ЛГБ люди чаще сталкиваются с исключением в повседневных ситуациях
Согласно исследованию, люди, которые воспринимаются как менее соответствующие гендерным нормам, чаще подвергаются социальному исключению. Это может также касаться гетеросексуальных людей, если они отклоняются от традиционных гендерных норм.

В трех исследованиях с более 3200 участвующих в Германии и США изучали опыт исключения ЛГБ персон. Первое исследование включало национально репрезентативную выборку в Германии из 2609 человек. Исследователи изучали опыт социального исключения среди людей с разными секс. ориентациями. В исследовании 2 команда следила за 467 людьми в их повседневной жизни в течение 14 дней и просила их документировать свой опыт исключения с помощью приложения в смартфоне. В исследовании 3 использовались 10760 оценок вероятности исключения разных людей на основе восприятия их сексуальной ориентации и соответствия гендерным ролям. В общей сложности 141 участвующим были представлены фотографии, видео или голоса лесбиянок, геев и гетеро людей. По шкале от 1 до 7 участвующие должны были оценить вероятность того, что эти люди подвергнуться эксклюзии.

ЛГБ люди сталкиваются со многими формами насилия и дискриминации. Однако, в отличие от явной (overt) дискриминации, которая видна и может быть оспорена, исключение может быть тонким (subtle) и поэтому трудным для распознавания и доказательства.

Именно это делает ситуацию сложной, чтобы обсудить её или даже попросить поддержки. Исключение может быть более болезненным, чем другие формы дискриминации, так как оно затрагивает базовые потребности в принадлежности и самоуважении. Если эта потребность не удовлетворяется в долгосрочной перспективе, возникают чувства изоляции, безнадежности и сниженной самооценки. Последствия могут быть разрушительными, особенно если исключенные осознают, что они исключены из-за стабильной характеристики, такой как их сексуальная ориентация.

Исследования в основном сосредотачивались на более явных формах дискриминации, таких как прямые словесные оскорбления. Менее заметные формы изучались реже. Авторы хотели закрыть этот пробел.

Результат: ЛГБ чаще испытывают исключение по сравнению с гетеро людьми. Каждый человек в среднем сталкивается с двумя-тремя случаями исключения в течение 14-дневного периода, при этом ЛГБ в среднем сталкиваются с одной ситуацией исключения больше.
Ученые описывают общую картину: например, ЛГБ исключают из социальных мероприятий на работе или игнорируют и маргинализируют одноклассники или преподаватели в школе или университете, их могут не приглашать на мероприятия, а их вклад в обсуждениях игнорировать.

Исследование 3 показало, что люди, которые воспринимаются как отклоняющиеся от гендерных норм, чаще подвергаются исключению, независимо от их сексуальной ориентации. Даже если респонденты не знали сексуальную ориентацию оцениваемых людей, они считали, что люди, которых они воспринимают как менее соответствующие гендерным нормам, более вероятно будут исключены. Т.е. даже гетеро мужчина, который воспринимается как менее маскулинный, рискует столкнуться с исключением как с неявной формой дискриминации. Нарушения традиционных гендерных норм таким образом санкционируются, и эти нормы остаются в силе.

Другое исследование показывает, что более активные меры (микроинклюзии) способны помочь. Инклюзивные команды, в которых люди чувствуют себя своими, характеризуются дружеским и совместным взаимодействием, в котором члены команды обеспечивают микроинклюзии, поддерживая и ценя вклад друг друга. Как это может выглядеть в реальных условиях: команды могут установить нормы, согласно которым люди признают, как вклад других помог им во время обновлений проекта (“Поскольку А работала над X, теперь я могу работать над Y”). Или менеджеры могут намеренно выделять время, чтобы услышать новые идеи, которые интересуют их непосредственных подчиненных, помочь им обдумать эти идеи и предоставить ресурсы, необходимые для реализации этих идей. Подобные действия помогают людям чувствовать, что они могут внести свой вклад и что их вклад ценится.

Гендерный разрыв
Про гендерный разрыв в (крайних) политических настроениях среди юношей и девушек 18-25 лет пишут много где, например, нашумевший текст от FT, огромный отчет от Glocalities, или же колонки про результаты выборов в Европарламент. Хоть девушки и парни сходятся в том, что жить в современном мире очень тяжело, ученые пытаются понять, почему современные девушки до 25 лет — самая либеральная группа, а их ровесники мужчины — самая консервативная?

Называются самые разные причины этого явления. Например, что парни и девушки живут в разных информационных пузырях и как современные соц медиа влияют определяют их картину мира. (Мы с коллегой про это пару месяцев назад записали подкаст.)

Мне кажется важным аспектом, которому недостаточно уделяют внимания, это маскулинности. Психологические исследования убедительно демонстрируют, что правые жаждут прошлого, а левые смотрят в будущее. Разделение между “левыми” и “правыми” представляет собой конфликт между двумя альтернативными историями. Нарратив, который поддерживают правые, призывает к возвращению к славному прошлому. Нарратив, который предпочитают левые, призывает к мобилизации людей для построения нового общества. Эти диаметрально противоположные взгляды на жизнь общества затрудняют преодоление политического раскола.

И тут в игру как раз вступают маскулинности. Хоть и идеология деконструкции гендера может звучать заманчиво, она многим непонятна. Многие юноши находятся в растерянности, они слышат месседжи о том, что “традиционная маскулинность” это плохо, что старые правила перестают работать. Например, некоторые считают, что экономический ресентимент является одним из факторов. Если у юноши нет доступа к социальному лифту, он может начать верить, что за ресурсы нужно конкурировать. Это подпитывает ощущение враждебности мира, и восприятие жизни, как игры с нулевой суммой, (выигрыш одного (женщин) = всегда проигрыш другого (мужчин)) становится привлекательным и предлагает простые ответы на сложные вопросы.

Когда дело доходит до традиций и желания прошлого, например, мы с коллегой недавно опубликовали исследование, где показали на двух выборках (одна до войны 2022, другая в конце 2023), что в уже авторитарной стране (России) мужчины, кто поддерживают нормы традиционной маскулинности, склонны верить, что существующая “власть обычно оказывается права во всем, тогда как радикалы и протестующие обычно являются просто “крикунами”, демонстрирующими свое невежество”, что в свою очередь ведет к негативному отношеню разных действий, направленных на смену статуса-кво (одобрение полицейского насилия, слежки, участие в полит. акциях). Когда у тебя есть иерархии, властный статус-кво и четкие правила, как достичь “успеха” жизнь кажется проще. То есть мужчины могут тяготеть к консервативной политике как к способу вернуть себе традиционный маскулинный авторитет и противостоять изменениям гендерного статуса-кво (например, как реакция на воспринимаемую угрозу со стороны феминистских и ЛГБТК+ движений).

Но связь между маскулинностями и авторитаризмом скорее взаимная, поскольку российские власти активно используют маскулинности в своих целях, чтобы продавать мужчинам “выгоды” от “быть маскулинным”. Впрочем республиканская партия в США вновь сосредоточила свои усилия на обращении к (белым) мужчинам, подчеркивая нормы традиционной маскулинности. В прошлом это сработало.

А что же делать? Простого ответа на этот вопрос ни у кого нет. Все заинтересованные предлагают решать это с их идеологичесих представлений. Учитывая, что люди с более правыми политическими ориентациями склонны испытывать большую ностальгию по традициям, чем люди с левыми политическими ориентациями, кажется важным признавать, что представления о маскулинностях играют в этому не последнюю роль. Швейцарская НКО Männer.ch и вовсе ставит маскулинности во главу причин радикализации юношей и предлагает работать с маскулинностями, чтобы снижать эту радикализацию и экстремисткие настроения. Эту радикализацию снизить невозможно без усилий услышать юношей и работать с их представлениями о роли мужчины сегодня.

Дискурсивные практики в гей приложениях для знакомств: Как нормализуется насилие
Приложения для знакомств, такие как Grindr и Wapo, стали неотъемлемой частью жизни многих, особенно среди геев, бисексуалов и транс-персон. Эти платформы предоставляют возможность искать партнеров для общения, дружбы, свиданий и секса.

Недавнее исследование сосредоточилось на анализе дискурсивных практик геев в приложениях для знакомств, таких как Grindr и Wapo. Цель исследования заключалась в изучении того, как пользователи представляют себя в своих профилях и какие сексуальные и гендерные идеологии при этом проявляются.

Для исследования были собраны данные из 600 профилей пользователей в возрасте от 18 до 25 лет, проживающих в Мадриде (Испания). Исследование включало анализ текстов профилей с акцентом на описания агрессивных сексуальных действий и самопрезентации пользователей.

Исследование выявило ряд интересных и тревожных результатов. Пользователи, представляя себя в профилях, часто использовали агрессивные и доминирующие выражения.

Исследование показало, что 49 профилей систематически позиционировали себя как “мужчины” через объективацию собственных и чужих тел для разъяснения своих ожиданий от секса. Эти пользователи оценивают свои физические данные и сексуальные навыки положительно и используют сексуализированные описания для привлечения внимания потенциальных партнеров.

“22 года. Cock looking for a juicy cunt. If you’ve got a bunny for my carrot, I am your man.”

“21 год. As you see in the pic. Gay scene. I’m looking for a hungry arse to get satisfied. My cock rules. Active. I cum a lot of milk. No matter how old you are. Thin or fat.”

435 из представленных профилей изображают себя как доминирующие и агрессивные партнеры. Они часто описывают сценарии агрессивного сексуального поведения, где потенциальные партнеры представляются как подчиненные и подверженные насилию.

“20 лет. Horse hung. Male, super Alpha male. I’m not effiminate. Looknig for a passive female bottom. I give you a test: you eat my balls, if you pass, I’ll step on your neck, slap you. I’ll bite your nipples until you bleed with pleasure. In my bed both enjoy…guaranteed!”

“18 лет. Don’t lie to yourself. You like to be dominated. That’s why you are here. Fucking you hard. Biting, pinching, spitting, I step on your head while tearing your arse nonstop fucking.”

“22 года. Top. Muscled. Insatiable. I suck your toes, go to your bubble butt, spread your cheeks with my tongue. No kissing. Just hammer fuck. If you take it, I’ll take off the condom and I breed you.”

Оставшиеся 116 профилей представляют мужчин, позиционирующих себя как фемининных. Эти профили подчеркивают подчинение и готовность удовлетворять партнера.

“21 год. Passive sissy. I am a shy little bottom. Do with it what you want. My bottom likes giving pleasure. I do not care, big or small cocks. Pull my hair, kick me, choke me, if I have you inside I’m a real whore.”

Однако некоторые из них также демонстрируют альтернативные гендерные дискурсы, где мужчины проявляют фемининные черты, но утверждают свою сексуальную автономию.

“20 лет. I’m not like these other gays. Romantic. Walks. Cinema and blanket. Looking for true love. I don’t give myself the first night. When I fall in love I am faithful and sexually active. Reach my heart and you will have a hot female in your bed.”

Полученные результаты указывают на серьезные социальные и культурные последствия. Во-первых, такие дискурсивные практики способствуют нормализации агрессивного и насильственного сексуального поведения среди МСМ. Это подтверждает теорию о том, что современные медиа играют значительную роль в формировании сексуальных норм и ожиданий, которые могут включать элементы культуры изнасилования и гегемонных маскулинностей. Во-вторых, исследование подчеркивает необходимость более глубокого понимания и вмешательства в онлайн-пространствах, где такие дискурсы распространяются и усугубляются.

Jbe-Platform

Examining gay male discursive practices in hook-up apps | John Benjamins

Abstract Whilst there is a growing body of literature on the normalisation of abuse in youth digital sexual image exchange (Ringrose, Regehr & Whitehead 2021), mediated intimacies and sexual harms among men who have sex with men (MSM) in online contexts still…