Рапунцель: часть 3

Прекрасное пение Рапунцель слышит принц. Он очарован, и начинает каждый день приезжать в лес, чтобы послушать его. Однажды он подсматривает, каким образом по волосам девушки ведьма забирается в башню и, следуя тем же путем, встречается в Рапунцель. Рапунцель сначала пугается, но затем соглашается уйти вместе с ним. Она просит Принца каждый день приносить ему моток шелкадля плетения веревочной лестницы, чтобы она могла спуститься.

Принц – представитель мира внешней реальности. Он нуждается в подпитке архетипического мира (очарован пением Рапунцель). Одновременно Принц выступает позитивным Трикстером – он подглядывает и обманом забирается в башню. Энергия Трикстера преодолевает барьеры внутри психе.

Волосы Рапунцель символизируют невинность и бессознательное. На данном этапе только фантазия может связывать с реальностью. В конечном счете волосы должны быть заменены более реалистичной лестницей.

Так происходит и в терапии с пациентами типа Рапунцель. Сначала нужно сформировать отношения в фантазии, параллельно формируется новая реалистичная связь.

Терапевтическое применение

В терапевтической практике этот отрезок сюжета соответствует позитивному переносу – когда пациент начинает чувствовать себя комфортно, доверяет терапевту. Это период зависимости, когда «с персоной терапевта связывается удивительная поддерживающая иллюзия».

Так же и терапевт обнаруживает, что становится более открытым для пациента. Он может быть очарован архетипическими энергиями пациента, находиться в «измененном состоянии сознания». Принц пробирается в башню по волосам-фантазиям. Терапевт тоже покидает мир реальности.

«Иллюзия переноса» привносит связь с миром, который до этого был лишен фантазии.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Рапунцель: часть 2

Далее в сказке волшебница ловит мужа и предлагает ему сделку: он может взять сколько угодно рапунцелей взамен на ребенка. Муж так пугается, что сразу соглашается. Когда девочка рождается, волшебница забирает ее. Она растет самой прекрасной девочкой на свете, а в 12 лет волшебница запирает ее в башне без дверей и лестниц.

Это история о том, как дочь идентифицирует себя с бессознательным отца и теряет возможность жить своей жизнью. В частности, это канва сексуального абьюза между отцом и дочерью, буквального или сиволического. Типичным является то, что мать не протестует, она пассивна, сама находится под действием чар.

Дочь символизирует невинную часть психики, содержащую воспоминания о травме и подвергшуюся отщеплению, чтобы избежать деградации все личности.

Как Защитник/Преследователь, ведьма препятствует любым контактам девочки с реальностью.

В мифологии эта ситуация часто изображается как сюжет, в котором одна часть я оказывается запертой в подземном мире (Персефона, Эвридика), Чистилище (души невинных младенцев), Мертвой земле (в легенде о Граале).

Рапунцель и ее внутреннее убежище – это не просто защитная регрессия. Ее убежище открыто воздействию трансперсональных энергий, и потому обладает огромным очарованием. Оно связано с коллективной психе, внутренними тайнами, к которым нет доступа о хорошо адаптированной личности.

Волшебница персонифицирует колдовской потенциал психе. Это альтернатива реальной матери, с которой оказалось невозможным установить связь. При этом жизнь Рапунцель не так уж и плоха – она растет принцессой.

Роль ведьмы – оберегать, но атакуя любое делание и надежду на связь с внешним миром:
📖 «Я же предупреждал(а) тебя, Что же ты ко мне не прислушался... В конце концов это было глупо, и ты заслужил наказание».

📖 «Реальный мир прогнил, - говорит она, — все это не стоит твоих усилий... Ты хочешь создать семью? Взгляни на уровень разводов... Ты хочешь обратиться за помощью к психоаналитику? Посмотри на них, все шарлатаны, во всяком случае, их интересуют только деньги…»

Утешение волшебницы имеет меланхолическое свойство:
📖 «Ты была сиротой, и не было на свете человека, который любил бы тебя, оценил твою душевную красоту, но я нашла тебя, взяла тебя к себе, и мы обрели друг друга в этом жестоком и падшем мире, в котором почти все – ложь и пошлость. Только я понимаю тебя, и никто другой, так что со мной тебе не грозит одиночество».

Образ волшебницы – отражает способность психики саму себя анестизировать, диссоциировать, замораживать, гипнотизировать.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Терапевтическое значение

Терапевтическая ситуация фокусирована на «двух мирах».

◾️ С одной стороны, есть область, где проявляются эротические фантазии в переносе/контрпереносе, пациент приносит мечты, сновидения, испытывает волнение обновления жизни.

◾️ С другой тороны, есть реальность, которая обусловлена психоаналитическим сеттингом (плата, временные рамки и пр).У аналитика есть своя личная жизнь, к которой нет доступа у пациента. Это мир ограничений, фактов, историчности.

Аналитик становится одновременно объектом желания и фрустрации. Так, он воплощает напряжение, существующее между двумя мирами, разделенными стеной.

По мере развития терапевтического процесса и демонтажа системы самосохранения происходят переходы от «колдовства бессознательного» к реальности и обратно.

И конечно, всегда существует опасность потерять напряжённость между мирами. Если аналитик «позволит себе лениться», он может обнаружить себя в саду волшебницы, и это начало тайного сговора. Если он будет слишком активен, то стена вырастет снова.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

ВВЕДЕНИЕ К ЧАСТИ ВТОРОЙ

СКАЗКИ И ДВУСТУПЕНЧАТОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ САМОСТИ

Винникот помог понять, как на индивидуальном уровне достаточно хорошая связь ребенка с окружением обеспечивает связь между истинным я и внешним миром. Но такой персоналистический подход не может передать «таинство воплощения в сущем личностного духа вопреки травме», поскольку первичность нуминозного в человеке игнорируется.

С позиций юнгианской психологии для описания процессов «в пограничной зоне между возможным и действительным в человеческом развитии» должен использоваться архетипический контекст, контекст мифологии. Вся мифология и религии говорят об отношениях между человеческим и божественным, т.е. между Эго и Самостью. Сами по себе мифы и их символы – это мост между нами и тайной существования.

Примеры:

Миф о Деметре. Архетипические защиты увлекают невинную часть (Кору) во мрак бессознательного под присмотр демонической фигуры Гадеса. Жизнь увядает (богиня плодородия мать Коры Деметра делает так, что земля перестает плодоносить). При посредничестве Зевса девушка, которую теперь зовут Персефона, должна вернуться к матери, но она съедает зернышки граната, символизирующие брак. Связь между внешним и внутренним, божественным и человеческим закреплена. Теперь Персефона принадлежит обоим мирам – травматический разрыв устранен.

Пример из Ветхого Завета. Яхве уничтожает весь мир, но оставляет одну часть – праведного Ноя. Здесь Яхве соответствует «антилибидинозному эго» Фэйрберна. Уничтожается все, кроме герметически замкнутого ядра, которое нужно сохранить любой ценой. Связь между потерянным и архетипической агрессивной энергией отражена в виде завета и моста радуги, знаке, что Бог и человек больше не будут разъединены.

Образы всех мифологических систем повторяют эту схему. Что-то вечное соединяется с чем-то принадлежащим времени.

В мифологии и здоровой личности энергии Самости наполняют Эго, но не затопляют его. Либидо может пересекать границы между Эго и Самостью и инвестироваться в отношения, интересы и т.д. При травме это происходит не так.  Система самосохранений противодействует любым попыткам инвестировать либидо в «эту жизнь». И тогда нуминозная энергия становится подменой самооценки, используется как защита.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Отто Кернберг и его коллеги

Кернберг пишет, что внутренний мир пограничных клиентов населен гротескными, карикатурными репрезентациями любящих или ненавидящих частичных объектов. Они взаимодействуют со «стереотипными частичными репрезентациями я». Примитивные защиты удерживают от того, чтобы эти частичные репрезетации стали целостными, потому что это вызвало бы огромную тревогу, с которой клиент мог бы не справиться.

Частичные образы образуют диады и проявляются в переносе. Типичными такими диадами являются:

📖 «любящий родитель - спонтанный раскованный ребенок
наказующий садистический родитель - плохой, отвратительный ребенок
незаботящийся, занятый самим собой родитель - нежеланный ребенок
садистический насильник - жертва насилия, и т.д.»

В терапии нужно найти эти отщепленные внутренние персонажи и помочь клиенту перенести тревогу соединения плохих и хороших образов. Цель – увеличение способности переносить амбивалентность, воспринимать сложность человеческого существа.

То, что Кернберг называет карикатурным, искаженным, гротескным мы бы назвали элементами архетипической фантазии во внутреннем мире.

Колин А. Росс

Еще одно подтверждение существования фигуры Защитника/Преследователя в системе самосохранения травмированных людей Калшед видит в исследованиях Росса.

Росс работал с пациентами с расстройством множественной личности (РМЛ). Он описал типы альтер-личностей таких пациентов, среди которых есть Защитник/Наблюдатель. Он имеет доступ к информации (но не чувствам) о травме и отвечает за переключение между личностями. Защитник также преследует личность-хозяина, нанося ожоги, вскрывая вены и т.д., то есть может превращаться в Преследователя. Это происходит, когда возникает угроза перемен. Для того, чтобы уберечь личность-хозяина от будущих страданий, он может даже попытаться ее убить.

Также Росс писал, что пациенты с РМЛ чаще, чем другие диагностические группы, демонстрируют паранормальные феномены. Симптомы диссоциативных расстройств имеют ту же природу, что явления спиритуализма, телепатии, ясновидения и т.д.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Рональд Фэйрнберн

Фэйрнберн выдвинул концепцию о садистических отношениях между внутренним саботажником и «либидинозным Эго». Первый связан с агрессией ребенка на свои собственные либидинозные потребности, что происходит при травме. Это определяется потребностью сделать объект хорошим. Избыток агрессии достаётся внутреннему саботажнику, а избыток либидо – либидинозному Эго.

Другими словами, ребенок сильно зависит от окружающих людей. Если они его травмируют, они «плохие», что ребенок принять не может, т.к. от них зависит. Он не может направить агрессию на них. И для того, чтобы справиться с травмой, направляет ее на себя: теперь он «плохой», его потребность в любви и вообще все нормальные желания оказываются «плохими». «Внутренний саботажник» их жестко контролирует, мешая человеку жить счастливо.

Гарри Гантрип

Гантрип углубляет идеи Фэйрнберна. Ребенку в недружелюбном мире очень страшно оказаться слабым. Формируется «антилибидинозное Эго», которое ненавидит зависимость, потребности, слабости. Это главный источник сопротивления в психотерапии.

По мнению Калшеда, Гантрип слишком концентрируется на негативном аспекте «антилибидинозного Эго», не видя его амбивалентности.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Популяризованные версии

Марион Вудман и даймоническйи любовник

Для Марион Вудман хранитель Самости, которого она назвала «даймоническим любовником», происходит из злокачественного отцовско-дочернего комплекса. Он действует как соблазнитель и встает между женщиной и реальным мужчиной. В центре – отец-бог которого она может как обожать, так и ненавидеть, но в любом случае привязана к нему.

Этот комплекс даймона-любовника служит защитой от неадекватной интернализациеи матери, произошедшей в результате нарушений психосоматической связи с матерью в первые годы жизни.

Линда Леонард и «старый извращенец»

Линда Леонард описывает действия внутреннего «старого извращенца» в психике женщины-пуэллы. Юнг назвал такую фигуру «негативным анимусом». Это авторитарная ригидная сторона маскулинности. Она также исследует различные фигуры Трикстера, представляющего соблазнительную энергию в начале формирования зависимости. О его появлении «свидетельствует каждый случай отрицания, утаивания и самообмана».

Кларисса Пинкола Эстес и «врожденный хищник»

Эстес не связывает с травмой силы, которые называет «врожденным хищником». Это силы, которые противостоят жизни. Она не рассматривает эту фигуру как амбивалентную. Это просто обитающее в психике существо, которое «является тем, чем является».

Один из слабых аспектов ее позиции – мистификация архетипической реальности и придание ей самостоятельного статуса, как будто бы нет связи между этой реальностью, с одной стороны, и объектными отношениями и внешним окружением, с другой.

Джон Хаул и «тигриная яма» под синтезом Самости.

Тема Хаула – романтическая любовь, в том числе с чертами навязчивости и злокачественности. Романтическая любовь, как считает Хаул, стремится к слиянию и приводит к «растворению я  во Всемирном Существе». Это приводит к утрате функций Эго. Он пытается ответить на вопрос, как отличить истинную любовь от даймонической, зараженной тенью, любви. В первом случае мы устанавливаем отношения с Самостью (через аниму или анимуса), во втором – «связь вскрывает наши соответствующие раны».

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Шерри Салман и рогатый бог-хранитель

Шерри Салман видит демоническую фигуру в образе кельтского рогатого божества, «архетипического образа мужской силы и защиты. Если эти силы отщеплены в жизни человека, он превращается в Гадеса, похищающего Персефону – прорывает границы Эго и увлекает Эго во тьму. В христианстве он правит преисподней. Если он интегрирован, то дает мужчине эффективное мужское Эго, а женщине – эффективный анимус.

Санднер, Биби и их демонический Трикстер

Санднер и Биби пишут об эго-проективных комплексах. Это комплексы, содержание которых переживается не как часть Эго, а проецируется в других людей. Одержимость Эго такими комплексами приводит к архетипическим аффектам и примитивным защитам, как примитивные проекции и проективные идентификации. Такие проекции коренятся в архетипическом ядре комплекса, исходят из темной стороны Самости и являются защитами Самости. Их функция – поддерживать вытеснение ради частичного выживания Самости при травме.

Джозеф Хендерсон и низшая/высшая Самость

Хендерсон считал, что идеи Юнга о тени относятся не к Эго, а к Самости – они зарождались в опыте переживания «деструктивных сторон жизни и Бога».

Опыт Хендерсона, как и Юнга, говорит, что в психике человека существует абсолютная сила зла, «и эта архетипическая тень «неотделима от универсальной религиозной проблемы».

На пути индивидуации человек встречается с двумя первичными архетипическими фигурами во множестве обличий – высшего (Фауст у Гете, Заратустра у Ницше) и низшего (Мефистофель у Гете, Самый безобразный человек у Ницше) аспекта Самости.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Американские юниганцы

Джеймс Хиллман и расщепление пары Сенекс/Пуэр

Хиллман писал, что большинство арахичных образов представляют из себя пары или полярности. Мать/дитя, жертва/преследователь. Полярности склонны к противопоставлению, например, хороший ребенок/ плохая мать.

Их всех архетипических пар ближе всего к теории Калшеда – пара Сенекс/Пуэр.

Сенекс – образ Старого Короля – все холодное, дистантное, абстрактное, оцепенелое, консерватизм, пессимизм. Негативный Сенекс – это Сенекс, отделенный от своего "ребенка", Пуэра.

А Пуэр – это «аватара духовного аспекта Самости», связь с вечностью. Когда Пуэр отделен от Сенекса, возникает опасность растворения в области потустороннего.

Такое расщепление происходит в результате травмы.

Натан Шварц-Салант и садомазохистическая диада

Шварц-Салант описывает пограничных пациентов, у которых негативная сторона нуминозного проявляется в образе Яхве из Ветхого Завета. Противостояние Яхве и Иова – это модель того, как психика организует атаки на собственное я таких пациентов. До трансформации она представляет из себя садо-мазохистическую диаду.

Негативное нуминозное – важный фактор внутреннего мира травмированных пациентов.

В чем Калшед не согласен с Шварц-Салантом:

◾️ Калшед в отличие от Шварц-Саланта, считает, что пограничные пациенты вовсе не боятся привлечения позитивной нуминозности. Они боятся своей зависимости от терапевта как реального объекта.

◾️ Бурные процессы, связанные с констелляцией негативного нуминозного в терапии, действительно ведут к более позитивной окраске внутреннего мира человека, но это связано огромной работой горя в терапии и других сферах.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1

Зрелые размышления Юнга о травме

Роль аффекта в образовании комплекса

Организующим принципом психической жизни Юнг считал аффект. Если происходит событие, которое сопровождается сильным аффектом, всё, что ассоциируется с этим событием, будет аккумулировано вокруг него, образуя чувственно окрашенный комплекс.

Чувственно окрашенные комплексы – это базовые единицы психики. А так как аффекты универсальны, комплексы в самых регрессивных проявлениях принимают «архаические», «типические» – отсюда «архетипические» – формы. Архетипическое ядро придает комплексу универсальный характер.

По существу Юнг начал с рассмотрения архетипических аффектов. Генри Кристел называл их предшественниками аффекта. Они обычно встречаются в младенчестве и в состояниях регресса взрослых и выражаются в психосоматических проявлениях удовлетворения/ любви или дискомфорта/боли/ненависти.

Уровня сознания архетипические аффекты достигают в архетипических образах – религиозных, грандиозных или как-то иначе усиленных мифологическими мотивами. Эти образы складываются в «образы» первичного нарратива.

Постепенно эти недифференцированный аффекты созревают и становятся все более дифференцированными в отношениях с ухаживающим за ребёнком человеком. Это приводит к дифференциации эмоций, которые с помощью речи превращаются в чувства, и это открывает возможность сообщить другим людям о своих состояниях.

Источник: Дональд Калшед. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.

Продолжение следует…↓

#kalshed1