ˊ ˋ
ноябрь будет холодным, но мы найдём тепло внутри себя, чтобы двигаться дальше.

#коллажи_арси

ˊ ˋ
понедельник может быть добрым только по одной причине ??

дайте мне его обнять, такой нежный ?

``

#Chuuyatober от хорайзон

1. божество

В лесу всегда было холодно. он всегда был мертвый.

Дазай ступает по сухой земле, но не знает, в какую сторону идет. Его что-то тянет, тянет туда, где нет света. Темнота обволакивает, но Осаму не чувствует себя напуганным.

Любопытство. Интерес. Не страх.

Дазай прикасается пальцами к коре деревьев, чувствует их своей кожей, но не останавливается – идет дальше. Где-то в глубине подсознания оседает мысль – гравитация и законы физики здесь не работают.

По коже бегут мурашки, когда он чувствует, как на улице похоладло. Глубокая ночь, но звезд отсюда не видать, – Осаму поднимает глаза вверх и ощущает себя на дне пропасти, – сухой сумрак над ним сгущается.

Дазай останавливается, чтобы прислушаться, но не может уловить ни звука. Тогда он осторожно идет вперед – практически наощупь, навстречу тому, чего никогда не знал.

Вокруг становится теплее, лицо щекочет приятный на ощупь воздух. Осаму жмурится на короткое мгновение, только для того, чтобы через секунду открыть тяжелые веки и увидеть его.

Ни души. Озеро посреди чащи леса, черные, как смоль, деревья, плотная ткань неба над головой. И он, похожий одновременно на человека и на то, что Дазай не может объяснить. Его кожа белая, не светится; руки чернеют от пальцев к локтям, ноги – от ступней к голым бедрам. Кровавые узоры, больше похожие на шрамы, притягивают.

Осаму застывает, когда он поворачивается.

Его лицо аккуратное, напряженно-расслабленное, с едва заметной россыпью веснушек на мертвенно-бледной коже. Волосы в противовес – огненные, словно горят. Волнистые. Густые.

Глаза бледно-серые, с отблеском глубокого синего.

Дазай не может пошевелиться, когда слышит его, когда он делает шаг навстречу. Под черными ступнями трава отливает красным, затем рассыпается. Превращается в пепел. Он не открывает рот, но Осаму готов поклясться, что слышит его голос – такой хриплый и грубый, как будто он не пил вечность.

«Осаму Дазай»

Если бы Дазай мог бы бежать, он бы это сделал. Но он не может – температура рядом растет, слишком шумно и слишком тихо одновременно.

Он не может бежать, потому что восхищенно застывает. Еще один шаг – еще жарче.

«Ты – то, что мне нужно»

Лес всегда был мертв, и только здесь Дазай дома. Потому что он тоже.

#writing

ˊ ˋ
МИЛЫЙ МИЛЫЙ МИЛЫЙ МИЛЫЙ МИЛЫЙ-

источник

котики(

cr: lotus-pear

tags: #art#skk

[``?]

Федору редко бывает страшно.

Он похоронил это чувство глубоко в себе много лет назад, окрестив его «лишним» и «мешающим». Ему нужен был трезвый разум, в котором нет места для паники.

Но Федя чувствует, что что-то не так. Когда Николай осторожнее обычного, когда он больше не носит маску, когда шутит и улыбается реже обычного. Когда чаще ходит с распущенными волосами, а если и заплетает их в косу, то сам – небрежно.

Федор случайно проливает на протез горячую воду, но он не восприимчив к температуре. Гоголь выглядит бледно, когда смотрит на капли, стекающие по металлу.

Переживать из-за этого – глупо, но Достоевский понимает, что ему не стоит этого говорить вслух.

–Коля. Все в порядке, меня не задело.

Это не помогает. Становится заметно, что Николай переживает, и Достоевский не может больше закрывать на это глаза – он не может понять собственные чувства на этот счет. Оно растет. Сквозь легкие и ребра, мешает сохранять равномерное холодное спокойствие, потому что Федор не может дать этому характеристику. Не может объяснить, почему ему приятно – о нем волнуются, – и почему тревожно, – о нем волнуются.

Федору не страшно, когда Коля выходит за рамки возможного, когда он веселится и говорит, что мечтает его убить – это привычное, успокаивающее, мягко-раздражающее временами.

Федору страшно, когда Коля молчит и в тишине долго смотрит на него – то на лицо, то на протезированную руку. Федору страшно, когда они почти перестали разговаривать, хотя и так никогда не вели долгих бесед.

Федору страшно, потому что он не может это объяснить. Найти название, оправдание. Что угодно.

–Я больше не хочу, – едва слышно говорит Коля в ночной тишине, когда в их старой квартире еще никто не спит.

–Что? – Достоевский не понимает.

Николай медленно смотрит на него, бежит взглядом по лицу, плечу, протезу. Молчит.

Он больше не может убегать. Нужно сделать шаг навстречу привыканию, иначе он до конца своих дней будет бежатьбежатьбежать, пока не свалится без сил.

–Больше не хочу сам заплетать себе волосы. Можешь научить меня?

Федор смотрит на него и долго не моргает, но затем Коля улыбается – искренне и умиротворяюще. Достоевский улыбается тоже.

#writing

ˊ ˋ
Дазай, влюблённый в нежные медленные танцы, которые заставляют кружить, кружить, кружить по округе, растворяться в близости партнёра и теряться в пространстве, танцы, которые опьяняют и вызывают искренний восторг, и Дазай, который только ими и живёт — моя религия.