8 часов утра.
Здравствуй, моя милая!
Из Петерб[урга] пишут и уверяют, что ваш одесский Пушкин застрелился.

Я так уверен в пустоте этого слуха, что он меня нимало не беспокоит, J'espère, que Pouchkine ne sera jamais suicidé, que par une bête [Надеюсь, что Пушкин никогда не будет убит, разве что животным].

1824, конец июля
Вяземский в письме жене, в Одессу

TheVSЁ

Заговорщики обсуждали с А.Н. Раевским и Пушкиным возможности организации тайного общества, обратив потом весь разговор в шутку. Пушкин был очень взволнован; он перед этим уверился, что тайное общество или существует, или тут же получит свое начало, и он будет его членом; но, когда увидел, что из этого вышла только шутка, он встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: "Я никогда не был так несчастлив, как теперь; я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка". В эту минуту он был точно прекрасен

— из записок декабриста Якушкина

TheVSЁ

Наш Ал. С-ч никогда этим не занимался, чтоб слушать доклады приказчика. Всем староста заведывал; а ему, бывало, все равно, хошь мужик спи, хошь пей; он в эти дела не входил.

Ходил этак чудно: красная рубашка на нем, кушаком подвязана, штаны широкие, белая шляпа на голове: волос не стриг, ногтей не стриг, бороды не брил, – подстрижет эдак макушечку, да и ходит.

Палка у него завсегда железная в руках, девять фунтов весу; уйдет в поля, палку вверх бросает, ловит ее на лету.

А не то дома вот с утра из пистолетов жарит, в погреб, вот тут за баней, да раз сто эдак и выпалит в утро-то.

— А на охоту ходил он?
— Нет, охотиться не охотился: так все в цель жарил…

/ из рассказа Петра, бывшего кучером у АСП

TheVSЁ

Пушкин поэта Озерова не любил… (Озеров невольны дани народных слёз, рукоплесканий с младой Семёновой делил…)

Из всего Озерова затвердил он только одно : "я Бренского не вижу".

Во время одной из своих молодых страстей, это было весною, он почти ежедневно встречался в Летнем Саду с тогдашним кумиром своим.

Если же в саду ее не было, он кидался ко мне или к Плетневу и жалобным голосом восклицал:
Где Бренский? Я Бренского не вижу!

Разумеется, с того времени и красавица пошла у нас под прозванием Бренской.

май, 1828

TheVSЁ

Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!..
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.

И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье

АС Пушкин/TheVSЁ

С Днём Победы!

I am not white, I am russkij. АС Пушкин. TheVSЁ

Весною 1827 года, не помню по какому случаю, был литературный вечер, где собрались все пишущие друзья и недруги; ужинали, пировали всю ночь и разъехались уже утром.

Пушкин казался председателем этого сборища и, попивая шампанское с сельтерской водой, рассказывал смешные анекдоты, читал свои непозволенные стихи, хохотал от резких сарказмов, вспоминал шутливые стихи, Баратынского заставил припомнить написанные им с Дельвигом когда-то рассказы о житье-бытье в Петербурге.

Его особенно смешило то место, где в пышных гекзаметрах изображалось столько же вольное, сколько невольное убожество обоих поэтов, которые "в лавочку были должны, руки держали в карманах (перчаток они не имели!)"

— из записок издателя и писателя Полевого

TheVSЁ

"Я видел письмо одного инсургента: с жаром описывает он обряд освящения знамен и меча… восторг духовенства и народа и прекрасные минуты Надежды и Свободы...

Важный вопрос: что станет делать Россия; займем ли мы Молдавию и Валахию под видом миролюбивых посредников; перейдем ли мы за Дунай союзниками греков и врагами их врагов?"

— пишет АСП в марте 1821 Давыдову, офицеру, декабристу

но через 2 недели наступает великий пост и разочарование

Я променял парнасски бредни
И лиру, грешный дар судьбы,
На часослов и на обедни,
Да на сушеные грибы.

Но те в …шалят,
А ТА едва ли там воскреснет…
Народы тишины хотят,
И долго их ярем не треснет.
Ужель надежды луч исчез?
Но нет! — мы счастьем насладимся,
Кровавой чаши причастимся —
И я скажу: Христос воскрес

TheVSЁ

— За тебя что Пушкин, это делать будет?
— Что делать!?
— На другую страну нападать...

1826 года
Генваря 13-го дня

"Я читал с удовольствием книгу, на сих днях появившуюся под названием стихотворения Александра Пушкина.

В ней таланта много, остроты довольно, блеску еще более.
А шутки часто плоски или подлы…

Автору, говорящему о величии и ужасе моря, попались на ложку Бейрон и Наполеон. О последнем похвала некстати. Он враг человечества и превозносимой свободы. Если Пушкин восхищается его гением, то что такое гений без доброго сердца?"

— писал граф, сенатор, поэт Хвостов, эталонный неудачник русской литературы, зачисленный современниками в графоманы…

Интересно что камер-юнкером он стал в 38 лет, по ходатайству Суворова, а АСП стал им в 34… и считал это почти оскорблением…

Анедот того времени звучит так:
…кто-то посетовал в присутствии Екатерины II, что Хвостов не достоин носить этого звания, на что она ответила: "Если б Суворов попросил, то я сделала бы его и камер-фрейлиной"

TheVSЁ