🌟 #seungsung: my babies.

щас картинка

Сидя под снегопадом и наблюдая за проходящими мимо людьми, Чан почему-то вспомнил Сынмина. Когда он держал его за руку, несмотря на мороз, щекотал мягкими волосами его щеки, носил Чановы старые помятые футболки на размер больше своего, строил рожицы из окна кухни и целовал, целовал, целовал каждый сантиметр его тела, проникая куда-то под кожу, проводя пальцами по оголенным нервам.

И откуда в нем было столько любви? Столько тепла, искренности и красоты? Он казался Чану слишком идеальным — наверняка кто-то слепил Сынмина специально для него, учел любимые запахи, звуки и вкусы. А, может, Чан сделал это самостоятельно? Безумный гений, новый Пигмалион, который наслушался в детстве сказок про волшебных существ и решил воссоздать самого красивого и запретного из них, того, что смог поселиться среди его снов и фантазий. В особенно чувственные дни Чану казалось, что Сынмин ненастоящий — его волосы были сотканы из нитей солнечного света, а глаза — отлиты из шоколада, которым могли наслаждаться только короли и богачи.

У Сынмина была дурацкая привычка открывать все окна в доме, даже если на улице было холодно и его продувало. Он любил заправлять постель и пить горячий чай, который Чан совсем не понимал. У Сынмина была слабость к серым оттенкам в одежде, любым традиционным блюдам и, как Чан позже заметил, к нему. Сынмину всегда нравилось находиться в одной комнате, даже если они молчали или занимались каждый своим делом, но Чан ценил каждый момент, когда им хватало на это времени.

Когда Чан думал над тем, по каким ощущениям будет скучать больше всего, если с ним вдруг что-то случится, то всегда вспоминал невесомость в воде, благодаря отцу полюбившуюся еще с детских лет, и Сынминовы прикосновения к своим волосам. И то, и другое было сродни самому сильному и действенному успокоительному — так ощущалась свобода, телесная и духовная.

Он знал, как Сынмин боится глубины, а сам тонул в нем, как отчаянный капитан корабля, идущего на дно вместе со всем, что хранилось в каютах. Он давным-давно проиграл этот морской бой, сдавшись под взглядом Сынминовых глаз. Ещё в ту секунду, когда Сынмин впервые улыбнулся и уткнулся прохладным от летнего ветра носом ему в плечо, так доверчиво и покорно, Чан понял, что готов склонить перед ним голову в знак вечной клятвы любить.

Иногда Чану казалось, что вся его молитва состояла из одного его имени и боги всех пантеонов уже признали за Сынмином право быть его личным культом. Порой любовь становилась такой сильной, что казалась Чана вот-вот начнёт трясти, если он не дотронется до Сынмина в тот же момент — ему отчаянно хотелось проверить правдивость происходящего, убедиться в его телесности, в живых вздохах и искренних улыбках, которые Сынмин дарил день за днем.

А потом квартира опустела, чужие губы перестали тянуться вверх, а зубная щетка и пакетики чая покинули дом вместе со своим хозяином. И Чан стал одиноким туристом в собственном доме, куда больше не хотелось идти. Окруженный снежинками в парке, он слепо водил по свободному месту сбоку, где обычно сидел Сынмин, и пытался понять, в какой момент все это превратилось в сплошные "было".

#seungchan #т