Но на самом деле я хотел написать даже не про это. Мы привыкли рассуждать про разделение применительно именно к купле (что логично). Однако ведь тот же вопрос возникает применительно к любым договорам, в программу которых входит обязательство dare. Можно сказать и по-другому – к любым договорам, которые в норме влекут конститутивное правопреемство. Например, договору залога, договору об установлении сервитута и т.д.

Здесь тоже возникает аналогичная проблема – а что, если договор залога заключен в отношении вещи, не принадлежащей залогодателю?

Применительно к ипотеке (упрощенно – залогу недвижимости) итальянское право отвечает на этот вопрос ровно так же, как и на вопрос о продаже чужой вещи: договор ипотеки в отношении вещи, не принадлежащей продавцу, порождает тем не менее обязывающий эффект – залогодатель обязан обеспечить кредитору приобретение права ипотеки.

Такое решение можно было бы, наверное, вывести и из упомянутой ст. 1478, но в итальянской доктрине используется более специальное обоснование. Согласно ст. 2822 запись об ипотеке в отношении чужой вещи может быть внесена только после ее приобретения тем, кто устанавливает ипотеку. Следовательно, акт об установлении ипотеки (а в Италии это может быть и односторонняя сделка) имеет в таком случае обязывающий (но не вещный) эффект.

Думаю, ту же идею следует выводить из п. 4 ППл № 23, где применительно к залогу будущих вещей используется следующая формулировка (более удачная в обсуждаемом контексте, нежели сам п. 2 ст. 336 ГК о залоге будущих вещей): «Если залогодатель обязался передать в залог вещь, которую он создаст или приобретет в будущем…». Обязывающий эффект есть, а вещный может и не появиться.

Не думаю, что здесь есть мотив для «большой» юридической дискуссии. Однако точно есть повод задуматься над сферой применения принципа разделения / разграничением реального (конститутивного) и обязывающего эффекта некоторого юридического факта (в том числе, например, легата, арбитражного соглашения и т.д.).

Telegram

La partita italiana

Что называется, извлекли их архивов***💾*** Настолько древних, что арбитраж меня тогда интересовал сильнее, чем корпоративное право. Но все равно хорошо, что вспомнили про эту публикацию (несмотря на наличие в ней некоторых досадных неточностей). Во-первых, я…

Я учился юридическим дебютам тогда, когда, пожалуй, главная отечественная правовая дискуссия касалась продажи чужого (тот факт, что она уже не является главной, кстати, показывает, что мы все-таки не совсем стояли на месте все эти годы).

Ввиду этого личного опыта могу только позавидовать тем правопорядкам, которые прямо в законе фиксируют решение, к которому российскому праву пришлось пробиваться при диком сопротивлении местных посконных концепций (не будем показывать пальцем).

Ст. 1478 ИГК: «Если на момент заключения договора проданная вещь не являлась собственностью продавца, тот обязан обеспечить ее приобретение для покупателя. Покупатель становится собственником в момент, в который продавец приобретает право собственности от собственника такой вещи».

Это, кстати, к слову о том, что якобы только немецкая система с принципом разделения умеет разрешать обсуждаемую группу казусов. Итальянцы в рамках своей консенсуальной системы просто разграничивают случаи, когда купля-продажа имеет (а) реальный эффект (vendita ad effeti reali) или (б) обязывающий эффект (vendita obbligatoria). И ответственность за эвикцию - это ответственность продавца за нарушение соответствующего обязательства, являющегося естественным эффектом (effetto naturale) купли-продажи.

Вспоминается уважаемый МАЦ, который любит говорить про то, как разные правовые системы нередко приходят к одному и тому же результату различными способами (и см. у него про французский подход к эвикции). Похоже, что это еще один случай.

Telegram

m_tserkovnikov

К посту АВЕ, который цитируется ниже Вообще не понимаю, причем тут «французы» и тем более я. Никаких сомнений, что по французскому праву гарантия на случай эвикции договорная. См. хоть мою книжку, хоть Глоссу, хоть ФГК:) Просто есть люди, которые видят…

Портал "Петербургская Цивилистика" представляет новый выпуск аудио- и видеоподкастов, в которых мы обсуждаем спорные вопросы из практики Верховного Суда РФ.

Предметом нашего обсуждения в этот раз стали Рекомендации научного круглого стола Арбитражного суда Западно-Сибирского округа (утв. на заседании Президиума АС ЗСО от 13.05.2022) и Определение СКЭС ВС РФ от 23.11.2023 по делу № 306-ЭС23-12915, в которых затрагиваются спорные вопросы применения правила о пятилетнем сроке для инициирования процедуры распределения обнаруженного имущества.

В онлайн-студии:
- Александр Анатольевич Кузнецов, д.ю.н., профессор ВШЭ, автор тг-канала SOCIETAS;
- Иван Сергеевич Чупрунов, к.ю.н., доцент РШЧП, автор тг-канала La partita italiana;
- Андрей Анатольевич Павлов, к.ю.н., доцент СПбГУ;
- Леонид Сергеевич Ходасевич, магистрант СПбГУ, юрист Pen&Paper.

Монтаж - Валерий Федосеев.

Приятного просмотра!

https://www.youtube.com/watch?v=-GIDJ_5w2zo&t=2s

YouTube

#5.27. Срок на распределение имущества ликвидированного юридического лица (п. 5.2 ст. 64 ГК)

Портал "Петербургская Цивилистика" представляет новый выпуск аудио- и видеоподкастов, в которых мы обсуждаем спорные вопросы из практики Верховного Суда РФ. Предметом нашего обсуждения в этот раз стали Рекомендации научного круглого стола Арбитражного суда…

Мне кажется, получилось весьма интересное обсуждение, поскольку прозвучали совсем разные точки зрения по вопросам, с которыми российскому правопорядку еще только предстоит до конца разобраться. Ключевой из них – это то, как пятилетний срок на распределение вновь обнаруженного имущества юридического лица, исключенного из реестра (п. 5.2 ст. 64 ГК), соотносится со общими сроками давности? В частности, это касается соотношения со сроками исковой давности в ситуации, когда исключенное лицо было либо (а) кредитором, либо (б) должником в обязательстве.

Основную проблему, на мой взгляд, российский правопорядок здесь по традиции создал себе сам, придумав этот пятилетний срок для введения пост-ликвидационных процедур. Обосновать его необходимость крайне трудно с учетом того, что он, по-видимому, действует в параллели с исковой давностью (как субъективной, так и объективной) и приобретательной давностью.

Впрочем, даже если эта проблема вдруг будет устранена, нам все равно необходимо разобраться с тем, как исчисляется давность, если одна из сторон правоотношения исключена из реестра, но при этом у нее осталось нераспределенное имущество. В своей статье про последствия ликвидации я этот вопрос затрагиваю лишь мельком, предполагая, что по общему правилу исключение из реестра не должно никак не сказываться на течении исковой давности, но что из этого правила вполне могут обсуждаться отдельные исключения. Однако уважаемый Андрей Анатольевич приводит вполне разумные аргументы против такой позиции применительно к таким случаям, когда исключен из реестра оказывается должник по обязательству.

В общем, дарим готовую тему для вполне любопытного исследования, а вместе с ней и некоторые из аргументов в пользу разных точек зрения 

Коллеги, для вашего сведения: официальная статистика по искам о взыскании убытков за нарушение договоров в арбитражных судах за последние 16 лет

Коллеги из М-Логоса выложили ужасающую статистику взыскания убытков из нарушения договора. Самое трудно объяснимое здесь – это резкое падение числа исков в 2022 г. (хотя, казалось бы, должно было произойти прямо противоположное). Возможно, как-то изменился порядок подготовки статистики, но все равно это очень странно и грустно. Особенно в свете того, что в какой-то момент возникало ощущение, что российские суды преодолели боязнь взыскивать убытки.

Конечно, эта статистика не включает иски о взыскании убытков с директора (там картина иная). Однак в целом с таким числом исков об убытках из нарушения договоров вообще российскому праву предстоит очень долгий и далекий путь, прежде чем участники корпорации смогут взыскивать убытки друг с друга в связи с нарушением фидуциарных обязанностей из своего соглашения о ведении общего дела посредством корпорации. А, значит, хотя про возможность взыскания таких убытков уже написано множество страниц множеством авторов, видимо, нужно продолжать писать. Может быть, если будут писать, то иски начнут подаваться. А чем больше исков, тем больше шансов, что в какой-то момент они начнут и удовлетворяться.

У меня-то нет сомнений относительно правильного варианта ответа в опросе Радислава Радиковича. Но интересно и communis opinio

Как и обещал, рассказываю про значение слова "SOCIETAS" на обложке недавно вышедшего сборника.

SOCIETAS - это задуманная мной серия книг, посвященных вопросам корпоративного права.

Зачем это? Мне кажется, что людям свойственно объединяться и особенно хорошо, когда это делается в целях созидания.

Под эгидой серии будут выходить исследования по корпоративному праву, следующие определённому академическому стандарту, включающему помимо прочего анализ европейских источников на языке оригинала. Такая постановка акцентов связана с тем, что российское корпоративное право во многих отношениях является производным от иностранных моделей, нередко копируя зарубежные решения, поэтому серьёзное исследование в этой сфере со сколь-нибудь убедительными выводами не возможно без анализа европейской традиции.

Следующая книга серии после сборника статей о крупных сделках и сделках с заинтересованностью выходит уже на днях - это Научно-практический комментарий к Пленуму ВАС РФ N 62 об ответственности директоров от Ивана Чупрунова. Следившие за его творчеством или хотя бы просто интересующиеся публикациями по корпоративному праву хорошо знают, что он довольно много внимания уделял теме ответственности директоров и вот сейчас, наконец, выпустил полноценную книгу, в которой будут затронуты все актуальные вопросы. На мой взгляд, в данной теме эта работа станет must read.

Пока отбор в серию будет происходить ad hoc, но в ближайшей перспективе я постараюсь наладить ординарную систему отбора публикаций и работу с авторами в целом, включающую в себя создание редакционной коллегии. Также надеюсь, что удастся найти спонсоров для выплаты вознаграждений авторам работ, издаваемых в серии. Одним словом, планов достаточно.

эта идея в явном виде отстаивалась, например, А.В. Егоровым, но далее была задвинута на второй план за счет слишком буквального толкования п. 5.2 ст. 64 ГК. Однако, справедливости ради, п. 5.2 ст. 64 сформулирован так, что его легко прочитать в духе сохранения юрлица. Требуется лишь свобода в глазах смотрящего / толкующего (которой уж точно обладает СКЭС).

Напоследок нельзя не обратить внимание на альтернативную точку зрения по этому вопросу, которой придерживается , например, А.А. Кузнецов: в момент исключения записи имущество юрлица переходит к его преемникам (участникам). Такой подход тоже вполне мыслим (тем более что его придерживается, например, итальянский законодатель), но он не универсален, так как не применим к некорпоративным формам юрлиц, а значит, позиция, обозначенная выше (сохранение юрлица), все же более удачна. Что касается частных вопросов, которые ставит А.А. Кузнецов здесь, то на них, как мне кажется, вполне можно найти ответы (и некоторые из них я пытаюсь предложить здесь).

На этом все, потому что 2023 г. тоже уже почти ликвидирован (и тут уж точно бесповоротно). Надеюсь, что 2024 г. будет лучше, чего всем и желаю.

Е5. Начнем 2024 г. с хода белыми.

Telegram

SOCIETAS

Интересный кейс про постликвидацию был недавно рассмотрен Верховным судом (смотреть здесь). В деле был поставлен вопрос о том, от имени кого судится арбитражный управляющий, назначенный для распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического…