ну моя

а ещё есть идея наконец-то закончить побочную концовку пш. бо, ну, больше трьох лет пишу, а все никак. мне уже успело за двадцатку лет перевалить, а эта работа все со мной и никак не уйдёт на покой.

сегодня написала три абзаца, а это так то больше чем все, что я писала за последний год на целые три абзаца. жду апплодисментов и похвалы

есть мимолетный стимул что-то написать. балую, друзяшки, балую. есть какой-то вайбик на грязь, что-то мрачное, ну, знаете

Чуя Накахара видел сон, отвратительный сон, он уже точно знает его наизусть. Его тело медленно опускается в кровавую ванну. Руки не слушаются, соскальзывают по бортикам, а перед ним сидит Дазай. Он не отводит от него пустых глаз, тянет ладони вперёд, а с тонких запястьев медленно сочиться кровь. Грязная, густая, она пачкается абсолютно все вокруг. Чуя вздрагивается и просыпается. Холодный пот стекает по лбу. Сколько он будет его мучить?

Он будет мычать и хныкать, стонать, просить, едва не умолять о большем. Он хочет грубо, хочет до хруста. Его вожмут, стиснут, приподнимут, обласкают, вылижат так, как никогда раньше. Желание сильнее здравого рассудка, и если тело того хочет, то оно получит.

Чуя очень долго смотрел на Дазая, рассматривал каждый из тонких, разодранных в кровь шрамов, чёрные синяки от веревок, пересохшие губы и пустые глаза. И тогда Накахара отчётливо понял, что, после каждой Дазаевской попытки, по-настоящему умирает лишь он

кін