Я бы могла ехать так всю ночь

Слушать случайные треки на радиоволнах и довериться наитию водителя. Он бы вез меня, не задавая неудобных вопросов и не бравируя тем, что «таксует он тока для души, а так у него бизнес по крипте». Над ночным городом, знаменуя жаркие дни, висела бы, как сейчас, лишь краюшка луны, щедро надкусанный кусок сыра. Где же та ворона, которая его прощелкала?

Я бы могла ехать так целую ночь, и ночь была бы бесконечной, непреходяще чарующей и открывающей тайны на каждом новом вираже.

Рассвет зиждился бы алой полосой дольше, чем вечность, уступая ночи свое время, отступая перед ее красотой - на, забери, мне не жалко, только бы твой Млечный Путь сиял и не гаснул.

«Ей не хотелось спать. Сон, чувствовала она, отнял бы у ночи ее полноту». / «Люси Краун», Ирвин Шоу

Недочитанные книги

Москва бурлит и наращивает ритм, и сливаться с толпой все сложнее. Все сложнее выкраивать время на неспешные мысли, на писательство и на книги. Кофе пьется на ходу, завтрак съедается по дороге в офис. А мой список недочитанного разрастается с каждым месяцем - начинаю и бросаю, бросаю и заново начинаю.

Вот этот ларёк на Таганке как квинтэссенция моего списка: того и гляди, стены не выдержат, и книги вырвутся потоком, сольются с реками дождя, принесенного благословенной грозой этим жарким преждевременным летом. Потекут тексты и главы, фразы и слова - отдельными буквами, разольются чернилами, сами собой выведут на асфальте или на поверхности воды то, о чем ты молчишь, о чем молчит твое сердце. Недочитанное и недописанное взорвется искрящимся фонтаном, раскроет свои тайны, послужит порталом в параллельный мир.

Вдыхаю аромат рахманиновской сирени. Закрываю глаза.

Раз. Глухая крапива с белыми цветами-сережками. Рвем ее охапками, и она не жалит руки, срываем белые цветки и жуем, высасываем сладкий сок.

Два. Черемуха разродилась гроздями пахучих плодов, лезем через забор к соседям поздно вечером, нарываем целые букеты черемухи с иссиня-черными ягодами с мелкими косточками, их вкус - ни на что не похож, они вяжут рот, пока мы объедаем их прямо с куста, пачкая лицо, руки и одежду. "Ну ведь не отстирается!"

Три. Весна набухает салатовой зеленью, на прогулке в детском саду чистим веточку какого-то кустарника от кожицы, вгрызаемся в сочную свежую сердцевину. Ммм, сладко.

Вкусное детство, свежее, незабвенное. В детстве летом никогда не хотелось читать, хотелось лежать на выжженной траве под июльским солнцем, нестись по кукурузному полю и падать с разбегу, слушать неистовый ливень и мерить глубину луж. Моэм пишет, что то, что сотворено природой - не искусство, но что же это тогда?

Весна, пробуждение и луны

Первый воздух весны сочится сквозь приоткрытую дверь балкона. Стоит пойти за этим запахом как по ниточке, чтобы оказаться лицом к лицу с полной луной над горной цепью Кавказа.

Свежесть новой весны пьянит и сводит с ума, напоминает о том, что мы пока что живы и пока что здесь: одна луна висит в лиловом небе, вторая - неизбежно отражается в реке, сливающейся с массивом соленого моря.

Весной хожу по утреннему влажному от ливня лесу и слушаю "Прощай, оружие" старого любителя мохито Хэмми. Прощай, оружие, и здравствуй, любовь.

В каждом наброске, в каждом черновике
Учитель продолжается в своем ученике

Несколько раз в год я вспоминаю ее и думаю, почему ее так рано не стало. Борюсь с чувством вины.

Учитель - это как любимый артист. Несет тяжелый крест волн обожания, а потом - забвения.

Мне больно об этом вспоминать. Больно об этом думать. Я не мазохистка, просто каждый апрель, накануне моего дня рождения - день ее ухода.

Я мечтала о другом исходе для вас...

Когда я была маленькой, неуверенной в себе девочкой без голоса, она вдруг открыла его во мне и влюбила в себя саму. Я научилась слышать себя и мир вокруг, звучать и любить звук. Звук и слово.

День за днем,
То теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет.

После ее смерти я узнала, что она писала музыку и стихи. Показалось, что я ее не знала совсем.

Да, воспоминание о любом человеке - это лишь миф. Мой миф о ней - каштановые с рыжиной волосы, перебиваемые осенним солнцем, выходной черный фрак, изящные руки в кольцах и браслетах на клавишах рояля, велюровый и звонкий голос.

Кажется, что мифа нет, а она - все еще где-то рядом.

Весна и ФранцияВ студенческие годы моя весна обычно была связана с подготовкой документов для учебы во Франции и с сопутствующими трудностями. Помощи и советов по оформлению ждать в то время было неоткуда, все делали по наитию. А сейчас есть вот такой классный проводник, который раскрывает все секреты релокации и проживания во Франции с вполне средним достатком и помогает:

🟣выбрать правильную визу
🟣переехать с минимальными потерями
🟣поступить в школу, университет
🟣арендовать жилье
🟣оформить страховку
🟣одолеть банк и налоговую
🟣адаптироваться к savoir vivre à la française.

Советую подписаться, чтобы узнавать все новости и любопытные факты о Франции первыми 👇👇👇
https://t.me/lafrancebonjour🍷🍇🧀

🔼Лазурный рай

Памятник гордой и прекрасной Аве Гарднер в Тоссе-де-Мар, именуемой "лазурным раем" с легкой руки Марка Шагала. Здесь проходили съемки блестящей голивудской классики "Пандора и Летучий Голландец" (сейчас такое на Оскарах не покажут 😈).

На излете многомесячной зимы как никогда хочется оказаться вновь на этом или подобном берегу, не правда ли?

*Он меня так любил, что ушел из семьи

Когда мы встретились, я знала, что он женат. Я знала, что у него есть дети. Но сил не было отказаться от этого безумства. Мы отлично проводили время: ходили на бокс, готовили итальянские блюда, гоняли на кабриолете. Он был так красив с этими его тонкими, мальчишескими чертами лица, яркими голубыми глазами и неотразимой улыбкой.

Его предупреждали: если он на мне женится, он может забыть про свою карьеру и успех. И увидев, что он отстраняется, я закрутила роман с другим. Конечно же, я хотела его ревности, бешенства. Хотела, чтобы он изнемогал от моего отсутствия! И он выбрал: без карьеры ему будет плохо, а без меня его не будет вовсе. И сделал мне предложение.

У нас была роскошная свадьба и шикарный медовый месяц. А потом началась жизнь. И мы стали друг друга уничтожать. Я - успешная и востребованная. Он - потерявший контракты, публику, связи из-за своей пошатнувшейся репутации. Я на него давила и подчиняла. Ведь зарабатывала намного больше.

Он начал мне изменять, потому что хотел чувствовать себя мужчиной. А я стала делать это в отместку. Наша семейная жизнь превратилась в ад и мы развелись.

После я путешествовала, пробовала себя в корриде, снималась в кино. А он вернул себе прежнюю славу и даже два раза женился. Но всегда был рядом, когда мне было сильно плохо или сильно хорошо.

В 1990 году в возрасте 68 лет я умерла. А Фрэнк, узнав об этом, рыдал, долго лежал пьяный на полу и не мог произнести ни слова. Да, его звали Фрэнк. Фрэнк Синатра. А меня - Ава Гарднер. И это навсегда..*

В Страсбурге я оставила часть души, а привезла из него сборник стихов Превера "Paris est tout petit".

12 лет назад, в самолете, едва покинувшем гавань огромного франкфуртского хаба, мое сердце рвалось на части. Я пыталась сформулировать мысли на чужом языке, который, как я чувствовала тогда, влился в меня, как кровь во время благотворительной донации. В затемненном салоне самолета горел неоновый значок яблока, я клацала по клавишам, пытаясь подобрать слова и научиться писать. Получалось из ряда вон плохо. Я еще не знала, что чтобы научиться писать, нужно прочитать тонны книг и исписать миллиард черновиков. Petit à petit, pas à pas.

А из книжных рекомендаций сегодня, как все уже поняли, - сюрреалист Prévert и его поэтические эскизы Парижа⭐️