Антишоры

А вот я сижу и думаю: в дополнение к аушке по Бесобою продолжать аушку церковную или пнд ау

| #bbl #fem!антишоры |

Art Dealer AU

Звонкое цоканье женских каблуков. Гул голосов гостей. Почти бесшумный шелест шагов сотрудников, стук пальцев по экрану смартфона, быстрые косые взгляды. Щебет молоденьких девочек - хостес. 
Ракшор устало вздыхает и трет пальцами переносицу. Она смотрит на эту хаотичную картину: смешались в кучу галеристы, коллекционеры, арт-дилеры и идиоты. Впрочем последние три категории можно объединить в одну, ибо едва ли кто-то из них задумывается о ценности того, что представляется на аукционе, а не о цене и прогнозах на нее. А даже если когда-то они и задумывались об этом - то их профессия уже давно прожевала их, переварила и выплюнула. Арт-рынок не щадит никого.
Ракшор делает еще один глоток шампанского и кривится. В голове неприятно голосом Люци звучит «Бокал для солидности и украшения, а не для того, чтобы напиться». Дрянь седая, чтоб ее. Даже когда рядом нет умудряется настроение испортить. Ракшор смотрит на свой бокал и чисто из чувства вредности опустошает его одним глотком. 
-Не думала, что работа в продажах настолько сложна, чтобы приходилось напиваться. 
Ракшор резко выпрямляется от этого голоса над ухом. Ну конечно. Куда без нее.
-Ну, если прохлаждаться и скалиться всем на свете, то любая работа легкая.
Ракшор смотрит, как Анха смеется. Ни то опять вежливо-фальшивый смех, ни то действительно нашла над чем посмеяться в ее подколке. Впрочем Ракшор не собирается вести с этой женщиной никаких светских бесед, поэтому она, ловко лавируя между гостями галереи, подплывает к столу с напитками, меняя пустой бокал на полный. 
-Поверить не могу, что ты настолько нервничаешь на обычном вернисаже. Ты же присутствовала на встрече с художником, лично писала пресс-релиз и даже экспликации составляла. 
Ракшор косится на Анху, которая, все также светя своими винирами, радостно берет бокал красного вина.
«Как пошло», - думает Ракшор, - «И сама Анха пошлая. И даже не в эротическом смысле. Просто слишком вызывающая, слишком развязная, слишком претенциозная». И ей хочется ответить. Хочется сказать, что она не боится вернисажа, и вообще ей, по-большому счету, насрать на продажи, на пресс-релизы и на этого мудаковатого художника, с которым галерея подписала контракт только потому, что с него прибыли можно поиметь как с дойной коровы. И плевать она хотела на то, что тупицы - инфлюенсеры, блогеры и прочие мудаки восхищенно вздыхают рядом с работами, в которых нет ни эстетической красоты, ни смысловой. И ей совсем не обидно, что все подготовительные выставочные тексты, которые она написала по словам художника - это сова, натянутая на глобус. Но вот за что Ракшор действительно, по-настоящему обидно - так это за то, что по-настоящему талантливые художники не могут выбиться в свет, если у них нет достаточного количества спонсоров и поддержки. Не важно, будь то Дюрер с его гравюрами или же Хмелев - люди вообще не ценят ничего по-настоящему светлого, ни в искусстве, ни в жизни. 
Сколько раз за четыре года работы в галерее Ракшор видела, как отказывают талантливым художникам. Не посредственностям, чьи работы просто академически правильные. Не бездарям, которые на откровенную мазню лепят слово «концепция». А действительно талантливым художникам, у которых есть свой стиль, своя идея, своя вселенная. Которые своими руками будто целые миры создают. И как арт-рынок беспощадно их перемалывает вместе с их костями, сердцами, работами, душой. Как пафосные арт-директоры и галеристы пинают лежачих своим «коммерчески не окупится». 
Но вместо того, чтобы говорить все это, Ракшор только делает новый глоток из бокала и смотрит на Анху. Анху, которая в этой ярмарке тщеславия смотрится королевой. Отвратительно. 

актуально сегодня
снова
все думают что я истеричка но мне похуй у меня прл

Для тех, кто не смог присутствовать, но попросил запись)

Через полчаса начало лекции??

Котята, лекция, к сожалению, переносится на вторник(
Желающих также жду в 18 часов❤️

«Тебе гадко? Противно? Чем моя любовь ненормальна? Чем мой поцелуй отличается от поцелуя мужчины?» - в гневе кричала Мо Жань, хватая вырывающуюся Ваньнин за руки. Вэйюй никогда не видела ее такой - настолько потерянной, с лицом, искаженным в гневе и какой-то мучительной обиде, со слезами в покрасневших уголках глаз.
«Любовь есть любовь. Она не может быть неправильной», - продолжала кричать в лицо Наставницы Мо Жань.
«Я люблю Ши Мэй. Почему твоего Бога так волнует то, что женщина любит женщину?».
Чу Ваньнин оставила без ответа все эти вопросы. Оставила Мо Жань, с горящей от пощечины щекой, и просто убежала, спрятавшись в своей комнате. И даже самой себе Чу Ваньнин не призналась, что ее гнев был вызван вовсе не «богохульством» Мо Жань. А тем, что даже самой себе Ваньнин не позволяла любить Мо Вэйюй.

| #ranwan #church AU|

Ваньнин. Строгая, красивая, статная Ваньнин. Возвышенная. Непорочная.
Мо Жань смотрела на нее и что-то внутри нее нестерпимо свербило. Нет, ей не хотелось сломать свою Игумению. Не хотелось опорочить или осквернить Наставницу. Просто… Возможно ей хотелось опустить Ее возвышенный образ до чего-то более мирского, доступного. Того, что было бы близко самой Мо Жань.
Девушка и сама себе не могла объяснить, зачем ей это. Почему эта мысль не давала ей покоя. У нее было множество духовных наставниц, Ваньнин далеко не первая.
Маленькая Мо Жань, больше похожая на злобного неряшливого щенка,сменила множество школ и приютов, и, кажется, еще больше сестричеств и наставниц.
Но только с Ваньнин возникло такое желание. Опустить ее до своего уровня. Поставить ее рядом с собой, чтобы и сама Ваньнин понимала, что она не выше Мо Жань. Что они рядом.
Может быть дело было в искренней вере Чу Ваньнин. В том, как трепетно она относилась к молитвам, к четкам, постоянно находившимся в нежных ладонях, в том, как она украдкой гладила пальцами серебряный крестик, когда волновалась о чем-то. В том, с какой невообразимой нежностью она смотрела на церковные росписи. Мо Жань уверена - никто в ее жизни не верил так искренне, как Чу Ваньнин. Никто не относился к этому с таким трепетом, будто Бог лично целует ее в темечко каждое утро. В вере Чу Ваньнин не было никакого отчаяния или надрыва, никаких лицемерия и фальши, но, что удивляло Мо Жань больше всего - в вере Ваньнин не было никакого сомнения. Даже его толики. Она была убеждена в существовании Бога, Небесной иерархии, Ада и Рая так, как будто бы это была очевидная истина. Трава зеленая, небо голубое, загробная жизнь существует и Бог любит каждое существо на земле.
Сначала Мо Жань думала, что это все - хорошая маска и игра. Она множество раз пыталась подловить Ваньнин на фальши, пыталась спровоцировать ее, чтобы та разозлилась и призналась, что все это - лишь фарс. Пыталась спорить с Ваньнин и доказывать ей, что Бога не существует. А если он и был, то умер по заветам Ницше.
А Ваньнин… Ваньнин только поджимала губы. Злилась, будто Мо Жань своими словами задела что-то трогательное и личное внутри нее, но упорно продолжала отстаивать свою позицию перед Вэйюй. Это вызывало внутри Мо Жань противоречивые чувства. Что-то среднее между раздражением и восхищением.
Наверное, рано или поздно это должно было произойти. Подобные противоречивые эмоции должны были превратиться в ядерный коктейль, который собьет их обеих с ног: и Мо Жань, и Чу Ваньнин.
Последней каплей в чаше терпения Мо Жань стал разговор с Чу Ваньнин о любви. Неожиданный момент откровения превратился в некрасивое, уродливое воспоминание, черной кляксой расползающееся по сознанию. 
Вэйюй рассуждала о красоте Ши Мэй, о том, что та идеал христианской добродетели - скромная, кроткая, нежная. И что она стала бы идеальной женой. Чу Ваньнин слушала внимательно, хмурилась, поджимала губы, но молчала. А затем Мо Жань, смеясь и неловко почесывая затылок, призналась, что хотела бы, чтобы когда-нибудь именно Наставница венчала их с Ши Мэй.
«Прекрати это», - оборвала тогда поток ее речи Ваньнин, - «Это не любовь, а что-то извращенное и греховное».
«Настоящий брак - это союз мужчины и женщины».
И в тот момент Мо Жань сорвалась. Сначала она просто дискутировала с Ваньнин. Убеждала, что любовь - это чувство, доступное всем. Разве христианство не учит именно этому? Затем Вэйюй спорила. Громко доказывала, что любовь не бывает грехом. А после уже просто кричала в лицо Ваньнин все, что о ней думает. И, возможно, это не превратилось бы в катастрофу, если бы Мо Жань не замерла на какое-то короткое мгновение. Не посмотрела бы на лицо Ваньнин, не ощутила бы ее дыхание на своем лице, так как в пылу спора она наклонилась слишком близко, не заглянула бы в глаза, в которых бушевал огонь. И не дернула бы Наставницу за подбородок, глубоко целуя ее, кусая и прижимая к себе так, будто бы обнимала Ши Мэй.