О «полдне против Путина»

Официальные итоги выборов заранее известны и не зависят от того, как мы будем голосовать. Нормальная работа выборной системы давно разрушена.

Однако выборы всё ещё нужны правителю, чтобы обновить легитимность власти. В средневековых династических автократиях, легитимность опиралась на правильную генеалогическую линию и божественную поддержку; теперь для обоснования власти время от времени требуется публичная демонстрация всенародной поддержки. Вот почему современные авторитарные режимы так или иначе опираются на риторику демократии и любят проводить выборы.

Отсюда следует. Выборы могут иметь один из двух стратегических исходов.

1. Результаты покажут, что подавляющее большинство людей голосует за Путина. Это прозвучит убедительно, и добавит ему легитимности в глазах общества.

2. Результаты покажут, что подавляющее большинство людей голосует за Путина. Но это кажется неубедительным, и легитимность его правления получает дополнительные штрафы. Вряд ли сразу случится революция, но это может быть ещё одним шагом к серьезному кризису.

Официальное сообщение о (почти) всеобщей поддержке горячо любимого вождя в любом случае фиксировано. Отличаться может дополнительная к нему информация.

Значит, акция оппозиции будет работать только при одном условии: если участники найдут способы сигнализировать о своей позиции помимо обычного канала (бумажку в урну, подсчёт комиссией). В противном случае, участие в голосовании просто добавит убедительности официальным результатам. «Большинство голосовало за Путина» + «на участки пришло много людей» = «много людей за Путина».

Что можно сделать, чтобы передать собственное сообщение?

Либо всеми силами понизить явку (этот вариант большая оппозиция уже отвергла).

Либо участвовать в выборах, но так, чтобы обществу было очевидно, за кого голосуют протестующие. Тайное голосование должно стать явным, чтобы иметь эффект:

• Кричалки, плакаты, задержания.

• Кампания в соцсетях. Фотографии бюллетеней «против» и прочее подобное.

Как минимум некоторые оппозиционные медиа уже призвали воздержаться от кричалок или символики на выборах. В качестве сигнализации о позиции остаётся только время голосования: 12 часов дня 17-го числа. Однако это слишком размытый и двусмысленный сигнал. Ничто не заставляет наблюдателя истолковать его, как позицию «против». В это же время могут придти и люди с позицией «за»; большинство населения не следит за оппозиционными каналами и не знает об акции.

С одной стороны, это сделает участие в акции безопаснее – протестующих будет сложнее отличить полиции. Преимущество правдоподобного отрицания. С другой, она окажется менее эффективной. Протестующих будет сложнее отличить и обычным зрителям.

Но быть может, основной упор оппозиция сделает на действительно массовой и хорошо организованной кампании в соцсетях за пределами информационного пузыря активистов? Остаётся надеяться.

Обещанный раньше текст всё ещё в работе.

И вот ссылки из предложки

• Интервью «Дискурса» с дочерью политзаключенного Кагарлицкого.

• «Здравствуйте. Хотел поделиться своим творчеством. Начал заниматься им в марте 2022го. Но процесс шёл очень медленно, так как очень много людей отказывалось со мной работать: кто-то из-за страха, кто-то из-за упорной убеждённости в оправдоннасти полномаштабного вторжения в Украину. Первый релиз вышел только в феврале 2023. На создание проекта вдохновил меня мой 9-летний сын. Песня изначально писалась для него».

• Анархо-коммунист про конкуренцию (мы не согласны).

• Встретили напоминание про ещё одного заключённого анархиста.

16 ноября Скочиленко дали 7 лет за агитки в виде ценников.

Конечно, они посылают сигнал. Есть две принципиальных стратегии, чтобы сделать наказание действенным: наказание должно казаться или «неотвратимым», или жестоким. Если наказание неизбежно, это само по себе способно демотивировать протестующих. Но если нельзя поймать каждого, кто расклеивает агитки, надо взять кого-то одного и сделать из него наглядный пример. Это должно впечатлить и оттолкнуть от протеста.

Известно, что результат прошлых акций способен влиять на график частоты следующих. Так что власти просто используют обычный для всех обществ процесс научения.

Однако жестокие наказания имеют врожденную проблему: большой разброс реакций общества. Это может подавить. А может, наоборот, мобилизовать людей.

Поэтому следует, в собственном восприятии и для других, пере-интерпретировать такого рода сигналы как мобилизующие. Ещё больше времени, ещё больше сил на дело. Использовать подобные события для агитации (особенно впечатляет на контрасте: убийц и насильников освобождают, а молодую девушку жестоко наказали ни за что).

От страшных и травмирующих событий хочется дистанцироваться. Но это плохой выбор, потому что проблема – не отдельное событие. Это процесс, который, судя по всему, находится ещё в самом начале. Результаты коснутся и нас с вами. Отдаление от политики вовсе не гарантирует безопасности, напротив.

Вот какой-то канал с информацией по делу, там упоминают и акции поддержки.

Вот пока ещё один старый текст. Тоже недописанный — большие тексты для нас пока что непреодолимый барьер.

Здесь мы хотели показать, что:

1) Концепт «равенство» можно описать с помощью нового (для классической теории) инструмента: моделей распределения вероятностей. Как это уже делают, чтобы показывать разные степени неравенства.

2) Если мы попытаемся это сделать, окажется, что в реальном мире, эгалитарное «равенство» (богатства, власти, статуса) — это не строгое равенство вроде палки Дирака. И даже не просто смягченная версия (больший модуль степени) той же степенной функции, что описывает неравенство (правую часть) повсюду в мире. Реальное равенство — это другой паттерн распределения: нормальное распределение. Эту догадку подтверждают данные как минимум одной статьи про богатства до-иерархического туземного сообщества. Данных мало хотя бы потому, что идею никогда не пытались проверить, авторы получили такой результат случайно. Этим стоит заняться.

3) А вот попытки представить «плоское» равенство исторически означали, что за скобками остаётся «тяжёлый хвост» распределения власти, и такие прожекты собственными усилиями возвращаются к стандартному паттерну «неравенства с тяжёлым хвостом».

В первой части цикла есть некоторые двусмысленности, исправленные в следующих частях по тэгу #хвосты.

Готовим текст о том, как возникла «современная» имперская идентичность, где пересекаются лояльность 1) автократу, 2) религии, 3) нации. И что с этим делать. А пока вот похожий по духу рассказ о появлении анархизма.

Позднее мы вернёмся к брошенным на половине задачам. Мы надеемся.

Начало выше.

И конечно, нечто подобное происходило с методами протестующих, начиная с конца 19 века (тактические репертуары у Тилли и последователей; Ченовет). Колебания в процессе эволюции пробуют границы возможного, но наталкиваются на врождённые проблемы неограниченной эскалации.

Здесь можно вспомнить другие события 70-х, «свинцовых лет»: поражение «стратегии напряжённости» (strategia della tensione) итальянских крайних «правых» и «левых» групп, или поражение похожих методов «левых» в прочих западных странах (RAF etc.). Эти случаи стали для эволюции тактик протеста тем же, чем для полицейских сил — «Кровавое воскресенье» или расстрел в Кенте.

Эскалация приносит дополнительную нестабильность и дополнительные риски, в особенности — той стороне, которая ведёт эскалацию. Никто не хочет навредить себе больше, чем получить выгоды.

Отсюда результат: интенсивное соревнование... в установленных равновесным уровнем эскалации рамках.

Деревянные дубинки новых варваров и пластиковые щиты новых легионеров — не детская игра, а современное и эффективное оружие внутри того политического пространства, которое формируется угрозами дальнейшей эскалации.

Кропоткин добавил в эволюционную перспективу кооперацию и этим сделал устаревшим социал-дарвинизм. Но даже сегодня симпатизирующие Петру Алексеевичу радикалы не всегда осознают, до какой степени кооперация играет роль в отношениях между социальными агентами, и до какой степени элементы кооперации определяют эволюционно эффективные стратегии.

Конфликты обыкновенно ограничены, но разным группам будут комфортны разные степени эскалации. В другой раз обсудим: уровень эскалации как стратегический выбор; политические режимы, которые готовы повышать ставки.