Парень прохлаждался, налил себе крепкий кофе, потому что помощница снова где-то исчезла, что ж так даже лучше, никаких плевков в напитки. По началу Мэтью пытался качать права, спорил и ругался с отделом, и только спустя недели работы с японцами понял, что тут его есть никто не собирается, да и соревноваться не с кем. Никто из отдела все равно не потратил половину своей жизни, чтобы разобраться в сфере маркетинга, как то сделал Долсон.

В Лос Анджелесе ему бы руки оторвали, а тут оторвут руки за него. Занимательно однако.

Мэтью развернулся, пихнул локтем прозрачную дверь, через секунду он сидел за столом, кофе остывало рядом. Бумаги, рисунки, бумаги, стенды, тут поставить подпись. Напиток остыл. Долсон притронулся к нему спустя время, поднес к губам, затем снова отложил чашку, нашел еще работы.

Дверь в кабинет открылась. Он ждал нахальных возгласов от Касуми, поэтому даже взгляда не поднял, отложил ручку и взял карандаш, подчеркнул слова, что казались ему важными.

На стол аккуратно опустилась папка. Практически невесомо улеглась и Мэтью поднял глаза, такими манерами Миядзаки не обладала.

Сначала увидел женскую руку, цвета слоновой кости, затем и женщину, ее голубые глаза как ни в чем не бывало встретились с почти прозрачно-зелеными.

— Попросили передать, — голос ее звучал так, словно текло молоко со вкусом роз.

Масами стояла так еще секунд тридцать, совсем не отводила взгляда.

Мэтью задумался, потом ответил:

— Точно, Накада, Вы.. Ли девушка, — он покивал головой, точно сам себя убедил в том, что сказал.

Масами увидела, как парень потянулся за папкой:

— Мы друзья, — она холодно констатировала факт.

— Все так говорят, — Мэтью рассмеялся, давно он такого не слышал, даже напомнило кое-кого, — Друзья, друзья…крепкая дружба?

Долсон больше не поднимал взгляда, рассматривал описания книг, под которые нужно сделать обложки.

Накада накалилась внутри, но этого Долсон не видел, занялся своими делами. Никто еще не смел с ней так фамильярно общаться, сосунок много на себя берет.

— Я вижу Вы много знаете о дружбе, не уж то скверный опыт? — голос ее все равно был мягким.

— М-м-м, — протянул Долсон соглашаясь, ничуть не обидевшись.

Чего с ней спорить? Только недавно обжимались в кабинете Ли, а теперь отпираются как подростки. Смешно.

Женщина застыла в ступоре. Сколько было строптивых, сколько покорились, напротив сидел совершенно бессовестный, бестактный парень. Она всем сердцем верила, что видела его насквозь, однако Долсон-сан оказался не так прост. В Японии переходить рамки этикета было не принято, так делала только Касуми, о которой Накада только слышала, чего до всех остальных? Милейшие люди.

Он снова увлекся работой, совсем не обратив внимания на Масами все еще стоящую рядом. Ему ничего не стоило делать выводы и сообщать о них людям совершенно без тени зазрения.

— Советую Вам найти совесть, — женщина развернулась.

— Советую не водить дружбу с теми кого любите, — бросил ей напоследок Мэтью.

Назовем это… <Экстра>
необязательно к прочтению

Рыжий стоял напротив Мао, еле держался на ногах и все равно приехал на работу, на самом деле ему не нужно было тут ничего, приехал на ее дежурство. Глаза бегают по халату собеседницы, а щеки красные-красные, совсем заалели перед ней. Он покачнулся. Взгляд у Мао был как всегда неприветливый, она не протянула ему руку помощи, просто подметила, что парень пьяный.

— Мао, я ну… — флиртовал он отвратительно, почти как смущенный мальчишка, но делать было нечего, раз пришел - говори, — ну может быть ты все-таки сжалишься?

Девушка невольно улыбнулась, так что совсем и видно не было, уголки губ приподнялись на миллиметр на ее бесстрастном лице. Тарталья будучи пьяным все равно этого не разглядел. Картина перед ней открылась сногсшибательная, и в прямом и в переносном смысле. Стоит, язык заплетается, ноги не держат, совсем не такой уверенный детектив, каким был днем. Такой строгий, а перед ней он все терял. И свежий взгляд голубых глаз, и уверенность, какая была перед подчиненными.

— Слушай сколько можно…ты почему бегаешь? Строптивая какая, — он все крутился и крутился возле нее, Мао еще никогда не видела, чтобы в своем выборе были так настойчивы, тем более после ее невыносимого холода в общении.

Тарталья больше на нее не смотрел:

— Вот, — он покачал пальцем, — мне это в тебе и нравится…как высокая гора, а я буду ветром…

Видимо пьяного пробило на поэзию и романтику. Цветы он ей затаскивал совершенно бесцеремонно, ставил, затем и ее ставил перед фактом: «тебе», а потом быстрыми шагами выходил. Ну не было у него уже терпения. Он весь сам по себе открытый, поэтому скрывать чувства ему совсем тяжело. А по Мао было ничего не видно, ее лицо всегда отражало одну эмоцию, а думы были только о работе.

— Детектив, вы сегодня какой-то распущенный, — она посмотрела на его расстегнутую рубашку.

Аякс распахнул глаза, взялся за сердце рукой, Мао первый раз обратила на него внимание, даже разглядела изменения, вот это доброта в ней проснулась!

— Да как с тобой по другому, — он сказал это с какой-то печалью.

Девушки ему редко западали в сердце, а тут так метко. Да какая же была Мао, высокая, кареглазая, знала свое дело, молчаливая с коллегами, женщина-загадка! Все это так сильно нравилось Аяксу, что он не мог отказаться от идеи разгадать ее всю, манила ведь чем-то, чертовка.

Парень и так намучился с «младшей сестренкой», а вот с Мао не расслабишься, не пошутишь даже. Она просто приоткрывала губы и качала головой, словно осуждая.

Слова Тартальи отразились в девушке теплотой. И все же это было приятно вот так кому-то нравится. На нее обычно не обращали много внимания, она была слишком тихой, иногда надменно смотрела, в чем кстати была не виновата, просто потому что лицо досталось такое, а Мао не трудилась выдавливать из себя улыбки.

Парень хотел развернуться, все как всегда, ответа нет, она холодна, как снежная королева и точно также не преступна. Наверное, ему и не следовало ждать от нее честного признания, все равно он к тому моменту состарится.

Мао открыла дверь, чтобы уйти. В глазах ее непривычно замелькали звезды, будто вся вселенная поселилась там и Аяксу дали это рассмотреть, а может случайно позволили.

— Наверное, не будь Вы пьяны, мы бы сходили на свидание, — Мао сказала это вскользь, снова не согласилась, лишь подразнила его.

— Да что же не так…Можно ведь не сегодня… — парень грустно посмотрел, как ее силуэт мелькнул за белой дверью.

Владимир стоял отстраненно рядом с выпивкой, в основном смотрел в телефон, общался с женой и фотографировал ей селфи. Она ему ревнивая попалась. Праздник его не радовал, но и не огорчал. Захотел Ли-сан его позвать, ну он и пришел, ненадолго и обещал жене быть ровно в восемь дома. Час подходил к концу, мужчина нисколько не похмелел, так и топтался на одном месте.

Шоу Дефо-сан пропустил, взял позже три десерта, упаковал их в маленькую складную коробочку, для жены и детей, потом поблагодарил Ли-сана, темноволосый стоял в компании блондинки. От этого Владимир нахмурился, выпрямился и ушел на свое место, с женщиной он здороваться не стал. Масами ему была знакома.

Накада улыбнулась в след Пьянчугову, а засеменила к нему позже.

— Привет, — она наклонила голову, — судьба такая интересная штука, тесен мир, да?

Блондин выключил телефон, посмотрел на ее грубо и ответил:

— Иди по своим делам, я к вам лезть не хочу, — мужчина думал отвернуться, но Накада настойчиво продолжила.

— Почему так грубо, Вова, — последнее слово она перековеркала на японский манер, выдала также как и звала его в институте.

— Я для тебя Пьян-сан и не смей тут, — он убрал телефон в карман, — что хотела?

— Поздороваться, — женщина взяла бокал, отпила чуть чуть, от блондина взгляд не отводила, — как же ты выбился в люди, после того?

У Владимира чуть глаз не задергался. Он наоборот, поставил бокал, взял коробочку со сладким ближе к себе и ответил:

— Чтобы я тебя, змею, больше не видел…всего хорошего— он отвернулся и пошел к выходу из офиса.

Если бы мог он бы пожелал ей всего самого плохого. Но уважал женщин и пускай она ему была неприятна, соблюдал субординацию.

Он перестал истерить не скоро, сел на стул, стер всю «свою кровь» с пола и склонился обняв голову в тяжелом жесте. Он был в отчаянии.

Девушка слышала его дыхание приглушенно, теперь все вокруг плыло тоской. Он почти молчал, изредка глубоко вздыхал и шумно выдыхал. Грустил.

Теперь Фрактал приходил в паре с Дуалом. Посетитель поднимался со стула, располовинивался и на разных языках передавал их слова. Кровать освещалась цветами слегка, с одной стороны. А со второй сильно колола. Фрактал не был ни союзником, ни другом, ни любовником. От этого вторая половина Диафана хрустальной стрелой резала тишину.

Пелена в свою очередь стал приходить редко. Однажды даже пришел с кем-то. Темный не объяснил. Протянул:

— Не один, вдвоем, пара, слишком поздно, — снова заплакал.

За его страданиями плохо различались реплики Пелены. Оно было к лучшему, теперь в комнате всегда стояла темнота, когда он ее навещал. Такая густая, что Посетителя было еле заметно. Слышно его всхлипывания и не более. Этого Асака боялась больше всего, и теперь осознав тесную связь с Темным, перестала ждать встречи с Пеленой. Диафан плакал каждый раз. Теперь совсем не радовался, не вставал со своего стула и не поднимал головы, тихо бормотал:

— За что… за что … за что? — и снова падал в тишину.

— Справимся, — ответила Асака.

Диафан махнул рукой, отвернулся от нее, подошел к углу ближе и уселся там. Стул опустел. Дефо было плохо за ним видно съеженого Посетителя.

В этот же раз у Диафана застучало сердце. В скомканном сознании появилось два четких ритмичных звука. Дыхание и сердцебиение. При Фрактале сердце у Диафана не билось. При Дуале ничего не менялось. С Пеленой дела оставались плохи. Посетитель хватался за грудь, слезливо кричал и сердце грохотало, трогая стены.

А у Асаки потемнели кончики пальцев. Также, как и ноги, окрасились красиво, утекли в темноту. Пока Дефо не могла ими двигать.

🤩 День ??🤩

Асака сидела на кровати. Ноги слушались, но как только она подходила к углам или шла к темному, пространство расширялось, добежать до Диафана не получалось. Руки висели бесчувственными плетками, голова держалась, но при каждом движении синих конечностей кружилась.

Ноги ощущались по другому, каждый шаг - снежный. Не плотный, будто снежинки рассыпались по холодной плитке. Она летала по комнате, допускалось ей это делать только перед кроватью. Можно было ложится, вставать, теперь даже говорить. Не больше одного слова в длинный промежуток дыханий Диафана.

В первый раз она сказала:

— Привет, — Посетитель помахал ей рукой.

Это Дефо нашла забавным. Больше ни слова она не смогла выдавить.

В закатный «день» пришел Пелена. Темный заскрипел, порадовался, как обычно перед его приходом. Встал на стул, держал голову прямо, руками. В его движениях некоторое менялось.

Диафан заговорил:

— Я не знаю как тебе сказать…Он хочет сказать? — Посетитель с помощью ночных рук покачал головой, закрыл те места, где должны быть уши, — Мы с Масами теперь вместе.

Диафан тут же бросил голову и упал со стула. Несколько дней так и лежал. Слова Пелены его застрелили, вот и погиб. Темная вязкая жижа из его призрачного тела разлилась по полу, дотекла даже до стула. В этой луже и валялся убитый.

Асака спустя время спросила:

— Порядок?

Темный привстал, буквально на коленях дополз до стула, но сесть не смог. Когда приходил Фрактал он говорил два его слова и молчал. Падал. Асаке показалось он проваливается сквозь плитку палаты. Но Диафан умер не навсегда.

Дефо от него не отводила взгляда. Через период он заплакал. Тихо и жалобно, выл и бил плитку. Девушка не понимала что происходит. Залезла на койку и сложила ноги, обнять их руками она не могла. А Диафан все плакал и плакал, кашлял и плакал…

Ли тихо подошел к Асаке, с этим местом он был знаком задолго до встречи с ней, задолго до их романа. Мокрый асфальт, накинутое небрежно пальто и мужчина шел прямиком к Дефо.

— Можно мне одну? — он попросил, указав на тлеющую в руке сигарету.

Асака зажмурила глаза, сжала пачку в руке, затем подняла на него глаза.

— Тебе нельзя курить, — она отвернулась от мужчины, ответила слишком холодно.

— Теперь это не твоя забота, — мужчина сел на лавку рядом с Асакой, но не позволил себе ее коснуться.

Дефо хмыкнула, боль растеклась по телу, холод издевался над костями. После недолгих раздумий протянула ему сигарету, но зажигалку не дала, сама поднесла ее, рукой скрывая близость их лиц.

Он все также пронзительно смотрел на нее, огонь скрылся за красной рукой и лицами, закрался в сигареты. Ее серьезное лицо было так близко. Внутри Ли завязалась струна, повело, вывернуло наружу, а на языке появился приторный вкус ее губ, такой каким он его запомнил в последнюю ночь.

Асака была сосредоточена, деражала свою сигарету зубами и злилась на то, что ветер срывал ее попытки, наконец она затянулась, быстро выдохнула и в своих губах поднесла тлеющую часть сигареты к лицу Чжуна.

Мужчина держал себя в руках, хотя внутри били колокола. Все было так сложно. А ему бы просто согреть ее руки и вытащить изо рта табак, обернутый белым, поделится пальто. Но нельзя. Теперь это бы расценилось за вычурный жест.

Снова ее лицо возле, щеки раскраснелись с мороза, волосы, заправленные за уши, смешно растрепались после тугого хвостика. Это была Она, совсем не поменявшая привычку, просто своеобразно далекая и грубая.

Асака старалась не смотреть на Ли, но разум подвел, сигареты сложились оранжевым, а глаза встретились. Десять секунд, всего десять и перед глазами пробежала вся жизнь. Дыхание остановилось, пепел рассыпался на скамейку, оба держали смерть в губах и молчание друг перед другом.

Если бы он только знал, что случится с ним…он бы встретил ее еще раз. Чтобы потом вот так сидеть на морозе, поджигая сигареты друг другу. Пауза затянулась, но Асака отвернулась. Вокруг все поплыло, янтарные глаза медленно рассматривали душу, это было невыносимо очаровательно; оба думали, что ничего не заведет эти утопленные насильно чувства. Пол сигареты просто истлело, пока она пыталась.

— Мне все понравилось, — с какой-то пронзительной нежностью сказал Ли.

Асака не нашлась, она все перепутала. Зачем то вернулась, снова он, его взгляд был как красная тряпка, еще слова Тартальи, Мэтью со своим признанием…

Белая машина остановилась близко к ресторану. Мэтью выбежал в пиджаке, но идти дальше не получилось. На скамейке сидели двое: его любовь и начальник. Судьба невыносима. Когда-то Ли смотрел на них так, теперь все смешно перекрутило местами.

Долсон сжал руки в кулаки, подошел к двоим и сначала заговорил с Асакой.

— Держи, — снял пиджак и заботливо обернул его вокруг ее плеч, — И тебе…всего хорошего, — он посмотрел на Ли.

Чжун ничего не понял, все случилось так быстро; хотя время с Асакой, поджигающей ему сигарету, растянулось на годы. Когда он очнулся, Мэтью усаживал ее в машину, нервно хватался за руль и о чем-то говорил.

Ли посмотрел на небо. Сверху, из прохладных туч, посыпались одна за одной тонкие снежинки. Не так он бы хотел встретить свой первый снег.

— Боже… — Асака протянула это жалобно. — Че? — Тарталья готовил рис. — Чжун придет со своей Накадой-чан в пятницу ко мне, она ведь так хочет попробовать мои закуски, — Дефо недовольно отложила телефон. — А зачем ты согласилась? — рыжий повернулся. — А…

— Боже… — Асака протянула это жалобно. — Че? — Тарталья готовил рис. — Чжун придет со своей Накадой-чан в пятницу ко мне, она ведь так хочет попробовать мои закуски, — Дефо недовольно отложила телефон. — А зачем ты согласилась? — рыжий повернулся. — А…