Сунская энциклопедия-лейшу «Цефу Юаньгуй» (нач. XI в.) сообщает, что в 714 г. «комиссар [по делам] морской торговли, командир правой гвардии Чжоу Цинли и персидский монах Цзиле в большом количестве производили странные инструменты и хитроумные приспособления» (市舶使右衛威中郎将周慶立波斯僧及烈等, 廣造奇器異巧).

Этот же "монах Цзиле" упоминается в знаменитой Сианьской стеле и он же, по всей видимости, в 732 г. прибыл в Чанъань в компании некоего Паннами (潘那密), посланника "царя Персии" — быть может, одного из последних Сасанидов в изгнании.

Как любезно подметил один из читателей, в ср.-кит. имя монаха (及烈) звучало бы иначе: по доступным мне реконструкциям как gip-ljet. Потому, считает Х. Такахаси, настоящим именем могло быть созвучное "Гавриил". К тому же, поскольку до 745 г. несторианство воспринималось китайцами в числе босыцзяо 波斯教, т.е. "персидских религий", монахом мог быть иранский сириец.

*Takahashi H. Syriac Christianity in China // The Syriac World / Ed. by D. King. L., NY: Routledge, 2019. P. 633.

Мой дорогой друг и учитель, чьи слова я не могу приписать себе, в ходе этого обсуждения однажды заметил, что «желание найти феодализм (т.е. "Средневековье" — М.С.) в истории отдельно взятой страны мотивировано причинами, выходящими далеко за пределы чисто научных соображений. Зачастую оно мотивировано эмоционально-политическими факторами, что прекрасно демонстрируют случаи Японии и Ирана».

Составители сборника 'Empires and Exchanges in Eurasian Late Antiquity...' (2018) обозначили условной нижней границей Поздней Древности VIII в., и в восточном векторе исследования ограничились Китаем, где восстание Ань Лушаня (755-763) действительно радикальным образом и в долгосрочной перспективе изменило ландшафт региона. Возможные рубежи удаётся выделить и восточнее: во вт. пол. VII в. происходит консолидация Корейского полуострова под началом Силла, а в державе Ямато (Японии с 670 г.) — становление в результате "реформ Тайка" сер. VII в. системы рицурё и того придворного и идеологического порядка, который Г. Оомс изящно называл "литургическим государством".

Выдающийся яп. историк Хидэсабуро Хара не без оснований ставил под сомнение саму достоверность "реформ Тайка", и следует полагать, что в действительности столь масштабные преобразования заняли куда больше времени. Так или иначе, кон. VII — нач. VIII вв. действительно является тем периодом, когда справедливо будет заканчивать одну из ключевых и всё ещё плохо осмысленных исторических эпох, т.н. "Позднюю Древность".

Очевидная проблема кроется в том, какой период следует выделять после: что в локальных, что в глобальных рамках. Как и в случае с другими регионами и историографиями, включая Иран, японское "Средневековье" является идеологической конструкцией, охотно заимствованной из западных литератур ещё интеллектуалами Мэйдзи и призванной обосновать зарождавшуюся японскую современность. Этот интригующий и принципиальный вопрос, всё ещё открытый для дискуссий, конечно, выходит за тематические рамки канала.

На Древнем Востоке ни в месопотамских или египетской традициях, ни в рамках иудаизма (как минимум до VII/VIII вв.) не была разработана абстрактная характеристика бесконечного времени как универсальной категории. Время представлялось прежде всего в его процессуальном измерении или как конкретное обстоятельство, но не как нечто автономное и абстрактное или божественное. Даже эллинский мир пришёл к реификации времени только в постгомеровскую эпоху, ок. VI в. до н.э. — Аристотель, к примеру, наделял время-χρόνος эпитетом ἄπειρος.

У иранцев, однако, уже авестийский корпус проявляет в своих ключевых нарративах оригинальное и тщательно продуманное различие между чётко сформулированными категориями бесконечного и ограниченного времени: Zruuan- akarana- и Zruuan- Darəγō.xvaδāta- — в среднеперсидской литературе это zurwān ī akanārag и zurwān/zamān ī dagrand-xwadāy (букв. время долгого господства), zamān ī kanarāgōmand, zamān ī brīn. Нечто похожее обнаруживается в атхарваведской и упанишадской традициях. Здесь иранские концепции допустимо (хоть и лишь частично) сравнивать с концепциями kāla, которые иногда демонизировались.

В этом контексте следует упомянуть два любопытных обстоятельства:
• в переосмыслении Платоном вечности-Αἰών некоторые исследователи видят возможность взаимодействия между иранской и эллинской мыслью;
• очевидны трансформации иудаизма в иранском мире — показательно, что некоторые версии II Енох. в повествовании о времени и творении демонстрируют сильную зависимость от маздейской концепции.

См., к примеру, Stern S. Time and Process in Ancient Judaism. Oxford: The Littman Library of Jewish Civilization, 2003. pp. 90-102; Panaino A. Vecchie e nuove considerazioni sul Millenarismo iranico-mesopotamico ed il Chiliasmo giudaico-cristiano // Studi Iranici Ravennati. 2018. Vol. 2. pp. 199-200.

Увидел в одном интересном канале пост про соотношение языков в академической сфере - и решил объяснить, как с этим дело обстоит в индологии. В те времена, когда админ был бакалавром/магистром/аспирантом между ним и научным руководителем не раз происходил…

Увидел в одном интересном канале пост
про соотношение языков в академической сфере - и решил объяснить, как с этим дело обстоит в индологии. В те времена, когда админ был бакалавром/магистром/аспирантом между ним и научным руководителем не раз происходил следующий диалог:

- И нужно ещё добавить работу на хинди в историографический обзор
- Так ведь нет ничего по теме совершенно
- (вздох) Так ведь общая защита, не только индологи будут
А сейчас админ стал говорить то же самое собственным дипломникам. О чём идёт речь? Коллеги-арабисты/китаисты/японисты и т. д. на защите могут вчитаться в историографический обзор, глянуть на библиографию и удивлённо задать вопрос: а почему это вы защищаетесь по, например, экономической жизни Британской Индии в последней четверти XIX века и ссылаетесь только на англоязычные работы? Неужели нет прямо таки ни одной работы на хинди? Или вы недостаточно хорошо владеете языком?

Вот для защиты от таких вопросов индологи и вставляют в квалификационные работы пару ссылок на хиндиязычные исследования - примерно так же, как в своё время защищающиеся вставляли ссылки на Маркса-Энгельса. Между тем, честный ответ на прозвучавший выше вопрос должен звучать так:

- Знаю я хинди, чёрт побери. А ещё знаю, что практически все хиндиязычные академические работы - мусор. Все те в Индии, кого имеет смысл читать, пишут на английском и только на английском

Да, в последние годы хинди отвоёвывает позиции всё в новых и новых сферах, но академической среды это пока не касается. У коллег-лингвистов ситуация чуть-чуть получше, но у историков пока мрак полный. Админ за всё время академической жизни всего один (1) раз попал в ситуацию, когда действительно появилась нужда сослаться на хиндиязычную монографию.

Telegram

Центральное Болото

В моем детстве было нормально, чтобы ассириолог знал все основные языки ассириологических публикаций, т.е. английский, немецкий, французский и итальянский. На международной конференции можно было встать и прочесть доклад по-немецки; предполагалось, что коллеги…

«Кодзики» вообще, на наш взгляд, памятник гораздо более целенаправленный и идеологически узкий, чем «Нихон сёки», так что в нём и на уровне организации мифологического материала прослеживается общая тенденция всего текста: представить раннее Ямато как однородное культурное пространство с правителем тэнно: в центре.
— Ермакова Л.М. Когда раскрылись Небо и Земля. Миф, ритуал, поэзия ранней Японии. Т. I: Исследования. М.: Наука, 2020. С. 157.

Очень напоминает усилия сасанидских придворных по конструированию единого древнего «иранского царства» (Эраншахра), возглавляемого правителями легендарной династии — мифа, у которого, справедливости ради, действительно были исторические основания.

В своём описании западных стран буддийский интеллектуал и путешественник VII в. Сюаньцзан называет сасанидского императора «повелителем драгоценностей» (баочжу 寶主), во владениях которого «нет благочестия и справедливости, и люди привержены накоплению богатств».…