очень зашло

Речь зашла о "внутренней эмиграции" в Третьем Рейхе, и я сразу вспомнила кое-кого, кому удалось благополучно отсидеться – будучи не рядовым человеком, а прямо врагом для НСДАП.

Это, конечно, художник Отто Дикс.

Предыстория Дикса кажется ожившим литературным штампом. В 1914 года он добровольно и восторженно отправился на войну, а вернулся оттуда законченным пацифистом. Важное уточнение: Дикс оттарабанил все четыре года пулеметчиком, т.е. служил в самом пекле. По интенсивности своего фронтового опыта он превосходил многих знаменитых участников ПМВ.

Дикс был человек неразговорчивый, и мало рассказывал о том, что с ним просходило на войне (да и вообще был скуп и сух в смысле публичного, речевого выражения своей позиции – он и политику не комментировал особенно, и работы свои не стремился объяснять).
Для него живопись выражала все то, что он хотел донести.

Дикс начал рисовать войну, желая честно передать то, что он видел. Его работы сделались сенсацией; ироничные и безжалостные даже по тогдашним меркам, они сразу стали частью антивоенного канона.
(Чтобы вы в целом представляли: например, картина 1920 г., изображавшая искалеченных ветеранов ПМВ, носила авторское название "На 45% годны к службе".)

Разумеется, нравился такой подход далеко не всем. Изрядная часть веймарской общественности была шокирована тем, как Дикс изобразил фронтовые реалии. Националистическая пресса 1920-х полна возмущенными статьями в духе "ветеран Войны и кавалер Железного Креста пришел на выставку и ВОЗМУЩЕН лживой мазней художника Отто Дикса". Особенно много противоречивых эмоций вызвала моя любимая серия гравюр "Der Krieg", "Война" – люди требовали убрать это дело с глаз долой как оскорбляющее ветеранов.

Ну и нацисты Дикса, разумеется, терпеть не могли. Как только они пришли к власти, за него тут же взялись. Дикса уволили из Дрезденской академии искусств, его работы изъяли из музеев и галерей, его военные полотна попали на печально знаменитые выставки "дегенеративного искусства", а кое-что из известного нацисты вовсе уничтожили.
Пресса полоскала живопись Дикса на все лады: павшие германские герои достойны-де памятника за свою героическую смерть, а на картине художника Отто Дикса "Траншея" они гниют! валяются в грязи! их едят крысы!

Дикс остался без денег, без возможности выставляться и зарабатывать, а какое-то время и вовсе ходил по краю: нацисты собирались отправить его в концлагерь. В гестаповском досье на Дикса есть знаменитая приписка за 1933 год: "Как, эта свинья до сих пор жива?"

Но, несмотря на все это, Дикс не уехал из Германии. Когда его уже потом спросили, почему, он ответил коротко: "Это не в моем стиле." (Как я уже упомянула, он был скуп на слова.)

Остаться для Дикса означало забраться глубоко в раковину. Он и так считался врагом и неблагонадежным, его держали под постоянным наблюдением, арестовывали, обыскивали и т.п., и он постарался обезопасить себя, отстранившись от публичной жизни как только возможно. Он уехал в сельскую местность, в своего рода внутреннее изгнание, и полностью сосредоточился на живописи. Рисовал он, при том, в основном пейзажи и религиозные сюжеты – условно безопасные жанры. И так, в этом внутреннем изгнании, Дикс дотянул, хоть и не без проблем, до конца нацистского режима, а после 1945 прожил еще двадцать с лишним лет.

Так что этот случай "внутренней эмиграции" можно счесть успешным. Дикс так и остался одним из самых знаменитых немецких художников ХХ века. Даже если вам незнакомо его имя, вам попадались его картины.
Знаковый спор уехавших и оставшихся обошел его стороной.
Интересно, конечно, что бы он ответил апологетам повальной вины оставшихся, Томасу Манну тому же – но, как я уже сказала, Дикс был не большой любитель поговорить.