Все эти годы думала о том, что мне не повезло встретиться с Зиминым слишком юной и глупой, не способной оценить все те дары, которыми был так богат этот с виду замкнутый человек с рыжей бородой, и которыми так щедро он делился с остальными. Я принимала все как должное, и слишком многое — на свой счет. Он буквально учил меня писать, писать небанально, писать неочевидно, избегать тяжести, пошлости и графоманства (увы, не удалось). Он никогда не говорил, что вот это плохо, а вот это хорошо, он просто переписывал почти все, что я старательно приносила, а я обижалась (дура), что не удостоилась правок и еще одной попытки, замыкалась и не переспрашивала. Дура.

Все, что делал Зимин от Мира, GQ и колонок в Коммерсанте до еды на кухне Афиши и в его ресторанах казалось таким что ли one of a kind, когда с первого абзаца понимаешь и ни с кем не перепутаешь — это Зимин. Легким и бесконечно многослойным, как кружево, что в какой-то момент устаешь удивляться количеству пасхалок и уровней смыслов, даже если речь о простой капусте. И никогда не чрезмерным, никогда не ради красного словца или чтобы покрасоваться. От Зимина я узнала, что если в каждом рецепте номера Еды нужно будет нарезать лук, то про каждый «нарежьте лук» можно исхитриться и написать так, что это будет самое интересное чтиво в этом рецепте.

Работая с Зиминым и Таней, я узнала, что такое хороший и плохой вкус — в еде, в ресторанах, в текстах, в дизайне, в съемках, в людях, в смыслах. Как-то Зимин подвозил меня на такси после какой-то вечеринки в редакции, он был чуть пьян и сказал: «Почему вы меня так боитесь, я ведь совершенно безобидный ебанат-задрот». Я тогда ничерта не соображала в жизни, смутилась, не нашлась что сказать и как объясниться (все казалось очень сложным тогда), так и не смогла найти подход и где-то через год со скандалом ушла. Спустя много лет написала Зимину и Тане и извинилась за все. А когда в 22-м все бросились иммигрировать, я в панике написала Алексею про Лондон, он сказал конечно приезжать и что поможет со всем, с чем сможет. Я конечно не переехала, но часто возвращалась к фантазии однажды продать все и открыть с Зиминым ресторан в Сохо.

Задав себе в 20 лет планку от лучших в профессии, почти невозможно ее достичь. И хотя вся моя дальнейшая карьера в коммуникациях сложилась благодаря текстам и вкусу, я все еще считаю, что так и не научилась писать. Потому что в 20 лет мне нужны были подтверждения извне, потом я просто зажмурилась и делала свою работу, а теперь уже их не получить, да и не важно, ведь я научилась варить том-ям.

Вы навсегда в моей памяти, Алексей. Благодарю за все.

В догонку к предыдущему посту попросила чат GPT более струкрурно пересказать, как травмы воздействуют на мозг и тело по мнению и на основе многолетней клинической практики Колка. Сохраню и здесь.

Бессел ван дер Колк в книге "Тело помнит все" объясняет, что травма влияет на мозг и тело комплексно, затрагивая как нейробиологические процессы, так и поведенческие и эмоциональные реакции человека. Вот ключевые аспекты воздействия травмы:

1️⃣Изменения в мозге:
Травматический опыт меняет работу некоторых критически важных областей мозга. Вот основные из них:

🔴Миндалевидное тело (амигдала):
Центр страха и эмоциональных реакций. У людей с травмами миндалевидное тело становится гиперактивным, что приводит к повышенной тревожности и склонности к реакциям "бей или беги" даже в ситуациях, где угрозы нет.

🔴Префронтальная кора (область самоконтроля и рационального мышления):
Травма ослабляет активность этой зоны, что затрудняет управление эмоциями и действиями. Человек может ощущать потерю контроля над собой и неспособность рационально реагировать в стрессовых ситуациях.

🔴Гиппокамп (обработка памяти):
У людей с ПТСР гиппокамп часто работает менее эффективно, что мешает интеграции травматических воспоминаний в обычную память. В результате травматические события воспринимаются как происходящие "сейчас", а не в прошлом.

2️⃣Дисбаланс нервной системы:
Травма нарушает нормальную работу вегетативной нервной системы:

🔴Симпатическая нервная система (отвечает за реакцию на угрозу) может оставаться активной даже в состоянии покоя, что приводит к хроническому стрессу и повышенной тревожности.

🔴Парасимпатическая нервная система (ответственная за восстановление и расслабление) не может полноценно включиться, и человек теряет способность расслабляться.

3️⃣Физиологические реакции тела:
Травма оставляет «след» в теле, и это может проявляться через:
- Хронические боли, особенно в спине, шее и суставах.
- Повышенное мышечное напряжение.
- Нарушение работы внутренних органов (например, проблемы с желудочно-кишечным трактом).
- Нарушение сна (бессонница, кошмары).

Тело как бы «застревает» в режиме постоянной готовности к опасности. Даже в безопасной обстановке человек может чувствовать себя так, будто угроза все еще присутствует.

4️⃣Диссоциация и отделение от тела:
При сильной травме люди часто переживают диссоциацию — состояние, при котором они ощущают разрыв между разумом и телом. Это защитный механизм психики, который помогает пережить травматический опыт, но впоследствии мешает осознанию собственных чувств и телесных реакций. Человек может утратить связь с ощущениями в теле и перестать воспринимать сигналы (например, голод или усталость), что ведет к потере саморегуляции.

5️⃣Травматические воспоминания и флешбеки:
Из-за нарушения работы гиппокампа и миндалевидного тела травматические события не перерабатываются как обычная память. Они остаются в виде «сенсорных фрагментов» (картинок, звуков, ощущений) и могут внезапно возвращаться в виде флешбеков или телесных ощущений, вызывая реакции, как будто травма происходит снова.

6️⃣Зависимость и саморазрушительные модели поведения:
Из-за постоянного чувства тревоги и боли многие люди с травмами пытаются снизить страдания с помощью алкоголя, наркотиков или других саморазрушительных привычек. Это временно приносит облегчение, но усиливает проблему в долгосрочной перспективе.

7️⃣Восстановление через тело:
Колк подчеркивает, что для полноценного исцеления важно не только обсуждать травму, но и работать с телом. Практики вроде йоги, медитации, массажа, EMDR (десенсибилизации движением глаз) помогают вернуть контроль над телесными ощущениями и постепенно снизить влияние травмы на организм.

Вывод:
Таким образом, травма влияет на тело и мозг, создавая хронический стресс, нарушая нормальную работу нервной системы и искажая восприятие реальности. Для исцеления, по мнению Бессела ван дер Колка, важно восстанавливать связь между телом и разумом, поскольку травма «живёт» не только в воспоминаниях, но и в физическом теле.

#gpt

Тело помнит все или почему мы проигрываем травму снова и снова

Разбирали на одном из занятии в МААП, где изучаю юнгианский психоанализ (об этом еще расскажу), травму и книгу «Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть» Бессела ван дер Колка.

Так или иначе мы все состоим из травм разного размера и степени выносимости: кто-то из нас прямо сейчас переживает ПТСР, кто-то прямо сейчас переживает ретравмизацию, кто-то вроде бы спокоен, но почему-то тело не в порядке. Вот что мне показалось важным применительно к телесной работе и вообще к жизни каждого из нас:

Наше тело помнит то, что разум забывает. Немного медицинских фактов. При сильном потрясении гормоны стресса нарушают цепочку передачи воспоминаний о событии и эмоций с ним связанных в соответствующие отделы мозга (амигдала, гиппокамп). Поэтому часто мы не можем воспроизвести в памяти то, что нас травмировало, тем самым не можем дать травме разумное объяснение, зато каждый раз, оказываясь в определенных, часто схожих ситуациях (=в момент ретравматизации), мы переживаем телом одни и те же «симптомы», эмоции. Это пример того, как «травматическое событие оставляет отпечаток сенсорного образа и одновременно делает его недоступным к пониманию. И именно в этом разрыве пережитого и его понимания и заключается его сила» (Е.Пуртова).

Также интересно: исследования показали, что гормон стресса у людей, переживших Холокост, и у их детей, родившихся без ПТСР, — одинаков.

О чем это говорит? Даже когда мы не можем вспомнить и осознать травму, мы можем продолжать проживать ее телом. Причем мы можем нести в себе не только свои травмы, но и отпечатки родовых бессознательных травм.

Что происходит дальше? Мы выстраиваем настоящее вокруг травмы так, чтобы привычный механизм проигрывался снова и снова, снова и снова. Мы не можем вспомнить травму, но стремимся пережить ее телом еще раз в попытках переиграть сценарий. Застреваем в ПТСР или череде ретравматизаций. Либо думаем, что все давно позади, а тело все еще живет в "военном" режиме.

Дальше начинается интересное. Упомянутые зоны мозга недоступны для воздействия нашим сознанием, — регулировать их можно только через тело. И вот здесь Колк выделяет две стратегии влияния на состояние.

➡️Регуляция «сверху-вниз» — останавливаем реакцию на стресс с помощью медиальной префронтальной коры:

🔴Mindfullness или осознанные тренировки присутствия в настоящем моменте, «заземление», дыхание, ощущения себя здесь и сейчас. Это дает возможность медиальной префронтальной коре взять верх над инстинктивными реакциями амигдалы (отвечающей за «бей или беги», чья способность к торможению во время стресса нарушается, и тогда мы «теряем рассудок» и реагируем неадекватно происходящему).

🔴Контакт с телом через двигатальные и звуковые практики, танцы, йогу, пение и другие телесные активности — тело перестраивает восприятие мозгом опасности, возвращает его в безопасное здесь и сейчас.

➡️Регуляция «снизу-вверх» — нормализуем работу вегетативной нервной системы, снижая активность амигдалы и повышая активность гиппокампа, также уменьшая реакцию на триггеры (тревога, страх, гнев, нервное перевозбуждение, диссоциация):

🔴Физические упражнения для снятия избыточного мышечного напряжения

🔴Дыхательные техники, мышечная релаксация, йога, медитация, массаж

Дальше Колк говорит о том, что только после этого можно приступать к техникам работы с травмой, способные вернуть чувство безопасности и контроля, восстановить целостность своего я и «переиграть» прошлое — EMDR, IFS, психодрама и тд.

❤️Что мы видим? Быть здесь и сейчас, возвращаться в тело, быть в контакте с телом, дышать, звучать и двигаться — важная и клинически доказанная база при проживании последствий травм и ПТСР, даже если они настолько велики, что требуют особой терапии. Не всегда мы помним и понимаем, с чем связано то или иное состояние, но с помощью тела как ключа мы можем вернуться из повторяющегося травмирующего прошлого в безопасное настоящее и перезаписать сценарий нашей жизни.

#исследую

Послушала подкаст Димы Мацкевича и Оли Маркес про ревность (тему, которую я много исследую в себе) и решила поделиться личными инсайтами:

➡️Ревность — это нормально.

➡️Токсичная ревность разрушает отношения, нетоксичная же может послужить укреплению отношений и выходу на новый уровень близости.

➡️Токсичная ревность — та, в которой замыкаешься и не можешь ею поделиться, в результате чего ревность становится топливом для разрушающих действий, обид и манипуляций, а твой ресурс уходит на "внутреннюю гражданскую войну" вместо чего-то созидательного.

Как сделать ревность нетоксичной и превратить ее в ценность для пары? (дисклеймер: работает только при взаимном желании и работе)?Отделить эмоции (свои или ревнующего партнера) от действий и от желания их прекратить.

?Разрешить себе (или партнеру) это чувство, вместо того, чтобы диссоциироваться от него.

?Создать безопасное пространство для уязвимого разговора о ревности внутри пары. Навык говорить о ревности без осуждения, без ухода в защиту, с возможностью снять вину за это чувство с себя и другого — мало в ком заложен по умолчанию, но тренируется и в последствии служит отношениям и укрепляет близость. Для каждой пары здесь свое поле для исследования. Начинать создавать такое пространство можно как ритуал: с сетапом, таймингом, по скрипту, с устанавленными правилами, договорившись не закрываться и не триггериться (а для кого-то, наоборот, давая каждому время на эмоциональный выплеск). Одним словом, нащупывая, как это работает именно у вас в паре. Конечно, безопаснее всего делать это с фасилитатором (семейным терапевтом), тк быть, с одной стороны, аутентичным в проявлениях своих чувств, а с другой — безопасным для второго человека в паре, – порой сложная задача.

?️Пример фреймворка для такого пространства из книги «Opening Up: Creating and Sustaining Open Relationships», который Оля приводит — это «embrace» (принять, поприветствовать с любовью, обнять) ревность другого, отделить его действия, вызванные этим чувством, от него самого, и подтвердить приверженность отношениям и их ценность (я слышу твою потребность, вижу в этом любовь, продолжаю выбирать наши отношения и тебя), вместо того чтобы выходить из контакта из-за своих негативных чувств, вызванных ревностью другого, ставя тем самым под удар безопасное пространство для обсуждения, ведь для ревнующего это будет означать буквально «говорить о своих чувствах = угроза для отношений». В этом случае невозможность обсудить чувства в паре могут стать причиной потери контакта и близости.

?Compassion. По мере своего развития мы получаем доступ к разным уровням восприятия реальности (эго-уровни): от эгоцетричного в раннем детстве до эмпатичного и даже трансцендентного с возрастом. И даже если нам доступны самые высокие уровни, в разное время мы можем действовать из разных эго-уровней, в том числе из самых низких (слабых, детских) из них, в зависимости от обстоятельств (стресс, переезд, усталость, травма — все это может отбросить на низкий уровень реакций). Так и в проявлениях ревности есть более слабый и более сильный в моменте участник. Задача сильного — проявить сострадание к слабому.

?Обернуть ревность в инструмент саморазвития.

?Тренировать комперсию – когда ревность соседствует с радостью за человека (за его положительный опыт, чувства и переживания). Простыми словами признать и интегрировать, что "любить и ненавидеть" одновременно – это возможно и это ок.

#исследую

? Рассказала любимому телозамесу? о сотой части того, что люблю on a daily basis. Всем ?