«Корнилова очень обхаживает Гучков. Этот генерал очень резко высказывается против царя и всего царского строя»
Начало 1917 г. Обед с политиками
Мемуары Верховского

Между тем разговор не задерживался на печальных известиях и горестных рассуждениях. Уютная столовая, искрящееся в бокалах вино и присутствие молодых женщин не позволяли грустить. Говорили о недавних выступлениях Шаляпина в «Русалке», о тягучих песнях Вари Паниной.

После обеда перешли в гостиную, и одна из гостей по просьбе хозяйки подошла к роялю и спела несколько песенок о том, как «некая девица в печальном домике жила» <…> Шутливая ерунда настраивала на веселый лад и заставляла забыть о грустных событиях окружающей жизни.

Коновалов отвел меня в сторону.

— Скажите, знаете ли вы генерала Корнилова? — спросил он.

Я рассказал то, что помнил о его действиях в Галиции — смелых, но беспутных, о его плене.

— Корнилов бежал из плена, — сказал Коновалов, — и его очень обхаживает Гучков [будущий военный и морской министр Временного правительства]. Этот генерал очень резко высказывается против царя и всего царского строя.

Я подтвердил, что после всего, что случилось в последние годы, Корнилов мог в этом вопросе быть искренним. Старый генералитет, поставленный царем, мог довести и его до бунта.

Коновалов многозначительно кивнул головой и направился к дамам. <…>

В это время певица начала песенку о том, как на фронте сражается наша доблестная армия: «Оружьем на солнце сверкая, под звуки лихих трубачей»... Мне стало невмоготу. Не прощаясь, «по-английски», я вышел и пошел пешком по бесконечному Каменноостровскому, через мост.

Во мраке январской ночи лежала скованная льдом красавица Нева. Но ярко горели огни за спущенными занавесями в окнах бесчисленных дворцов... Пир во время чумы...

🎖️Записки военного министра Временного правительство

Из Новгорода в Харбин, из 1914-го в 1920-й год. Подписывайся на дневник белого офицера.

Вместе с артиллеристом Иосифом Ильиным мы оказываемся на фронтах и в тылу Первой мировой и Гражданской войн. На страницах дневника мелькают известные исторические события и фигуры.

❗️1914: «Начальник дивизии генерал Зайончковский телеграфирует, что Германия объявила войну, с чем и поздравляет. Никак не могу понять, с чем тут поздравлять?!».

❗️1916: «Не дают житья аэропланы. Повадились ежедневно летать целыми эскадрильями, сбрасывая массу бомб»

❗️1917: «Большая комната, зал был наполнен солдатней самого гнусного вида. Солдаты расстегнутые и с хамскими лицами. Курят и плюются».

❗️1918: «Застал Колчака и явился ему. Он на меня произвел неотразимое впечатление. Видно, что это в пол­ном смысле рыцарь»

❗️1920: «Итак, едем по КВЖД. Завтра будем, вероятно, в Харбине. Конечный пункт нашего путешествия».

👍🏻 Подписывайся на дневник 1914-20

«Они мечтали поставить регентом Михаила. С ним уже договорились. Он прекрасно понимал необходимость создания ответственного правительства из думских кругов»
Начало 1917 г. Обед с политиками
Мемуары Верховского

Присутствовавшие говорили о межсоюзнической конференции, которая открылась в Петрограде; русские политические деятели просили помощи у своих заграничных друзей; они мечтали вывезти царя и Александру Федоровну из России и поставить регентом Михаила.

С ним уже договорились. Он прекрасно понимал необходимость создания ответственного правительства из думских кругов. Тогда по крайней мере можно было бы бороться с той стихийной волной мошенничества и взяточничества, которая захлестывала Россию.

Буксгевден [граф, знакомый автора] не разделял эту точку зрения. Он был невысокого мнения о Николае, но считал, что есть способы заставить его не препятствовать созданию ответственного правительства. Во всяком случае он умеет держать себя с достоинством перед иностранцами.

— Однажды английский посол Бьюкенен, — рассказывал Буксгевден, — «обнаглев», обратился к императору с советом дать народу конституцию и сформировать ответственное перед Думой правительство. Забыв о том уважении, которым он обязан главе империи Российской, Бьюкенен заявил государю, что он должен восстановить к себе доверие, которое будто бы утеряно им в ходе войны. Николай II прекрасно ответил ему. Он сделал вид, что не понял, о чем говорит ему англичанин, и спросил его: «Вы хотите сказать, что я должен восстановить к себе доверие своего народа или же мой народ должен восстановить к себе мое доверие?» — Бьюкенен ушел, ничего не добившись.

Аджемов [Сергей, член Конституционно-демократической партии] был иного мнения. <…> Он рассказал, что Челноков, городской голова Москвы, и князь Львов, председатель Союза земств и городов, воспользовались пребыванием английской миссии и просили главу этой миссии лорда Мильнера использовать свой авторитет для давления на императора <…>

— Что же на это ответил лорд Мильнер? <…>

— Мильнер ведь не политический деятель. Его прислали для того, чтобы обсуждать вопросы снабжения русской армии всем, что ей необходимо. В его миссию не входило заниматься такого рода вопросами. Но он обещал, когда вернется в Англию, сообщить своему правительству все, что ему стало известно.

Я слушал все это с вниманием и постепенно приходил к выводу, что и в этих кругах не было ничего, кроме оппозиционной болтовни. Между тем передо мною сидели люди дела, которые сумели создать оборонную промышленность. Но политически они были бессильны и не могли вести борьбу с тем строем, который дезорганизовал оборону страны.

🎖️Записки военного министра Временного правительство

«Если мы все же хотим продолжать войну, вернее,
если мы не можем ее кончить, то нужно частично демобилизоваться»
29 декабря (продолжение)
Из дневников Верховского

И вот в этой обстановке
людского, конского, денежного, продовольственного и железнодорожного кризисов к стране предъявляются
требования новых усилий: число дивизий решено
увеличить в полтора раза. Это похоже на самоубийство! Между тем нужно делать обратное.

Если мы все же хотим продолжать войну, вернее,
если мы не можем ее кончить, то нужно частично демобилизоваться.
Это звучит, быть может, нелепо —
«демобилизоваться» среди войны, но это так. Такое
экономическое напряжение нам не по средствам. И
вот комиссия Государственной думы видит это (мне об этой мысли говорили некоторые думские деятели), а Военное министерство не видит. Что же сделать — это снова большое решение, которое нам не по силам.

Все эти причины, на фоне неудач или полуудач
войны, не окупающих страшных потерь и крови, родят и питают недовольство. Оно растет в стране с каждым днем. И никто из ныне стоящих у власти людей
не понимает и не видит, что это недовольство законно.
Они думают, что доводы пулеметов и винтовок,
имеющиеся в их распоряжении, будут убедительнее всех других. Странно: ведь нельзя же забывать, что за пулеметами стоят живые люди, и если перетянуть напряжение, то пулеметы повернутся в обратную сторону. Хорошо ли это во время войны, — я думаю, поймет каждый.

🎖️Записки военного министра Временного правительство

«Цены выросли в 10 раз по сравнению с тем, что было до войны. В армии сапог не хватает, а в тылу нужно платить за сапоги 60—70 руб. вместо прежних 7—8 руб.»
29 декабря 1917 г. Петроград
Из дневников Верховского

Самое тяжелое — это нарастающий экономический кризис. <…>

Людские средства исчерпаны, а воевать дальше нужно. То же и с лошадьми. Лошадей взято в армию до 5 млн, и перевозки в стране, за исключением совершенно необходимых, прекратились. Лошадь, стоившая раньше 100—150 руб., теперь идет за 500—600 руб., и для новых формирований почти невозможно достать коней.

С этим еще можно примириться. Но даже запасы хлеба иссякли. В стране страшный недостаток хлеба, и никто не знает, как мы доживем до следующего урожая. В мирное время мы вывозили ежегодно хлеба на несколько сотен миллионов, а теперь его не хватает для себя. Длинные очереди стоят за куском хлеба на морозе и часто расходятся, не получив ничего. Народ начал голодать.

Цены выросли в 10 раз по сравнению с тем, что было до войны. В армии сапог не хватает, а в тылу нужно платить за сапоги 60—70 руб. вместо прежних 7—8 руб., и то не всегда их можно получить.

Особенную тревогу возбуждает железнодорожный транспорт, который все более и более приходит в расстройство. Паровозы, вагоны и особенно ремонтные мастерские за 3 года войны настолько расшатались, что мы без помощи заграницы не можем поправить дела. Нужно доставлять хлеб, уголь, металлы, сырье из районов, где их добывают, на фабрики. Нужно кормить армию, а дороги скрипят и не возят. Чтобы наладить перевозки, приходится назначать товарные недели, совершенно сокращая пассажирское движение.
Товарные недели обращаются в товарные месяцы, а перевозки не улучшаются.

Словом, средства страны исчерпаны.

🎖️Записки военного министра Временного правительство

«Получил крупный заказ от артиллерийского ведомства. Деньги печатает станок. Важно только вовремя подставить под денежный поток свою шляпу»
Начало 1917 г.
Мемуары Верховского

Меня отвел в сторону вновь прибывший гость — мой старый друг Сухотин. <…>

— Как поживаю? — весело отвечал Сухотин. — <…> С того времени как мы с тобой расстались, я заработал миллион... правда, пока еще в рублях военного времени. <…>

Мы отошли в сторону, и я попросил его объяснить мне, как можно было за два года из инженера с хорошим жалованьем превратиться в миллионера.

— Очень просто. Прежде всего не надо терять времени и всегда помнить, что завтра быстро превращается во вчера. Я работал в группе известного нефтяника Лианозова. Когда началось создание военной промышленности, Лианозов получил крупный заказ от артиллерийского ведомства. У него были свободные капиталы — как свои, так и доверенные ему французскими банками, и он решил на этом деле хорошо заработать. <…>

Он поручил мне одну работу. Я ее выполнил успешно. Лианозов заработал на моем проекте 10–12 миллионов.

В результате я нашел на своем столе письмо от хозяина, в котором он благодарил меня за успех и уведомлял о том, что я принят участником в деле и что на мое имя положен пакет акций. Это было началом. Потом последовала успешная игра на бирже, а за нею несколько удачных покупок: шахта в Донбассе, заводик в Екатеринбурге и т. д. Если так пойдет дальше, то к тому времени, как ты возьмешь Константинополь, я буду в первых рядах наших промышленников.

— Я очень рад твоим успехам, но, сказать по правде, не могу сообразить, откуда взялись эти деньги.

— Ну, это дело простое. Деньги печатает станок. Важно только вовремя подставить под денежный поток свою шляпу.

— Мы там, на фронте, этого сделать не можем; у нас есть только возможность смерти или ранения.

— Да, но без нашей работы вы не имели бы снарядов и все ваши военные таланты пошли бы впустую.

🎖️Записки военного министра Временного правительство

«Теперь Вильгельм может сказать: Вы видите мое миролюбие. Не я заставляю вас снова и снова идти на лишения и смерть. Германию хотят погубить, хотят отнять у вас и у ваших детей последний кусок хлеба»
10 декабря 1916 г.
Из дневников Верховского

Однако как умны немцы. Они предложили всем воюющим кончить войну и заключить мир, широко оповестив по радио и всеми иными способами об этом мир и свое население. А мы отказались.

Теперь Вильгельм может сказать своему народу и войску: «Вы видите мое миролюбие. Не я заставляю вас снова и снова идти на лишения и смерть. Германию хотят погубить, хотят отнять у вас и у ваших детей последний кусок хлеба. А потому пусть наш Старый немецкий Бог благословит вас, дети мои, на новые подвиги!»

И дети пойдут, предшествуемые всесокрушающим огнем тяжелой артиллерии, ядовитыми газами и струями огненной жидкости.

🎖️Записки военного министра Временного правительство

«Я видел столько мерзостей, столько напрасно пролитой крови, столько генералов, поставленных императором, — тупых, бездарных»
Осень 1916 г.
Из мемуаров Верховского

С детских лет я привык видеть в царе олицетворение высшей справедливости в стране.

Изучая историю России, я запомнил слова Петра I, будто бы сказанные им на поле сражения под Полтавой: «А о Петре ведайте, что жизнь ему не дорога. Была бы жива Россия для благоденствия вашего». Так говорил он, обращаясь к своему войску. И это показалось мне лозунгом, под которым жила в России царская власть.

Война подорвала во мне эту веру. Я видел столько мерзостей, столько прямой и непрямой измены родине, столько ненужных поражений, столько напрасно пролитой крови, столько генералов, поставленных императором, — тупых, бездарных, направлявших усилия войск не к победе, а к разгрому и выше всего ставивших интересы своей карьеры, своего благополучия.

Когда я ехал к царю, во мне горела еще какая-то искра надежды. Но теперь, когда ушел этот маленький ростом и духом человек, развеялись последние иллюзии старого.

Глубоко потрясенный всем, что я пережил за годы войны, что слилось в это мгновение в одно впечатление отвращения, я решил ехать в Петроград. Думские люди сумели дать России в 1915 году снаряды, они сумели добиться назначения Колчака, они, быть может, укажут мне путь, как бороться за спасение родины в эту трудную минуту.

🎖️Записки военного министра Временного правительство

«Вошел император в походной форме — маленький, серый, неуверенно шагавший человек с усталыми глазами»
Осень 1916 г.
Из мемуаров Верховского

Мне в голову пришла нелепая мысль лично пойти к императору, сказать ему правду о том, что делалось в армии. <…>

Мне легко было получить аудиенцию у императора. Я был георгиевским кавалером, а всех георгиевских кавалеров, как правило, приглашали завтракать во дворец. Перед завтраком император лично обходил их и с каждым говорил несколько слов. Именно этим я и решил воспользоваться.

Император жил в маленьком двухэтажном доме рядом с оперативным отделом Ставки. Обстановка была подчеркнуто простая, чтобы не поражать приезжавших с фронта ненужной роскошью двора. В тот день, когда я был на приеме, там стояли в ожидании императора в небольшом зале несколько офицеров с фронта.

Дверь во внутренние покои вскоре растворилась, и в зал вошел генерал-адъютант и министр двора граф Фредерикс — важный старый сановник с длинными седыми усами, с золотыми аксельбантами. Он остановился у дверей и негромко произнес: «Его величество...». Вслед за этим вошел император в походной форме — маленький, серый, неуверенно шагавший человек с усталыми глазами. Он по очереди подходил ко всем представлявшимся, останавливался и, равнодушно глядя куда-то в пространство, молчал, видимо, не зная, что сказать. Кругом почтительно стояла свита, великие князья...

Было очень величественно, но нестерпимо скучно и нудно. Офицеры, смущенные непривычной обстановкой, тоже молчали. Мне посчастливилось. Император, видимо, припомнил меня по 1905 году и поэтому удостоил вопросом: «Что делается в Румынии?» Я очень кратко изложил тот кошмар, свидетелем которого я только что был.

Император сразу почувствовал, что разговор приобретает необычный характер, и насторожился. Он уже внимательно посмотрел мне в глаза и, прочтя в них решимость говорить дальше, решил перевести беседу на обычные спокойные рельсы и спросил о здоровье генерала Беляева.

Но я закусил удила. Я не мог не сказать того, ради чего ехал две тысячи километров.

— О здоровье генерала Беляева я не могу доложить ничего, но должен сказать вашему величеству, что в Румынии идет прямая измена русскому делу.

Можно было ожидать, что за этим последует простой и естественный вопрос: «В чем же дело, что это за измена?» Но император сделал вид, что ничего не понял. Повысив голос, он сказал мне:

— Передайте генералу Беляеву, что я его благодарю за верную службу.

После этого он повернулся и вышел.

🎖️Записки военного министра Временного правительство