`спиноза любил латинское выражение «sub specie aeternitatis», что означает «с точки зрения вечности».
он говорил, что ежедневные проблемы кажутся не такими страшными, если взглянуть на них с точки зрения вечности.

ирвин ялом`

Читатели считают мои книги смешными – я даже письма об этом получаю.

Я пишу о людях, которые населяют Плоский мир. Диск, который летит сквозь пространство на спине огромной черепахи. Плоский мир считают смешным, потому что все его обитатели верят, что их жизнь и есть настоящая.

А хотите ещё фэнтези? Ну что ж. Существует биологический вид, который живёт на некой планете, всего в паре миль над расплавленным камнем и в паре миль под вакуумом, который высасывает воздух из их атмосферы. Эти существа живут в короткую геологическую эпоху между ледниковыми периодами, пока гигантские астероиды временно перестали шлепаться на поверхность. Насколько существам известно, во всей вселенной нет ни одной точки, где они могли бы выжить в течение десяти секунд.

И как же они называют свой крошечный хрупкий кусочек времени и пространства? Реальной жизнью, вот как. Во вселенной, где могут взрываться целые галактики, они полагают, что существуют штуки вроде “природной справедливости” и “судьбы”. Кое-кто даже верит в демократию…

Да, я пишу фэнтези, но в это тяжеловато поверить даже мне. Никто не назовёт Агату Кристи автором фэнтези, но посмотрите на большинство её книг. Никаких сумасшедших с топором, никаких нераскрытых преступлений. Эркюль Пуаро всегда находит улики.

Почти все писатели пишут фэнтези, просто некоторые признаются в этом вслух. И все читают фэнтези. Так или иначе.

Терри Пратчетт

25 сентября. валялся в постели. кровь приливала к голове и без пользы текла дальше.

из дневника франца кафки

«Мышление, — говорит мой друг, с двадцати двух лет он изучает философию и теперь защищает диссертацию, — мышление — это слишком сложный процесс, чтобы быть доступным любому дилетанту». Сам он, к примеру, никогда не смог бы сесть за рояль и сыграть «Хаммерклавир». Потому что он этого не умеет. Но каждый уверен, что может мыслить, и он мыслит непрестанно, и это самая большая ошибка нашего времени, утверждает мой друг, отсюда и проистекают все эти катастрофы, которые в конце концов нас погубят, всех вместе. И я вам скажу, он прав.

Патрик Зюскинд
Контрабас

Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой формы, — как бы прекрасна она ни была, — в которую я желал бы втиснуться, с тем чтобы никогда уже с нею не расставаться. Жизнь — это неровное, неправильное и многообразное движение. Неукоснительно следовать своим склонностям и быть настолько в их власти, чтобы не мочь отступаться от них или подчинять их своей воле, означает не быть самому себе другом, а тем более господином; это значит быть рабом самого себя.

Мишель де Монтень

Действительное чтение, продуктом которого является понимание, есть такой же творческий труд, как создание того, что понимается.
И если это происходит, то там нет проблемы заимствования. Посредством книги, как выражался Пруст, мы читаем в самих себе. Книга, в лучшем случае, - оптический духовный инструмент, который приставлен к нашей душе, как к ней может быть приставлено увеличительное стекло, посредством которого мы начинаем двигаться в нашей душе, и если там воспроизводятся, или случаются, состояния понимания - а состояния понимания есть состояния с прогрессией, то есть состояния сходимости (отождествление), - то это есть то же самое, что быть автором (а не заимствовать мысли другого).

Мераб Мамардашвили
Лекции о Прусте

Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес написал несколько сотен рассказов, но ни одного романа.
И это при том, что многие его рассказы можно было бы развернуть в масштабные романы с россыпью персонажей, философскими спорами и пространными описаниями.

Но писатель не был в этом заинтересован. Ему хватало ограниченного пространства, чтобы сказать всё, что надо, и в этом была часть философии Борхеса.
Как он пояснил в одном из своих рассказов, судьба любого человека, как бы сложна и длинна она ни была, на деле заключается в единственном мгновении:

«Когда человек раз и навсегда узнаёт, кто он»

подлинное, добротное никогда не бывает в моде. оно пребывает в вечности.

герман гессе

господи, скажи мне, кто мы, что мы так хотели,
чтобы любовь — исключительно во время войны.

борис гребенщиков
любовь во время войны