологией событий и позволит сделать свой вывод.

#книги

Поговорим о романе Леонида Гиршовича "Арена ХХ"

"Он улетел, но обещал вернуться!"
Фрекен Бок

После долгого перерыва приветствую вас, читатели, уже в новом году. Тем, кто остался, спасибо. Тем, кто ушёл, скатертью дорога (в хорошем смысле). Тем, кто ложится спать, спокойного сна.

Итак, роман малоизвестного в России, но талантливого независимо от национальных границ автора. В своём 600-страничном романе Гиршович препарирует 20 "век-волкодав". Отсюда и название. Перед "выступлениями" некоторых героев "Арены" вполне можно выкрикнуть: "Смертельный номер!". Но стоит ли бояться смерти, если центральный персонаж подобен Остапу Бендеру и у него в запасе несколько жизней?

"Арена ХХ" разделена на 5 частей, в каждой из которых автор раскрывает удивительные подробности предыдущей. Вся книга –разобранный пазл, детали которого довольно причудливым образом собираются по ходу повествования. Сам автор постоянно общается с нами, нещадно ломая "четвертую стену". Делает он это настолько элегантно, что нам её не жалко.

Главный герой Николай Иванович Берг – типичный трикстер, которому все сходит с рук. Сын "хромого портняжки" в театре, видевший с детства изнанку театральной жизни, он и сам называл себя не иначе как "артист жизни". Участие в Гражданской войне на стороне белых обернулось скорым отъездом в Берлин, где Берг занимался развозом живых и мертвых людей, чередуя таксомотор с катафалком. Так бы всё и продолжалось, если бы не притягательность земли русской, от которой не устоял Мартын Эдельвейс, герой набоковского "Подвига". И если последний сгинул в небытие, то судьба Берга прослеживается отчётливо. Возможно, таким образом Гиршевич ведёт диалог со своим учителем. Набоков нередко удостаивается лестных отзывов в те промежутки, когда ломается "четвертая стена". Одна из частей романа так и называется: "После подвига".

Вообще, стоит отметить хороший вкус автора. Лично я для себя выписал несколько интересных книг, о которых упоминалось в романе. Гиршевич, в отличие от большинства своих коллег, цитируя того или иного писателя, не забывает в скобках указывать, кого именно (и что) он цитирует. Такой подход оправдывает себя, ведь каждая нераскрытая отсылка лежит камнем на сердце читателя.

Любовь к Набокову тоже даёт о себе знать. Роман написан превосходным языком, что редкость на сегодняшний день. Сюжетные линии умело переплетаются, до такой степени, что в конце концов образуют узел. Это происходит в четвертой части. Пятая часть – автобиографическая. Знакомство с автором.

Мой вердикт: "Арена ХХ" – захватывающая книга, в которой умело препарируется российская история ХХ века. При этом здесь вы не найдете бесконечных стенаний, разоблачений, коими часто грешат другие книги, охватывающие этот период. У Гиршевича великолепно развито не только чувство слова, но и чувство юмора. Подводя итог, можно сказать, что "Арена ХХ" – жизнеутверждающий роман.

#книги

Поговорим о поэме Георгия Иванова "Распад атома"

Поэма – условное жанровое обозначение этого произведения. На самом деле "Распад атома" трудно приписать к какому-либо из существующих жанров. Исходя исключительно из собственных соображений я выбрал точку зрения самого автора, именовавшего свой труд поэмой. Также "стихами в прозе" называл книгу Владислав Ходасевич.

Георгий Иванов – представитель первой волны русской эмиграции. Как и многие его соотечественники, Иванов эмигрировал из России на заре советской власти. Для эмигрантов этой поры была характерна ярко выраженная тоска по старому порядку, господствовали настроения в духе "Россия умерла" и "Боже, Царя верни", как удачно отмечает герой поэмы.

Повествование ведётся от первого лица. Лицо это является носителем больного, агонизирующего сознания, что становится нам понятным с первых строк. Мысли рассказчика скачут с одной темы на другую. Он то размышляет о судьбе России, то сетует на девальвацию искусства:

"Нельзя поверить в появление нового Вертера, от которого вдруг по всей Европе начнут щелкать восторженные выстрелы очарованных, упоенных самоубийц. Нельзя представить тетрадку стихов, перелистав которую современный человек смахнет проступившие сами собой слезы и посмотрит на небо, вот на такое же вечернее небо, с щемящей надеждой. Невозможно. Так невозможно, что не верится, что когда-то было возможным. Новые железные законы, перетягивающие мир, как сырую кожу, не знают утешения искусством".

Нельзя не отметить тот факт, что подобно Бодлеру, Иванов эстетизирует устами героя всевозможные уродства мира. Заставляет его это делать всепоглощающий тлен, на который жалуется герой поэмы. "Мировое уродство" – то словосочетание, которое рефреном повторяется в "Распаде". Рефрен – вообще излюбленный Ивановым литературный приём, который он использует и в поэзии.

Иванов ведёт диалог и с русской литературой. Цитаты пушкинских стихотворений резко дополняются появлением Акакия Акакиевича, с образом которого тут же отождествляет себя рассказчик. Всё это происходит так естественно, что у нас даже не успевают возникнуть вопросы. Всё повествование – это поток сознания, оформленный в красивую словесную обёртку.

Год написания поэмы: 1938. Автор живёт в Берлине. Какие-то преступления нацистов уже совершены, какие-то только созревают. В России в это время тоже невесело. "Распад атома" – идеальное название не только для поэмы Иванова, но и для всей эпохи. Поэма лишь передаёт с помощью различных выразительных средств, умело используемых автором, атмосферу тех лет.

Ознакамливаясь с текстом, невольно появляются ассоциации со "Школой для дураков" Саши Соколова. Во-первых, объединяет произведения используемый приём потока сознания. Во-вторых, как я писал выше, сознание это явно больное. Однако у Соколова распадаются не только мысли героя, но и его речь. Иванов же оказался менее радикальным, оставив речи своего героя некоторую поэтичность в бодлеровском стиле.

"Распад атома" – прозаическое произведение, написанное заядлым поэтом. Подобные эксперименты редко бывают успешными. К последним можно отнести романы Анатолия Мариенгофа "Циники" и "Бритый человек". "Распад атома" также, на мой взгляд, является тем случаем, когда у талантливого поэта получилось добиться успеха и в прозе.

#книги

Поговорим о фильмах Вуди Аллена

Летом я уже испробовал подобный формат постов, рассказав о своей любви к фильмам Бертолуччи. Теперь же мне хочется продолжить эту традицию и поделиться с вами ещё одним режиссёром, чье творчество мне симпатично. Знакомьтесь, Вуди Аллен.

Фильмография этого неугомонного мужчины в летах действительно поражает: что ни год, то новый фильм, а иногда и два фильма. Если бы речь шла не о Вуди Аллене, я бы сразу сказал: "графоман". Но здесь уникальный случай: если графомания и присутствует, то она настолько органично сливается с фигурой автора, что без неё уже не будет того неповторимого почерка, коим пропитана каждая картина режиссёра.

Ум и трудолюбие Аллена позволяют ему оставаться на плаву вот уже более полувека. Аллен не только снимает свои фильмы, но и снимается в них. И самое интересное здесь то, что мы и не помним его молодым. Во всех известных и не очень фильмах Аллена ему уже за 40. Однако с возрастом его задор не пропадает. Даже в 21 веке он периодически появляется в своих картинах – живой пример того, что он неподвластен времени.

Поскольку Вуди Аллен творит уже несколько десятков лет, многие юные киноманы могут не знать его ранних работ. Для них он – режиссёр "Иррационального человека" с Хоакином Фениксом и "Дождливого дня в Нью-Йорке" с излюбленным тинейджерами Тимоти Шаламе. Для меня же, напротив, Аллен – режиссёр 20 века. Все его лучшие фильмы там.

Итак, мой список фильмов от Вуди Аллена, на которые вам стоит обратить внимание:

"Энни Холл" – оскароносный фильм, с которого начался фирменный стиль Аллена. Именно в этом фильме Аллен сделал образ скептика-интеллигента, воспринимающего этот мир через призму иронического пессимизма, магистральным. Здесь же по-настоящему вспыхнула звезда Дайан Китон. Её образ настолько понравился зрителю, что сразу после выхода фильма многие женщины стали разгуливать по Манхэттену в мужских брюках и жилетках.

"Манхэттен" – фильм, вошедший в "Нью-Йоркскую трилогию". Очередная романтическая комедия от Аллена, где воедино соединились три компонента успеха любого алленовского фильма: отличная операторская работа, юмор и Дайан Китон в тандеме с самим режиссёром. Кинокритики считают "Манхэттен" лучшим фильмом Аллена за всю его карьеру.

"Преступления и проступки" – кинокартина, сочетающая в себе комедию и драму. Подобное смешение жанров – ещё один излюбленный приём Вуди Аллена. Фильм заставляет задуматься о том, на что способен человек, загнанный в условия сложного выбора. Название же говорит о том, какие разные последствия могут быть от неправильного решения.

"Проклятие нефритового скорпиона" – это уже 21 век. На мой взгляд, лучший фильм режиссёра, снятый в этом столетии. Аллен перебрасывает нас в пространство 30-х годов прошлого века, где опытный страховой детектив попадает в нелепую и опасную для него ситуацию, которая усугубляется напряжёнными отношениями с новой сотрудницей фирмы. В основу сюжета включены элементы магического реализма. Подобным Аллен тоже временами страдает. Более показательным в данном случае будет фильм "Пурпурная роза Каира", где элементы данного жанра являются основным двигателем повествования.

Подводя итог, скажу, что это далеко не все достойные фильмы от достойного режиссёра. Я лишь обозначил свои самые любимые, с которых, по моему мнению, стоит начать знакомство. Вуди Аллен – превосходный имитатор. Он умеет создавать такие подделки, которые иной раз едва ли не оттесняют оригинал. Феллини, Бергман, Годар... Возможно, список режиссёров, чей стиль имитировал живой киноклассик, даже не ограничивается этими именами. Однако его творчество не исчерпывается подражанием. Вышеприведённые фильмы – яркое свидетельство того, что Вуди Аллен вполне себе самостоятельная фигура в мире кинематографа.

#фильмы

Поговорим о сборнике рассказов Дэвида Фостера Уоллеса "Забвение"

"Забвение" – последний сборник рассказов Уоллеса, в котором он достиг совершенства формы и содержания. Автор "Бесконечной шутки" показал, что он силён не только в написании фолиантов, но и в малой прозе.

Восемь рассказов, вошедших в сборник, представляют собой полномасштабное исследование всевозможных человеческих патологий: от психических до физиологических. То, на чём заострял внимание Уоллес ещё в "Бесконечной шутке", нашло своё место и здесь. Разве могло быть иначе? Это, как если бы Кафка написал роман в духе "Атлант расправил плечи". Представить подобное сложно.

Уоллес снова создаёт бредовые, сюрреалистические истории, в которые заставляет поверить читателя. С будничной интонацией он рассказывает историю художника, творящего свои работы путём испражнения. Возможно, катализатором этого стало тяжёлое детство. Затем мы знакомимся с женщиной, страдающей галлюцинациями, внутри коих ей кажется, что её муж храпит. От этого их брак теряет гармонию. Далее Уоллес сводит нас с парнем, чья жизнь была притворством, и даже психолог не в состоянии ему помочь. Герой поведает нам о том, что привело его к самоубийству.

Проза Уоллеса по-прежнему нарочито въедливая. "Препарировать препарируемое" – дефис писателя по жизни. Любая эмоция, поступок, событие – пища для бесконечного анализа. Самые обыденные вещи Уоллес преподносит в дотоле невиданном свете. Подобный талант нужно ещё поискать.

Из всех рассказов сборника мне больше всего понравились: "Старый добрый неон" (его я прочитал впервые года два назад), "Душа – не кузница", "Забвение" и "Канал страданий". Впрочем, всё творчество Уоллеса однотонно. Стилистически он очень узнаваем, независимо от того, что вы читаете. Вы либо воспринимаете весь этот психоделический мир автора, либо нет. Успех чтения Уоллеса только в этом.

#книги

Поговорим о повести Осаму Дадзая "Исповедь «неполноценного» человека"

"Эго-роман" – особый жанр исповедальной литературы, зародившийся в Японии в начале ХХ столетия. Автор, работающий в этом жанре, с болезненной скурпулезностью описывает все свои чувства и эмоции. Иными словами, пишет о себе, а не о других.

Осаму Дадзай – яркий представитель "эго-романа". Его "Исповедь" – предпоследнее произведение, в котором он наиболее точно отобразил суть жанра. Эта же повесть стала самой популярной книгой автора. Из других жанровых коллег можно отметить Юкио Мисиму с его "Исповедью маски".

"Исповедь «неполноценного» человека" – автобиографическое произведение, мимикрирующее под чужие воспоминания. Здесь есть три главы, именуемые "тетрадями". В этих тетрадях человек по имени Оба Ёдзо рассказывает о своем взрослении и постепенном нравственном падении. В предисловии и послесловии с комментариями появляется мужчина, случайно заполучивший записи «неполноценного» человека.

Сказ о своей жизни Оба Ёдзо начинает с самого детства. Мы узнаем о том, что с ранних лет он притворялся, разыгрывал роль шута. С его лица не спадала лёгкая усмешка. Ему нравилось появляться не в самых благородных образах. Однако в душе рассказчик был несчастен. Он многое скрывал: сексуальное насилие, страх перед людьми. Так постепенно он научился жить двойной жизнью. Вечный Арлекин из песни ПТВП.

Чем старше становился герой, тем сильнее в нём проявлялась тяга к запретному. Себя он стал считать изгоем:

"Нелегальность - вот что доставляло мне какое-то смутное наслаждение. Мне в таких условиях было очень уютно. И наоборот, легальность в этом мире казалась мне страшной (я чувствовал в ней что-то чудовищно сильное), механизм ее действия - непознаваемым, и очень трудно было усидеть в этом, фигурально выражаясь, промерзшем помещении без окон; если бы за стенами было море нелегальности - я бы прыгнул в него, барахтался в нем, и умереть там почел бы за великую радость.

Есть такое слово: отверженные. Так называют обычно жалких потерянных людей, нравственных уродов. Так вот, с самого рождения я чувствовал себя отверженным, и когда встречал человека, которого тоже так называли, ощущал такой прилив нежности к нему, что не мог сдержать восхищения перед самим собой".

Как я уже говорил, повесть во многом автобиографична. Здесь есть неудачная попытка самоубийства, рифмующаяся с такой же неудачной попыткой автора уйти из жизни. Проблемы с алкоголем и наркотиками. Разрыв с семьёй. Всё это ещё раз говорит о том, что Осаму Дадзай писал о себе. Отсюда и название жанра – "эго-роман" или "я-роман".

Подобного рода произведения есть не только в японской литературе. Ярким примером исповедальной прозы являются романы Эдуарда Лимонова "Это я - Эдичка" и "Дневник неудачника".

13 июня 1948 года в возрасте 39 лет Осаму Дадзай вместе со своей любовницей бросился в водосборник Тамагава. Их тела нашли только 19 июня. В этот день Дадзаю должно было исполниться 40 лет.

Перед тем как покончить с жизнью, Дадзай написал свой последний рассказ под названием "Good Bye". Good bye, Осаму Дадзай.

#книги

Поговорим о романе Юкио Мисимы "Жизнь на продажу"

Один из последних романов, написанных японским автором. Будучи правым радикалом, сторонником старой военизированной и независимой Японии, Мисима с грустью наблюдал за тем, что происходит с его страной. Отказ от традиционных ценностей и стремительный переход к европейскому образу жизни – вот чем характеризовалась послевоенная Япония. При этом японцы стали похожи лишь на карикатурных европейцев, взяв всё самое клишированное.

"Жизнь на продажу" – травестия в чистом виде. Смерть для Мисимы – высший акт проявления человека. В своём же романе он делает смерть товаром в рыночной экономике. Главный герой – копирайтер Ханио Ямада, 28 лет. Совершив неудачную попытку самоубийства (что уже невозможно для Мисимы), он решает выставить свою жизнь на продажу. В газете появляется следующее объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».

В поисках смерти юный японский нигилист пройдет через череду покупателей. Из раза в раз герою удаётся выйти сухим из воды. Что же он почувствует, когда смерть действительно окажется рядом?

Мисима намеренно в качестве формы повествования выбрал смесь примитивного детектива и дешёвого триллера, потому что окружающая его действительность не заслуживала более высоких жанров. Сам способ публикации тоже говорит о многом. Роман выходил частями в журнале "Playboy", который явно не подходит для публикации серьезных литературных произведений. Такова целевая аудитория у романа-высказывания.

Читатель, знающий автора по романам "Исповедь маски" и "Золотой храм", будет крайне удивлен и даже разочарован при чтении. Однако следует понимать, что роман написан не для мировой литературы, а для современников Мисимы. Также поклонникам будет полезно понимать переживания автора в последние годы своей жизни. И если молодой яппи Ханио выставляет свою жизнь на продажу, то Мисима взял смерть в кредит. Расплатился он 25 ноября 1970 года. Весьма эффектно и убедительно.

#книги