Однако протесты на этом не закончились. В первой половине мая один из студентов Университета Тебриза вступил в диспут с одним из сотрудников университетского госпиталя. Студента избили, 16 мая 300 студентов собралось около медицинской школы, вечером того же дня ещё 1000 - около технического колледжа. Реакцией на эти демонстрации стало вмешательство полиции и арест примерно 200 студентов, как минимум одного убили.

3 июня, в последний экзаменационный день, протесты начались в обоих университетах. 4 июня они прошли относительно спокойно, а на следующий день, на 5-ю годовщину протестов 1963 г., усилились. Между 5 и 10 июня 54 студента были арестованы в Тегеране, 18 из них освободили 18 июня.

Протесты продолжались в течение всего 1967-1968 гг. По свидетельствам двух разных студентов, бастующие студенты фактически управляли Университетом Тебриза в этот год. По факту они свидетельствовали о нарушении неформального соглашения между студентами и государством. Государство оказывало им услуги низкого качества, при этом завышало плату за учёбу, что и вело к недовольству. При этом требования студентов оставались неполитическими, и касались только тем, связанных непосредственно с университетами.

Этот опыт стал основой для протестов имени Тахти. Студенты использовали разрешение посетить траурную процедуру для организации кросс-классовых протестов. Смерть Тахти стала первой, когда 40-дневное поминовение превратилось в уличный протест.

Студенты распечатали листовки (~200 тысяч штук), декларации (~13 тысяч), разделили Тегеран на несколько частей и распространяли всё, что распечатали, по городу, в основном по южной его части. Это позволило увеличить количество частей общества, вовлечённых в протест, плюс создать связь между студентами и всеми остальными. К студентам присоединились и рабочие. На этой церемонии звучали одновременно левые и прохомейнистские лозунги. Часть этих лозунгов призывала к прекращению Вьетнамской войны и убийству американского президента Линдона Джонсона. Исламисты и светские левые впервые в истории Ирана вместе выступали против шаха.

Возвращаясь к разнице между смертями Мосаддыка и Тахти. Смерть первого никто не освещал, она произошла до протестов в Тегеране и Тебризе. Тахти же был вовлечён в неполитические популярные действия: спорт и благотворительность, и его смерть освещалась крупными газетами.

Иранский 1968-й объясняет два аспекта Исламской революции: её глобальность и способ мобилизации протеста, который использовался в первой половине 1978 г. 40-дневное поминовение Тахти стало образцом для будущих протестов.

Глобальность связана с тем, что сети, организовавшие протесты 1968 г., продолжили своё существование. В 1970-е гг. новые организации наложились на них, но не заменили политические кружки. Именно благодаря этим сетям в 1978-1979 гг. вместе протестовали марксисты, исламисты, религиозные националисты, исламские марксисты и светские националисты. И там же звучала часть лозунга, автором которого изначально был Кваме Нкрума, идеолог антиколониального национализма. Оригинал Нкрумы выглядел так: "Ни Запад, ни Восток. Мы смотрим вперёд". Во время революции вместо "Мы смотрим вперёд" были разные варианты: "Исламская республика", "Правительство рабочих", "Исламское правление".

В общем, у Исламской революции были глобальные корни. О некоторых из них известно, а некоторые, типа истории с Тахти, забыты.

Источник: Davari, Arash; Sohrabi, Naghmeh. "A Sky Drowning in Stars": Global 68, the Death of Takhti, and the Birth of the Iranian Revolution. Global 1979: Geographies and Histories of the Iranian Revolution. Cambridge: Cambridge University Press. P. 213-244.

Глобальный 1968 год и рождение Исламской революции

Две иранских звезды умерли в 1967-1968 гг. в течение одного года. Одним из них был бывший премьер Мохаммед Мосаддык, умерший 5 марта 1967 г. Его похороны проходили в очень ограниченном кругу. На них присутствовал рестлер Голямреза Тахти, получивший до этого золотую медаль на Олимпийских играх 1956 года. Тахти был найден мёртвым в отеле Атлантик в Тегеране 9 месяцев спустя, 7 января 1968 г. В отличие от похорон Мосаддыка, его похороны стали демонстрацией протеста, организованной студентами по всей стране.

Разница между этими двумя похоронами не может быть объяснена популярностью: они оба были самыми популярными иранцами своего времени. Репрессии также не могут объяснить это различие, т.к. за 9 месяцев репрессивный аппарат страны не изменился. Возможное объяснение лежит в совпадении разных факторов. Последствия этих протестов также стали одним из элементов, из которых сложилась Исламская революция.

Для большинства "май" и "68-й год" обычно связаны с Красным маем во Франции. Протесты рабочих и студентов превратились во всеобщую забастовку в этой стране. Для описания этого союза политический философ Жак Рансьер придумал выражение les révoltes logiques - согласно ей, восстания, которые выглядят произвольными и спонтанными, по факту создают собственную логику существования.

Январские протесты в Тегеране одновременно подтверждают и опровергают концепцию Рансьера. С одной стороны, спецслужбисты из САВАК примерно так же описывали действия протестующих. С другой стороны, студенты опирались на уже существующие организации - политические кружки (сенфи сияси). Важно понимать, что эти кружки политизировались только после смерти Тахти. Они внешне были неполитическими, и это позволяло им защищаться от репрессий со стороны САВАК. Таким образом, инфраструктура протестов существовала за несколько лет до того, как они стали реальностью.

Сам Тахти был известен как иранский богатырь, выигравший множество соревнований международного уровня, типа той же Олимпиады ими мировых чемпионатов по рестлингу. Однако его популярность опиралась не только на спортивные достижения - он был моральным образцом. Помимо этого, в 1950-е он находился в оппозиции шаху. В 1963 г. он избрался членом высшего совета Национального фронта. Он также публично призвал жертвовать деньги жертвам землетрясения 1962 г. в городе Буин-Захра, рядом с Казвином. Тахти был образцом для подражания в плане этики и морали.

В день объявления о самоубийстве Тахти газета Этеляат выпустила статью, объясняющую смерть рестлера семейными причинами. Однако иранцы в большинстве своём в эту версию не поверили, и по Тегерану начали распространяться слухи, что его убили. Одновременно процедура похорон Тахти была проведена так, что она сократила дистанцию между запрещённой политической оппозицией и разрешённой траурной церемонией.

В ходе Белой революции и как результат политического кризиса 1963 года, студенты получили право проводить студенческие протесты, но только если они касались исключительно студенческих тем и не выходили за границы университетов. Первый кружок (сенфи) возник в Промышленном колледже Тегеранского политеха в 1963 г. В будущем студенты именно этого университета сыграли ключевую роль в организации протестов имени Тахти. После того же года студенты избегали выражения солидарности в глобальном контексте (типа протестов против Вьетнамской войны) чтобы не подвергать опасности кружки.

Пик протестов кружков - 1967 год. В 1966-1967 гг. студенты протестовали в Тебризе и Тегеране против новой системы обучения. Она предполагала разделение учебного года на два семестра, необходимость платить за каждый из них ту же сумму, что раньше - за год. Студенты обратились к премьеру Ховейде, тот их проигнорировал. С 3 мая 1967 г. они устроили забастовку у административных подразделений университетов. 8 мая проблема была решена вмешательством императрицы Фарах Пехлеви, которая выплатила все необходимые деньги как подарок студентам.

Рецензия на "Всем Иран" Никиты Смагина

С удовольствием прочитал книгу Никиты Смагина Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями.

Никита очень детально описывает разные стороны жизни в Иране, и разные парадоксы, которые не очевидны стороннему наблюдателю. Наложение его личного опыта помогает гораздо лучше понять как устроен Иран, каковы его основные противоречия, и как правящий режим с ними работает.

В целом я готов подписаться под большей частью тезисов автора. Полностью согласен с тем, что Исламская республика до сих пор существует благодаря демократическим институтам, ограниченной либерализации, шедшей в 1990-е - первой половине 2000-х гг., и всеохватному социальному государству.

Единственный серьёзный недостаток, на мой взгляд - не учёт роли революционного характера режима и Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг. Революционные режимы особенно устойчивы, об этом можно прочитать здесь, например. А победа в оборонительных и гражданских войнах даёт им ещё 15-20 лет жизни, о чём можно прочитать тут.

И то, и то постоянно воспроизводится в идеологии, режим постоянно напоминает своим гражданам что он пришёл на антиавторитарной волне протестов, вылившейся в Исламскую революцию 1979 г. И параллельно он постоянно говорит о мучениках революции и войны, о том, что именно благодаря ему Иран устоял в борьбе с Ираком. Вездесущие муралы тому отличное свидетельство. И это тем более важно, что до сих пор живы и достаточно политически активны люди, которые были свидетелями и участниками обоих событий.

В целом книгу однозначно рекомендую, на русском на пока что ничего лучше в подобном формате не найдёте.

Президент Ирана предложил перенести столицу из Тегерана на юг страны

Президент Ирана Масуд Пезешкиан заявил, что "Тегеран, как столица страны, сталкивается с проблемами, которым нет решения".

"Нехватка воды, проседание грунта, загрязнение воздуха и прочие проблемы только обострились", - добавил он.

"У нас нет другого варианта, кроме как перенести экономический и политический центр к южному побережью страны", - резюмировал он.

В какой именно город или провинцию целесообразно перенести столицу Пезешкиан не уточнил.

@irandezhurniy

Подводя итог, в целом можно сказать, что советы были достаточно успешны в плане создания структур и процессов, посредством которых рабочие могли участвовать обсуждении и принятии решений на местах. Структуры и процессы, организованные через выборы, были относительно демократичными, и поспособствовали развитию радикального демократического этоса.

Советы также поспособствовали вовлечению значительного количества рабочих в в политическую борьбу. Она позволила получить более высокие зарплаты, повысить качество жилья, облегчить условия получения ипотеки и т.д. При этом из-за Ирано-Иракской войны многие из этих достижений были аннулированы. Ключевым достижением рабочих было снижение разрыва между белыми и синими воротничками.

Но советы также имели и ряд провалов. Они не смогли сохранить и удержать контроль над производством. Также у них был низкий уровень координации на уровне отдельных отраслей промышленности. В результате советы не смогли изменить трудовые отношения на уровне отраслей. Они также поспособствовали внесению изменению в новый Трудовой кодекс 1980 г., который стал более прогрессивным.

В целом опыт иранских советов подводит к трём важным выводам:
1) у рабочих есть потенциал создать демократические организации в авторитарном контексте, и получить некоторый уровень контроля на рабочих местах;
2) некоторые интерпретации ислама позволяют существовать рабочему контролю, хотя они и содержат противоречия, выражающиеся в отношениях советов с государством;
3) в Иране революция, война и государственное строительство шли рука об руку, что оказывало на них влияние с разных сторон.

Источник: Jafari, Peyman. 2020. The Showras in the Iranian Revolution: Labour Relations and the State in the Iranian Oil Industry, 1979–82. Worlds of Labour Turned Upside Down. Brill. P. 252-285.

Советы рабочих в Исламской революции 1978-1979 гг.

Одним из малоизвестных эпизодов Исламской революции было создание снизу советов рабочих на фабриках.

Они возникли из-за сочетания двух процессов. Во-первых, в связи с экономическим кризисом, возникшим из-за забастовок, отсутствия политической предсказуемости, и недостатка сырья - многие предприятия закрылись, часть их владельцев покинула страну. Во-вторых, на производственные отношения повлияли радикальные идеологии, от марксизма до исламизма.

Ключевыми местами, где возникали советы рабочих, были те, где менеджмент их покинул или был существенно ослаблен. На местах, где менеджмент продолжал нормально функционировать, советы возникали из-за революционной трансформации сознания рабочих. У революционного сознания было два ключевых элемента: 1) чувство собственности у рабочих относительно их рабочего места и общества; 2) для многих рабочих старый фабричный режим был связан с авторитарным режимом шаха, потому демократизация на рабочем месте была ему альтернативой.

В отсутствии нормальных профсоюзов советы выражали экономические требования рабочих, в частности по отношению к зарплатам и условиям жизни домохозяйств.

При том, что сами советы возникли спонтанно, на них достаточно сильно повлияла коммунистическая идеология. На местах члены коммунистических ячеек и просто сторонники играли важную роль в создании и поддержании работы советов. Когда советы были созданы, их поддержали почти все коммунистические организации, не понимая, впрочем, их потенциал и возможности.

Парадоксально, но меньше всего их создание поддержала просоветская партия Туде. После революции она поддержала не советы, а создание национального профсоюза. Члены партии аргументировали, что профсоюзы и советы это разные организации, должны существовать обе. Но по факту они поддержали создание профсоюза.

Также довольно большое количество коммунистических партий выступало против, среди них крупнейшими были Иранские народные партизаны-фидаины. Они выступали за партизанскую борьбу против шаха, а также создание независимых профсоюзов, призывали рабочих вмешиваться в управление производством и захватывать власть через советы и другие низовые организации.

Среди исламистов также были разные подходы к советам. Сторонники линии Шариати, который выступал за революционное преобразование Ирана в бесклассовое общество, поддерживали надзор и контроль за всеми финансовыми, кадровыми и культурными аспектами действиями фабрик.

Хомейнисты также поддерживали советы, ссылаясь на два айята Корана, согласно которым решения надо принимать на основе консультаций.

Временное правительство Мехди Базаргана оппонировали советам, поскольку они нарушали отношения между трудом и капиталом, что мешало свободному рынку. Консервативное духовенство также выступало против них, в 1982 г. оно сформировало правое крыло Партии исламской революции (ПИР).

Сами советы стали возникать в период февраля-августа 1978 г. Рабочие верили, что они получат власть после прихода к власти аятоллы Хомейни. Однако по факту, когда советы попытались получить контроль, им противостояли и временное правительство Базаргана, и Хомейни, и ПИР.

Первая фаза отношений между совета и послереволюционным правительством Ирана закончилась в августе 1979 г., когда правительство устроило атаку на оппозицию в Курдистане. Также в это время усиливался внутриэлитный конфликт, что вело к новым назначениям в правительстве. В сентябре 1979 г. началась вторая фаза, во время которой советы защищались от хомейнистов и сторонников Базаргана. Третья фаза началась 22 сентября 1980 г. вместе с Ирано-Иракской войной. Война послужила способом отвлечения от социальных конфликтов и аргументом в пользу подавления оппозиции во им национального единства.

Президентские выборы: о чём говорят опросы после утверждения списка кандидатов

9 июня для участия в президентских выборах Наблюдательным советом были утверждены 6 кандидатов: консерваторы Мохаммад Багер Галибаф, Амир-Хоссейн Газизаде Хашеми, Саид Джалили, Мостафа Пурмохаммади, Алиреза Закяни и реформатор Масуд Пезешкиян.

16 июня Национальный институт культуры, искусств и коммуникаций выложил результаты телефонного опроса по поводу поддержки утверждённых кандидатов. И они оказались относительно неожиданными.

Самый популярный из них - Джалили, 36.7%, второй - Галибаф, 30.4%, третий - Пезешкиян, 28.3%. У остальных поддержка колеблется от 0.7 до 1.4%, никого из кандидатов не поддерживает 64.7%.

Если исходить из того, что этот опрос хоть как-то отражает реальность, то получается, что явного фаворита нет. Если явка будет соответствовать его результатам, то крайне вероятен второй тур между Джалили и Галибафом, как это было в 2005 году. Вообще такая картина стала в принципе возможна из-за того, что в выборах участвуют 5 консервативных кандидатов, и консервативный же электорат размылся между ними.

Вместе с тем, нельзя не отметить неожиданно высокую популярность Пезешкияна. По сути он идёт почти вровень с Галибафом, и в теории имеет шансы занять второе место - разрыв минимальный. Возможно, это эффект протестов имени Махсы Амини, попытка изменить легальным образом хоть что-то. Однако важно понимать, что 65% избирателей вообще никак не хотят участвовать в выборах, и они тоже, скорее всего, оппозиционно настроены. Потенциально они могли бы также проголосовать за Пезешкияна и вывести его во второй тур, но это уже зависит от его действий.

В общем, в выборах появляются две интриги: будет ли второй тур? Займёт ли Пезешкиян второе место? Вполне возможно, что за счёт корпоративной мобилизации Джалили обеспечат первое место, или поддержат Галибафа. Однако сейчас это не слишком очевидно.

Эти категории создавали экстремальные уровни неравенства на и вне рабочего места. Зарплаты различались в 4-5 раз, у белых воротничков были разные бонусы типа более длинных выходных и более дешёвой ипотеки. Разные группы ходили в разные рестораны и туалеты, жили в разных частях города, госпиталь НИНК был разделён на две части. При этом внутри каждой группы также была своя иерархия. Для синих воротничков такое неравенство было источником ресентимента, как из-за экономического фактора, так и из-за чувства унижения.

В 1970-е также происходило распространение не-ручного труда, многие синие воротнички заместили белых на некоторых работах. Внедрение компьютерных систем, переход языка коммуникации в офисах с длинных на более короткие фразы, характеризовал изменение иранских образованных элит.

Рабочие нефтяной отрасли также жили в лучших условиях по сравнению с большей частью иранского рабочего класса. Например, в 1972-1973 гг. часовая оплата исследовательской работы составляла 82.7 риала, на НПЗ - 67.6 риалов. Для сравнения, в табачной индустрии она была 37.5, в транспортной - 16.7, в текстильной - 12.9. При этом внутри отрасли также были значимые различия в зависимости от конкретной работы, квалификации, образования.

У рабочих отрасли также были разные бонусы типа более качественного питания, ипотеки, доступа разным услугам подобным кинотеатрам, здравоохранению, спортивным и культурным клубам. Однако была одна проблема для части сотрудников - экономическое исключение. Оно касалось тех людей, что не работали напрямую на НИНК. У них были меньшие зарплаты, меньше выходных дней и т.д.

Рабочие НИНК таже требовали повышения зарплат, введения оплаты за техническую работу, 7-часовой рабочий день, улучшения социальной инфраструктуры, расширения строительства жилых домов.

В 1970-е гг. также сильно выросло количество нефтяных рабочих в целом, за счёт образованного класса. Этот класс был изначально политизирован из-за обучения в университетах. При этом существовал недостаток квалифицированных и полуквалифицированных сотрудников. Помимо прочего, две особенности фрустрировали сотрудников среднего ранга: политические назначены и иностранцы занимали высшие позиции в НИНК. Иранские менеджеры и инженеры не могли их занять. У иранских технократов невозможность подниматься выше по карьерной лестнице вызывала недовольство. 20% всех белых воротничков были европейцами и американцами, чьё присутствие символизировали контроль Запада над НИНК.

Культурно же одной из важных частей наследства рабочих была промышленная и антиимпериалистическая борьба. Эта традиция оставалась живой из-за передачи её через поколения, а также потому что история борьбы рабочих отрасли была частью литературы Хузестана того периода.

При этом НИНК воспроизводила свою идею современности, которая была связана с трема главными компонентами. Первый был связан с жизненным стилем западного среднего класса. Второй - культура меритократии, но она была ограничена лояльностью монархии и культурными критериями. Третий - идея прогресса, который определялся экономическими терминами. Религия не играла большой роли среди рабочих отрасли, в отличие от политических идеологий. Али Шариати, Федайены, Моджахедины, Туде имели много сторонников среди сотрудников НИНК и её вспомогательных организаций.

В целом этот набор недовольств создал условия для вступления рабочих нефтяной отрасли в борьбу против шаха во время Исламской революции 1978-1979 гг. Они послужили основной для забастовок, которые, в свою очередь, экономически сильно навредили шаху, что также поспособствовало смене режима в стране.

Источник: Jafari, Peyman. 2013. Reasons to revolt: Iranian oil workers in the 1970s. // International Labor and Working-Class History. Vol. 84. P. 195-217.

Рабочие нефтяной отрасли в Иране 1970-х гг.

Забастовки рабочих нефтяной отрасли были одной из особенностей Исламской революции 1978-9 г. При этом считается, что они были реакцией на политическую агитацию Хомейни или радикальных рабочих и активистов. По факту же оба этих подхода игнорируют риторику и агентность самих рабочих.

Глобально, у рабочих этой отрасли было две причины протестовать. Первая связана с рядом поводов для недовольства, которые были частью их истории. Вторая же состоит в том, что они могли серьёзно навредить государству, и они знали об этом.

После 1953 г. нефтяная отрасль находилась под контролем Национальной иранской нефтяной компании (НИНК) и Международного нефтяного консорциума (МНК). МНК отвечал за разведку и добычу нефти, НИНК же, особенно с 1973 г., всё больше вовлекалась в продажу сырой нефти за рубеж, а также за контроль над транспортной системой, добывающими станциями и экспортными терминалами. НИНК так же контролировала НПЗ в Абадане, Керманшахе, Тегеране, Ширазе, Тебризе, отвечала за обслуживание, ремонт, здравоохранение, обеспечение рабочих разными благами. К 1972 г. в отрасли работало около 41 тысячи человек, включая 2 тысячи иностранцев.

Фактическое количество рабочих при этом было выше, т.к. в статистику не включались сотрудники распределительных организаций, Потребительская организации нефтяной промышленности и субподрядчиков. В 1976 г. в распределительной организации НИНК работало около 10 тысяч человек, у субподрядчиков - около 50 тысяч. В целом во всех организациях в сумме работало около 80 тысяч человек, т.е. около 2.3% от всех рабочих Ирана, или 4.5%, если включить субподрядчиков.

Экономическая зависимость Ирана от нефтяной отрасли делала её сотрудников влиятельными. На это играли следующие факторы. Во-первых, правительство получало большую часть валюты и прибыли от продажи нефти. Во-вторых, иранские НПЗ обеспечивали нефтью большую частью национального спроса. В-третьих, нефтяной сектор относительно географически сконцентрирован на юго-западе провинции Хузестан. Ахваз и Абадан это ключевые промышленные центры региона. Там сосредоточено максимальное количество рабочих отрасли, разные офисы и подразделения, привязанные к ней.

Рабочие нефтяной отрасли накануне революции также знали о своих возможностях. Во-первых, они знали об исторической роли предыдущего поколения, которое сыграло значимую роль в движении за национализацию нефти 1951-1953 гг. Во-вторых, государственный политический курс постоянно напоминал им об их стратегической важности. В-третьих, уже во время революции газеты и журналы открыто обсуждали возможный эффект нефтяных забастовок.

Рабочие нефтяной отрасли отличались от остальных по четырём основным индикатором: гендерному и этническому составам, статусу занятости и стратификации труда (ручной - не-ручной).

Гендерно большинство рабочих были мужчинами, за исключением секретарш, администраторов, медсестёр.

Этнически рабочие были арабами, персами, лурами, белуджами, курдами, армянами и евреями. Рабочие поддерживали свою этническую идентичность и солидарность, но в 1970-е гг. это стало более сложно по сранвению с предыдущими периодами. Плюс была одна важная проблема - недопредставленность арабов на работах с высоким уровнем навыков, менеджериальных должностях.

Статус занятости разделял сотрудников НИНК и всех остальных. Большинство нефтяных работников имели постоянные контракты, а вот сотрудники организаций-сателлитов находились на временных. Самый сильный раздел был между синими (1-7 уровень) и белыми (8-13) воротничками. К синим воротничкам относились неквалифицированные, полуквалифицированные и квалифицированные рабочие.