Не каждому дано себя вести
как будто здесь, когда он там
и не ведут
но и как там не получается прости
пока мы тут пока мы тут
Ты у себя такое на стену повесь
Не для гостей не для гостей
Напрасно ждали от Сен-Пьера де Бове
Мы новостей нет новостей
Что говорю мы собирались не к нему
Несу чуму совсем люлю
Мы к пьеру собирались не к тому
А к Де Сен-Клу да Де Сен-Клу
Но двое нас ты флейта я гобой
Богаты изнутри
Рожок ацетилена голубой
Запоем читаный тобой ромэн гари
Пускай сегодня чудеса иных небес
Частично здесь частично там
Мы вылетаем как велел Бернес
А вам скотам не в амстердам.

1. Х. 20

Продленная группа

Майлса дэвиса краше трубы
жизнь цвела в кинотавр кинопробой
сын папаше малюет гробы
под бубнеж бесконечного гроба

полон быт унизительных тайн
в каждом блюде отрава угроза
тридцать девять и сиксти найн
нет мучительнее симбиоза

а когда-то смотрели вдвоем
музобоз городок и намедни
позволяя порою прием
этой самой дай бог не последней

а теперь как в аду каком
взрослый дядя со стариком
черти заперли под замком
педагога с учеником.

1. X. 23

БЕГ

Мы пришли сегодня в порт
там полно лишенских морд
далеко не первый сорт
всё равно полно

барсуки и антилопы
покорители европы
на душе немного
мелитопольно

киноведы и главреды
остроумнейшие деды
кудри лавры

с добрым утром тётя хая
охмуряет пасифая
минотавра

за спиною три диплома
впереди огни парома
покер с поваром

переваривая джаз
торжествует сельский час
с южным говором

на репите жюль и джим
отчего же мы дрожим
мелким тремором

вероятного от того
что заранее мертво
в трюме мемори.

Об иллюзиях дальних странствий
сочинен не один роман
на перронах уездных станций
силуэты месье мадам

у себя в городишке уникум
в чемодане нехитрый скарб
волколаками к полнолунию
легионы дитрих и гарб

выправляя тьму аусвайсов
а там было что выправлять
с кем-то списывались созванивались
завоевывать покорять

что само по себе не ново
без окраин немыслим центр
не помеха нам южный говор
там не говор а целый акцент

помаячив в цветном убранстве
на балу женихов-невест
возомнив себя иностранцем
возвращается в то что есть

превращается в то что было
невелик полнолуния срок
и шумит листвой над могилой
дальней станции ветерок.

1. VII. 22

ПОЛИФЕМ

Я помню эту сволочь молодой
бравирующей сколько же мы выжрали?
под бурою кремлевскою звездой
с тупой академической jane doe
мечталось передохнут и отбой

выжили

я видел эту сволочь на шоссе
нахально колымагам голосующей
в нелепых патлах мы не так как все
в протухшей и расклёшенной джинсе
запомнив эту гадину хиппующей
встречая эту сволочь на морях
в похабной толкотне собачьих свадеб
я вспоминал о предках-упырях
как в "алых парусах" и "якорях"
высматривали самку себе "бати"
читая их высокопарный бред
я чую вонь родительских заплаток
порубанных палаток винегрет
кувалдою раздробленный скелет
психоделических сорокопяток
тот винегрет порубанных палаток
в нем будущность интеллигентных грядок
их потроха в бурлящем очаге
не кажутся оптическим обманом
гангрена подбирается к ноге
прихваченной невидимым капканом.

Бездетным парам суть событий
суют племянники
а одиноким сеть наитий
плетут изгнанники

давно не слышится с кассет
куплет асмолова
которым упивался дед
иные головы

понавысовывал экран
пост-телевизора
и просвещает хуторян
бригада призраков

о том что полая земля
внутри гробы
как паранойя бобыля
из-за избы

свои в раю свои в аду
предбанники
и там и там в большом ходу
изгнанники.

Леонид Иванович Бородин "Второй Срок":

Кстати, первый свой срок Дмитрий Дудко получил за... стихи! Безобидные лирические стихи, но публикуемые в немецкой оккупационной газете.

Активность его только возросла. Особенно литературная. Батюшка буквально оседлал те немногие каналы связи с печатными органами за границей, которые нам были доступны. Перед каждым очередным вояжем за рубеж Ильи Глазунова он появлялся в квартире на Калашном с туго набитым портфелем (или сумкой, не помню) и втолковывал художнику важность срочной публикации его нового сочинения на тему, как нам спасти Россию-матушку.

Однажды я получил очередное послание батюшки. Исполнено оно было в форме «думы» о России. И все бы ничего... Но меня потрясла подпись. «Священник Дмитрий Дудко. Гребнево. Три часа ночи».

В этом «три часа ночи» уже просматривалась не просто неадекватность самовосприятия, но почти патология.

С кем-то я пытался поговорить о том, как бы потактичнее «тормознуть» батюшку в его политическом галопе, но все, абсолютно все были истово влюблены в него, симпатичного, славного русского мужичка...

Куда бы черт их не занес
ты где представь себе в гондване я
владельцам подвывает пёс
в сухотке от негодования

куда бы дьявол не загнал
куда-нибудь показахстаннее
бушуют дети и жена
в угаре противостояния

нагуталинив паруса
морального сопротивления
не умолкают голоса
разгневанного поколения

ни дня без траура прикинь
ни дня без траура
позавчерашние панки
времен изауры

на этот старческий твин пикс
плевали варвары
им скрежет стариковских фикс
до санта-барбары.

У Беляева в куплетах
места нет страшней чем это
кто запомнил - повторит
"молодому говорит"

кто такой и чем он старше
как эсэсовские марши
в темноте бетонных плит
"молодому говорит"

сколько жути в этом звуке
словно гамлету в испуге
призрак в воздухе парит
"молодому говорит"

никуда от них не деться
тем кому в далеком детстве
их нашептывал ифрит
"молодому говорит"

где-то стены купоросят
демон имя произносит
то что в море не горит
"молодому говорит"

управдом заметив высол
затемняет тайный смысл
штукатуров материт
молодому говорит.

1. VII. 21

НЕСЧАСТНЫЕ

Виниловый остров доктора Моро богат страданиями как "книги крови" Клайва Баркера.

Причем, в каждой трагедии есть элемент курьеза.

Например, патологические династии, где папаша ломает сыну жизнь и мозги, внушая, что знание названий и цен важнее элементарной музыкальной грамоты. Остальное - интуиция и наследственное остроумие, суть которого в коверкании названий и знании цен.
Вот он - роковой момент: вместо прокатного пианино, недоросля сажают за "вертушку" расширять кругозор и проверять состояние.

Поскольку в аудио-лепрозории таких много, поза молодого мужчины не выглядит отклонением от нормы - "давно здесь сидим" и т.д.

Завязываются знакомства и обмен мнениями святых выноси.
Изоляционизм не изживает иллюзий. Напротив, он взвинчивает самомнение, за которым, как обычно, боязнь разоблачения и призрак разбитого корыта.

Остается поддакивать и бодриться до прихода духовника и сиделки.
Этим путем "старый осел молодого везет" прямиком в преисподнюю невежества и самообмана. Врата ада раздвигаются как хорошие колонки, когда молодому становится очевидно, что ему уже больше лет, чем было старому, когда тот подставил ребенку свою виниловую жесткую выю.

Лично мне это напоминает гротескный, я бы сказал, водевильный, авторитет "члена партии" в застойной семье. Вокруг - помесь помойки с пустыней, гибрид байконура с чернобылем, или пустыни с помойкой, а митрофанушка в штанишках из распределителя заливает корешам про батю, которому на закрытом собрании говорили, что, то ли Штатам скоро капут, то ли обязательно вырастут в цене ранние Ventures.

А пианино - на кой оно тебе, сынок? Наш удел - не клавиши долбить, а кайфовать от клёвой музыки. А какая она - клёвая, папе виднее.

Достаточно запомнить, как выглядит скрипичный ключ.

Я, между прочим, отлично умею играть одним пальцем "экономьте время", хочешь, и тебе покажу, как это делается. Будешь тёлок смешить, когда-то они, помню, тащились. Подойдешь, бывало, к ф-но - весь в ливайзе, как Либерачи какой, канделябра только не хватает.

Пройдут суставы, обязательно покажу. На море пригодится.