Продолжение про трактовку субсидиарности у Гусмана (3/???)

Продолжив раскрытие темы, стоит сказать пару слов о проблемах, которые возникают в гусмановской интерпретации субсидиарности.

Гусман был склонен пренебрежительно относиться к тому факту, что субсидиарность – это принцип, требующий более или менее сильного политического или совещательного органа, потому что кто-то должен обладать необходимыми полномочиями, чтобы благоразумно определять, когда необходимо вмешательство или воздержание от него. Однако, как я уже не раз писал, роль политики в модели, разработанной Гусманом, довольно ограничена.

Субсидиарность трудно свести к антиномии между государством и рынком. Поскольку, как я уже написал выше, главная цель заключается в защите жизнеспособности гражданского общества, субсидиарность может применяться как к государству, так и к частному сектору. С одной стороны, государство имеет несколько уровней действия, и не исключено их столкновение (чрезмерно централизованное государство, например, стремится подавить автономию регионов и муниципалитетов, примеры у всех под носом). Что касается рынка, то достаточно вспомнить о влиянии высокого уровня экономической концентрации на жизнеспособность гражданского общества. Все это не является главной заботой Гусмана, который под влиянием обстоятельств склонен отождествлять субсидиарность с программой экономического либерализма, не прилагая особых усилий и не слишком настаивая на вышеупомянутых нюансах.

Еще раз повторюсь, субсидиарность в строгом понимании имеет связь с экономическим либерализмом, поскольку она требует экономической свободы. Но что еще важно, так это то, что она выходит далеко за рамки экономики, поскольку она обязывает не только гарантировать право собственности и экономическую свободу, необходимые для защиты социальных групп, но и уважать определенные уровни децентрализации, защищать организованные сообщества, создавать общественные пространства. Короче говоря, содействовать всем формам горизонтальных связей, которые не ограничиваются коммерческими отношениями.

Тут стоит добавить еще кое-что. Политическое намерение Гусмана, объясняющее его приверженность экономической либерализации заключалось в следующем: если индивидуумы привыкнут к возрастающей степени личной ответственности, свобода будет укрепляться как принцип социальной организации, что представляет собой самую надежную гарантию против социализма. Иными словами, общество, привыкшее к свободе, вряд ли допустит возвращение марксистских рецептов. Помимо философских обоснований этот тезис является центром аргументом защиты рынка как института: как только личные свободы будут включены в национальный этос, вернуться назад будет практически невозможно.

В этом моменте заключается вся революционность гремиализма: для того, чтобы (по крайней мере теоретически) навсегда уничтожить угрозу тоталитаризма, нужно изменить «геном нации», т.е. буквально создать нового человека. Эти намерения, как я также уже не раз упоминал, нашли свои отражения в Декларации принципов Правительственной хунты, которую писал Гусман, а затем перешли в дух Конституции 1980. Но к этому мы еще вернемся позже.

Так или иначе, если принять такое революционное прочтение гремиализма, то Гусман полностью осознавал необратимый характер преобразований, которые он продвигал; Более того, он страстно желал этой необратимости. Либерализованное общество, несмотря на его недостатки и внутреннюю напряженность, делает марксистское предприятие невозможным, и это является триумфом первостепенной важности. Естественно, большая часть нынешнего недовольства этой моделью связана с тем, что решение такого рода было принято в авторитарном контексте, без должного демократического обсуждения, и что она, по-видимому, фактически необратима.

Плюс нельзя забывать про психологию. В Чили для многих страх был частью их жизненного опыта во время диктатуры, и этот фактор играет огромную роль в этой истории. Комментарии тут считаю излишними.

Окончательный сценарий наконец ушел в продакшн и на следующей неделе выйдет ролик.

Изначально он должен был выйти месяц назад, но как из-за технических проблем, так и из-за долгой коррекции сценария выйдет только сейчас.

Решили посвятить теме Чили и Пиночета целых два видео, первое будет стандартное - в стиле рассказа про страну, второе - "Диалоги" или "Прожектор", пока еще не ясно.

Саму историю решили рассказать от лица реформаторов, Альенде и Пиночет и другие политики будут второстепенными персонажами. К сожалению, пришлось опустить много подробностей. Постараемся их рассказать во втором ролике, тем более, реальные результаты реформ стали ясны только в 00-е и 10-е.

В том числе постараемся рассказать, почему любовь некоторых либертарианцев (не буду тыкать пальцем, но думаю и так понятно, про кого это) к Пиночету - это очень странная любовь. Расскажем и про социальные проекты и про насильственные переселения в рамках урбанистических проектов.

Большое спасибо Константину Ватрубе, он ультрамегакрут, подписывайтесь на него в одной соцсети с белой буквой Икс на логотипе. И Григорию спасибо, конечно.

После выхода выложу список литры, а затем буду выкладывать допматериалы, там много интересного.

П.С.
И Ивану Косиченко тоже спасибо, что посмотрел одну из версий сценария, хотя от нее в итоге почти ничего и не осталось)

Книга Марселя Гоше «Правые и левые. История и судьба» — в предзаказе на сайте «НЛО»!

Изобретенная во Франции партийная структура «правые» — «центр» — «левые» стала одним из важнейших понятий языка модерной политики. Почему именно эта модель стала самым удобным способом навигации в многообразии идеологий, интересов и понятий в массовых представительных демократиях? Книга Марселя Гоше — попытка реконструировать традицию использования этих терминов, а также взглянуть свежим взглядом на политическую историю в целом.

В центре исследования стоит главный вопрос: сохраняет ли эта структура смысл своего существования в условиях потрясений, которые переживают наши общества, или же она принадлежит эпохе, которая подходит к концу?

Марсель Гоше — один из ведущих современных историков и публичных интеллектуалов Франции, редактор журнала «Débats». Книгу перевела Вера Мильчина, ведущий научный сотрудник ИВГИ РГГУ.

Оформить предзаказ на книгу Марселя Гоше со скидкой 25% можно на сайте нашего интернет-магазина.

Хайек и Конституция 1980 Тема влияния Хайека, как прямого, так и косвенного, до сих пор является дискуссионным вопросом. Три главных аргумента «за» выделила Карин Фишер в книге The Road from Mont Pèlerin: The Making of the Neoliberal Thought Collective:…

Данную часть статьи я переведу практически полностью, пропущу, разве что, только кусок про Виталия Найшуля, который упоминался в прошлой статье Руппрехта.

ДОРОГА СО ЗМЕИНОЙ ГОРКИ: НЕОЛИБЕРАЛИЗМ В (ПОСТСОВЕТСКОЙ) РОССИИ

Upd. Для удобства оформил в Telegraph.

Telegraph

ДОРОГА СО ЗМЕИНОЙ ГОРКИ: НЕОЛИБЕРАЛИЗМ В (ПОСТСОВЕТСКОЙ) РОССИИ

Оригинал: Global Varieties of Neoliberalism. Ideas on Free Markets and Strong States in late 20th Century Russia and Chile Многие потенциальные реформаторы в Восточной Европе считали Эрнана Бючи “архитектором чилийского чуда”, и после падения коммунизма он…

«С приходом к власти Пиночета гремиалисты оказали значительно большее влияние на политическую идеологию режима и правовую кодификацию, чем Чикагская школа экономики. Часто именно гремиалисты связывали экономистов с режимом; именно гремиалисты разработали Декларацию принципов военного режима 1974 года; и именно гремиалисты написали чилийскую “Конституцию свободы” 1980 года — вопрос о том, было ли это название выбрано в связи с одноименной книгой Хайека 1960 года, оспаривается (Fisher 2015; Silva, 2008). Что несомненно, так это то, что доступ к власти промаршировавшим экономистам и интеллектуальным апологетам диктатуры, таким как Гусман, был получен не под давлением США, а благодаря их собственной настойчивости и инициативе, а также их личным связям в чилийских консервативных элитах. Много говорилось о кратком визите Фридмана в Чили в 1975 году, в том числе о 45-минутной встрече с Пиночетом. Но реальная экономическая программа уже была к тому времени утверждена и имела очень мало общего с его предложениями по этому поводу».

«Чилийские неолибералы продвигали идею о том, что государство может быть использовано для преобразования общества, его населения и институтов с целью создания условий, необходимых для эффективной, конкурентоспособной рыночной экономики, ориентированной на экспорт. Их основная идея, частично воплощенная в жизнь, заключалась не столько в отступлении государства, сколько в его перепрофилировании. И вопреки взглядам, сводящим неолиберализм к проекту защиты классовых привилегий, гремиалисты и Чикагские мальчики также стремились модернизировать чилийскую экономику, разрушая старые связи между политическими деятелями и неэффективной экономической элитой, которые традиционно ожидали защиты от государства. Таким образом, реформы иногда сталкивались с противодействием не только со стороны левых, но и со стороны руководителей промышленных предприятий и сельских землевладельцев. Неолибералы из разных социальных слоев стремились изменить то, что они считали коллективистским менталитетом чилийского населения».

«Таким образом, также нецелесообразно рассматривать Чили как пассивную лабораторию для обмена идеями из Чикаго. Чилийский неолиберализм был создан на местном уровне и сочетал в себе гремиалистскую мысль, привнесенную с холма Санта-Люсия в несколько государственных учреждений при военном правительстве, с интерпретациями американского и центральноевропейского неолиберализма и даже моделей развития тех, кто позже стал известен как восточноазиатские тигры. Интеллектуальное становление Бючи, например, не ограничивалось фридмановским неолиберализмом: в конце 1970-х годов он побывал в Юго-Восточной Азии в составе правительственной делегации Чили и с тех пор регулярно упоминал Гонконг, Тайвань, Южную Корею и Сингапур - в его интерпретации, истории успеха рыночных реформ — “как за одно поколение перейти из третьего мира в первый” (Büchi Buc 2008, 50). Слухи о чилийском успехе просочились за Железный занавес в конце 1980-х годов».

Некоторые приведенные ниже тейки уже высказывались в некоторых постах и лонгридах, но я их все равно процитиую еще раз, приятно, когда кто-то еще независимо от мебя пришел к схожим выводам. Стоит так же заметить, что Руппрехт ссылается на довольно старую литературу (хотя сама статья 2020 г.), сейчас некоторые моменты пересматриваются намного глубже. Конечно, возможно он боится немецкого законодательства в плане пиратства, но тут ему можно только посочувствовать.

«Идея о том, что диктаторский неолиберализм был навязан несчастному Чили всемогущими Соединенными Штатами, определенно менее популярна среди чилийских историков (Fermandois 2005). Основываясь на исторических документах из Чили, их оценки, как правило, включают более широкий взгляд на местные интеллектуальные традиции и политическую динамику. Они почти не упоминают Соединенные Штаты и вместо этого указывают на растущее влияние технократов на чилийскую политику с 1960-х годов (Silva 2008), на продолжение дискуссий между структуралистами и сторонниками свободного рынка в Чили, а также на изменения в экономической мысли и долгосрочных стратегиях власти среди чилийских правых с 1950-х годов (Huneeus 2000; Vergara 1985; Foxly 1982), или даже к долгосрочному развитию чилийского капитализма с конца XIX в. (Meller 2007).

Существующие архивные документы поддерживают тех, кто подчеркивает важность местной динамики. Хотя ЦРУ направляло некоторые средства оппозиционным группам и СМИ во время правления Альенде, сам путч 1973 года произошел без активного вмешательства вашингтонских внешнеполитических деятелей. Также нет никаких свидетельств того, что правительство США каким-либо образом пыталось повлиять на экономическую политику Пиночета (US Senate 1975). Ключевую роль сыграли местные властные структуры: чтобы компенсировать свое изначально более слабое положение в хунте, Пиночет искал контактов с консервативной экономической элитой. Глава ведущей чилийской ежедневной газеты El Mercurio Агустин Эдвардс и бывший капитан ВМФ Роберто Келли, которые с небольшим успехом лоббировали в Вашингтоне принятие более решительных мер против коалиции социалистов и коммунистов, предложили Пиночету прислушаться к совету группы молодых экономистов, которые получили ученые степени в университетах США».

«Хотя Чикагские мальчики, безусловно, изменили академическое преподавание экономики в Чили после своего возвращения, а некоторые из них, находясь в Соединенных Штатах, обрели чувство сплоченности и миссии, было бы преувеличением говорить о согласованных и успешных усилиях американских неолибералов по внедрению своих идей в чилийскую политику. […] Столкнувшись с проблемами модернизации чилийской экономики и общества при сохранении политического порядка, чилийские студенты и интеллектуалы с середины 1960-х годов разработали свою собственную форму неолиберализма. В ответ на всеобщий поворот влево и поражение правых на выборах они основали школу мысли и политическое движение под названием "Гремиализм".

Базируясь в Католическом университете у подножия холма Санта-Люсия в центре Сантьяго, гремиалисты объединили католическую социальную теорию, антикоммунизм, либертарный корпоративизм и экономический либерализм, который сам по себе имеет давнюю традицию в Чили (Silva 2008; Loveman 2001). Интеллектуальные корни гремиализма лежали не столько в Чикаго, сколько в Сантьяго, Мадриде и Фрайбурге».