p.s. В Египетской мифологии есть такое понятие как "дети бессилия". Когда бог-творец, уже не помню, кажется Птах, создаёт мир и порождает мириады духов, часть из них отказывается от следования плану. Но поскольку источником всякого бытия является ипостась бога, с отказом от плана бытия дети бессилия теряют и способность к бытию. Они не могут ничего порождать, ведь для этого нужно было бы иметь своё начало в боге-творце. Они свободны, но эта свобода позволяет им только разрушать.

Так они всё равно нашли своё место в божественной канцелярии. Как говорят немцы, "и худой скот даёт навоз".

Подлинная свобода осуждается обществом. Есть допустимый, или одобряемый, уровень свободы в либеральных обществах, но по сути это тот же набор некоторых правил, только в профиль. Есть набор алгоритмов, как себя должен вести "свободный человек", но это в большей степени имитация свободы, чем свобода par exellence.

Подлинная свобода — это отсутствие правил. Декоративная свобода не имеет с ней ничего общего. И такая свобода опасна для общества. Она по сути своей деструктивна, поскольку может привести, и приводит, к нарушению тех или иных правил. Правила нужны там, где свобода недопустима, где она точно приводит к чему-то нежелательному.

В прошлый раз я писал про то, что люди в большинстве своём — это поломанные нейросети. Но это ведь ещё пол-беды. Дело ещё серьёзней и ещё страшней: для биоплатформы, не нагруженной индивидуальным сознанием, быть хорошей, трезво мыслящей нейросеткой — это ПРЕДЕЛ РАЗВИТИЯ. Обыватель должен быть причёсанным, предсказуемым и, гм, "рационально мыслящим". Никакого рационального мышления здесь и в помине нет, речь просто о следовании правилам в том, что в конкретном месте и времени считается рациональным. Очевидно, что рациональность, взятая сама по себе, зиждется на иррациональных "предпочтениях". Можно, например, "рационально" доказать, что рождение детей попросту не нужно, и иметь в результате общество, которое вымрет. И это будет рационально. Или человеческие жертвоприношения. Уверяю вас, рациональный базис можно подвести и под это. Отправная и финальная точки рационального мышления выбираются иррационально. У обывателя этого понимания нет, его программа максимум — это дорасти до того, чтобы следовать "рациональным" правилам общества, в котором он находится. Стать исправной нейросеткой.

Свобода подлинного толка нужна только и исключительно для разрушения и проявляется только там, где что-то разрушается. Бог, по всей видимости, дал свободу людям для того, чтобы они не были болванчиками, беспрекословно следующими его завету. Иначе скучно ведь. Генезис зла (теодицея) может быть объяснён только и исключительно через онтологический факт свободы человека. Не каждого, но того, что на неё способен.

Свободного человека осуждают, ругают, критикуют, боятся, изгоняют, уничтожают как бешеного зверя, потому что он представляет угрозу для миропорядка. В частности, для устроя, принятого в отдельно взятом обществе. Но общество в них нуждается. Бог, гм, нуждается в дьяволе — первом свободном существе, которое послушало план Бога и сказало "нет". Иначе нет развития, иначе нет никакой драмы жизни и существования. Общество нуждается в свободных людях из-за потребности в НОВИЗНЕ, которая просто по природе встаёт поперёк всего привычного как кость в горле.

Свобода и новизна это причина и следствие. Но так же новизна это разрушение старины. И потому разрушением по своей сути является и всякая подлинная свобода.

Интересно, какую эволюцию на протяжении истории испытывают слова. Например, "герой". Кто это сегодня?

В первом приближении можно сказать, что герой — это инициативный и полный энтузиазма альтруист, в своих действиях доходящий до самоотрицания и самопожертвования. Сразу видишь какого-нибудь доблестного пожарника, который с угрозой для жизни вызволяет маленького котёнка, а лучше ребёнка.

Ребёнок-котёнок должен чувствовать зло, испытывать страх и активно звать на помощь — чтобы затем увидеть, как кто-то очень благородный и доблестный даёт злу бой и выигрывает. То есть герой это кто-то социально ответственный: он печётся о социуме, а социум им восхищается и возлагает на него надежды.

Хорошо. Но кем герой был раньше?

В период античной архаики герой — это, прежде всего, богоборец, клятвопреступник, отцеубийца и дебошир. Мир управляется богами, в нём есть божественный порядок. Простой смертный не может ничего изменить. Но герой может — ведь он потомок богов, и у него есть божественная власть. Герой обладает онтологическими притязаниями на существующий миропорядок. Воплощением этого принципа были От и Эйфиальт, которые поменяли местами горы с морем, потому что ПРОСТО ЗАХОТЕЛИ.

За редчайшими исключениями, судьба героя незавидна. Это трагическая фигура, его конец — уничтожение богами, с которыми он вступает в онтологический спор, а место ему в Тартаре. От и Эфиальт прикованы в глубинах тартара, мучительным безумием их терзает богиня Ата. Над столбом, к которому они прикованы, летает Сова, должно быть, от Афины — чтобы они сохраняли частицу разума и понимали, что с ними происходит :)

Герои чинят войны, убивают своих отцов и матерей, волочат трупы врагов на колесницах, приносят в жертву своих дочерей и издеваются над богами, мечом прокалывая нежную ножку Афродиты, из которой под крики последней всё льётся и льётся прозрачная кровь.

Однако, самое интересное в том, что после смерти герои становятся святыми. Им молятся, их мощи выкрадывают из соседнего полиса, им устраивают культы и просят у них совета, проливая на могилу ненадолго оживляющую их кровь жертвенных животных. И все свои дела герои делают ради славы. Добрые ли, злые поступки — всё идёт им в счёт.

Не будет лишним предположить, что именно этой интуицией архаики руководствовался Платон. В Государстве он замечает, что выдающиеся молодые люди представляют особую опасность, и потому нуждаются в особом усердном воспитании. Из ничтожеств и посредственностей не выйдет ни великого блага, ни великого зла. Из одарённых богами людей происходит великая добродетель. Но ведь может быть и другое.

Этот смысл — возможность быть великим злодеем — к нашему дню из слова "герой" полностью вымылся. Века платонизма и тысячелетия христианства постарались. И всё же не стоит забывать, что в каждом доблестном пожарнике сидит особо опасный поджигатель, а великие поступки подчас совершаются не менее великими, раскаявшимися злодеями.

Книги, кстати, в принципе переоценены. Дело в том, что на написание книги требуется уйма времени и сил, поэтому это заочно становится гарантией, что перед вами результат хотя бы какого-то, но труда. Это единственное их преимущество перед любым другим методом познания, развития и всего прочего.

Лучше всего находить учителя/ей, которые посвятят вас в дело через устную традицию и индивидуально. Ремесленный тип коммуникаций "мастер - ученик" — это вообще, наверное, самый элитарный способ получения образования, который приводит к элитарным же результатам.

не ну реально!

Почему философы используют, в общем-то, одни и те же инструменты (мышление, воображение, созерцание и т.д.), но приходят к совершенно разным, подчас противоречивым, выводам, создают совершенно разные системы? Вроде бы мыслительный процесс это что-то такое выверенное, точное, чистое и беспримесное — но от системы любого философа отдаёт его перегаром, ферононами и потом. Какое-то живое, уникальное существо, а вовсе не универсальный мировой ум, смотрит и рассуждает, приходит к выводам, как если бы рассуждало тело, а не разум или дух. Но тело не рассуждает. Таких позиций, во всяком случае, придерживается существо, ведущее этот канал.

Так вот: уникальность и разнообразие продуктов при однообразии способа производства — вот та ситуация, которую мы имеем в философии. Почему это так, причём "так" настолько, что стали говорить не о философии даже, а о философиях, онтологиях и т.д.?

Дело в том, что философы оперируют в мире смыслов. Этот мир похож на наш. В нём есть регионы, области, территории, города и страны; в них есть границы и, вероятно, даже военные конфликты.

Каждый философ в каком-то смысле является пророком или проводником этого мира. Он/а способны оказываться в разных его регионах. Да, оказываться — но не обитать. Этим я хочу сказать, что для любого философа определённая область или регион, в отличие от других, будут чем-то родным, а всё остальное — нет. Путешествуешь за границей, а всё равно тянет к родной равнине и берёзкам.

С этим, пожалуй, связана — или может быть связана — метафора ~~Сведенб~~ Платона о небесных сферах и телах как родных планах для душ после смерти. Сбросив убогое тело, каждая душа отправляется на свою планету и там живёт с другими душами. Поскольку философ уже одной ногой стоит в потустороннем мире, с ним, в отличие от простых людей, это происходит ещё при жизни.

Мир смыслов очень большой и всеохватный. Там, кажется, есть любые диаметрально-противоположные идеи. Всё состоит из материи — всё состоит из идей; сущее делимо бесконечно — сущее имеет предел делимости; и пр. Философ, рождаясь в мире смыслов, "о чём видит, о том и поёт", хотя ему зачастую кажется, что он "просто размышляет", что это лишь "логика и ничего кроме логики" и всё в таком духе.

Особо интересный вопрос — национальная философия. Я бы даже сказал — национально-территориальная. Почему выходит, да, стереотипно, но всё же, — что французы особо склонны к скептицизму, немцы к системному мышлению, англичане к эмпиризму и т.д.? Есть ли связь между географией нашего мира и географией мира смыслов? Зависит ли место рождения философа в мире смыслов от здешнего, равно как и от языка, культуры, веры, травм воспитания? Вопросы не такие очевидные, как может показаться. И очень занимательные.

Пару недель назад написали, интересует ли меня размещение рекламы. Я спросил, что за тематика, мне ответили "по биткойну и крипте, вас интересует?". Ну, Crypta же. Как и подобает скептику, я ответил "не знаю". Человек пропал, но две недели подряд канал бомбардировали рекламой боты с аватарками красивых эксортниц и молодых бизнесменов. Пришлось даже антиспам-бота сделать.

А вы жалуетесь, что я смешнявки от Котенева репощу. Скажите спасибо, что про крипту и скидки 90% на вайлдберис не читаете!

Я вот часто думал, а как консервативные мыслители типа Джемаля или Галковского ощущают себя ну чисто в практическом плане. Ну то есть? Вот ты ну пусть фриковатая, но по-своему заметная личность. Даже на телепередачи время от времени зовут. Общаешься с кем-то. Ну и наверняка ты время от времени пересекаешься с людьми, которых считаешь масонами, эмиссарами мирового правительства, порученцами традиционалистского, либерального или радикального клуба. Вы же где-то беседуете в курилке, в лифте, по дороге на передачу. Вот ты неужели ни разу не пытался схватить за грудки и эдак тряхнуть, мол, признавайся, Петрович! Ведь плетете же козни?! Как там оно все у вас устроено, а ну рассказывай, а то защекочу до смерти! Имя, градус!

Ну или например так. Человек, которого ты считаешь, агентом МИ-6, масоном и спецпорученцем английской аристократии приглашает тебя на день рождения дочери. И ты такой: о, меня пригласили в тайную ложу. Все понятно, хехе. "День" "рождения" "дочери". Понятненько. Сейчас красный орел спустится и раскинет свои крылья над новым наместником Британии в России. Сейчас он окажется в красном луче света, так...гирлянды, дождики, елочка, гори! И ты сидишь, и слушаешь детские песенки, кушаешь какие-то тортики, каравай-каравай, кого любишь выбирай....мда. Все понятно. Люди работают.

Удивительно как Хайдеггер работает с языком. Я конечно про немцев тут писал, что дурно пишут, но это только часть общей картины. Хайдеггер переизобретает язык, отказывается от всего нагромождения языка модерна, от всех этих Декартов, Платонов, от всей мишуры, которая закрыла собой прямой и непосредственный опыт созерцания того-что-есть. Он просто сказал — давайте к чертям собачьим это всё уберём, выкинем в мусорку, и по-новой расскажем. И вот он рассказал.

И — получилось. Да, странно, "сумрачно", как-то по-болотному (синестезия). Язык Хайдеггера какая-то трясина, шизофреническая сказка германских народов, но — получилось. По Хайдеггеру можно посмотреть на всё по-новому. И кое-что понять о себе и о том, кто такой человек сам по себе.

Хайдеггер по-гегелевски цинично отстраняется от человека, говорит "мы попробуем поговорить о бытии на ВОЛЬНОМ примере человека", т.к. он "просто удобнее всего", и вообще "ничего личного". Но человек тем и ценен, что в отказе от него вдруг рождается что-то великое. Все гении отказывались от себя и от человечности в целом. Это просто факт нашего мира: отказ = рождение. Как Шичалин говорил про Аристотеля: "он не был человеком". Хайдеггер это, конечно, понимал.

И вот своим инопланетным, фасетчатым взглядом Хайдеггер смотрит на бытие человека, вот-бытие (Dasein). Которое живёт, заботится, забывает, вспоминает, тревожится, боится, ужасается, любит. Кракозябра такая. Шевелится, зараза, дрыгается как-то. Интересно это понаблюдать. Вот взгляд Хайдеггера.

И вот он заметил, что человеку из-за его неполноценности какой-то, что ли, свойственно погружаться в другие вещи. В солнце, в море, в деревья, в камни. Человек как хамелеон и одновременно как паразит, как симбионт. Он к кому-нибудь подстраивается и их копирует. Двойник.

В этом его сила и слабость. Слабость в том, что он может потерять себя. Чаще всего так и происходит. Отсюда Das Mann, человек, который исчез, растворился в окружении. Он про самого себя забыл, стал одним-из-многих. Но может и вспомнить. Особенно перед смертью. "Чего это я?"

В общем, человек это протей, хамелеон, дырка от бублика, которая вечно сливается с чем-то ввиду своей заботы. Главное это помнить.

Если это помнить, обретаешь свободу. Свободу жить как хочется. Паразит превращается в симбионта, дарит миру и всем вещам в нём мир, благо. Отсюда формула "человек — пастух бытия". Камни, деревья, животные, комары, другие люди, что угодно — всё благодарно человеку и по-библейски подчинено ему. Если только он знает и помнит свою природу.