Я-Акушерка... Люблю доставать людей.... 🤗

Помните эту историю?

В глубине души я журналист. По трудовому договору тоже. Пишу в колонку про бизнес, как взрослая тётя без комплексов!

На днях сидим с дочкой в кофейне. Я лохматая, потому что ветер. Пелагея пускает пузыри в стакане с водой.

Поднимаю глаза и вижу знакомого дядьку. Вижу, как всегда, плохо. Но очки не ношу из принципа, чтобы мир не терял размытой привлекательности. Я подошла поближе. Стою, вглядываюсь ему в усы и говорю: «А я вас знаю».

Он, похоже, не привык к вниманию лохматых женщин, поэтому как-то напрягся: «Откуда? — говорит, — я вам денег должен?»

Я ему: «Хахаха. Хуже. Вы мне обещали интервью. А потом перенесли. Потом снова обещали и снова перенесли».

«И теперь вы за мной следите?» — он снял тёмные очки и посмотрел на меня, как на бывшую.

«Да», — киваю я и понимаю, что это не он. Ну, не Петя, а, возможно, какой-то Константин.

«О чем мы должны были говорить? О стратегии?» — спросил он строго, и взрослый журналист внутри меня заметался, потом стукнулся башкой о дверной косяк и упал.

Стою, делаю вид, что все по плану, надо только ручку в кармане найти. Тут из-за спины как выпрыгнет моя Пелагея: «Мама, я хочу писить!». В шесть лет ещё принято громко делиться такими секретами.

Я: «Ш-ш-ш!»

Дядя послушно перешёл на шепот: «В основном мы работаем Be to Be, но есть варианты сотрудничества...»

«Тогда какать, мам!» — пошла Поля ва-банк ещё громче.

Непетя почесал свой бритый подбородок и нахмурился: «А вы из какого издания?»

«Мы из здания библиотеки, —ответила моя дочь, — книжки ходили сдавать. А теперь идём в здание туалета».

Он помолчал, надел очки и снова спросил шёпотом: «Женщина, можно я уже пойду? Мне ещё четыре кофейни надо обойти. Вам, кстати, ножи не нужны? А чугунная сковородка? Нет? Ну и ладно».

«Ну, и ладно», — пожали мы плечами и отправились в здание туалета, пока взрослый журналист внутри меня не очухался.

Уже пятый день нам не включают солнца. Организм все время думает, что нам пора спать. До весны. Прочитала у Марты Кетро:

«Я считаю, в ноябре каждый порядочный человек должен от трёх до десяти дней проваляться в депрессии. Если вы почему-либо не валяетесь, как алюминиевая ложка, это говорит о недостаточно тонкой душевной организации. Поэтому хотя бы не признавайтесь никому, не позорьтесь. Упомяните, между прочим, что выходные пролежали лицом вниз, размышляя о тленности всего сущего, даже не могли спать и кушать, а морда у вас вовсе не сытая, а отёчная от пьянства. Потому что вынести этот мир на трезвую голову совершенно невозможно. Ноябрьская депрессия обязательна для всякого интеллигентного человека, как рождественский пост для христианина»

Из книги «Справочник по уходу и возвращению»

Если у вас никак не получается полежать в ноябрьской депрессии, не переживайте, я уже полежала за вас. И за вас. И за вас тоже полежала! Не благодарите. Свои люди — сочтемся ♥️

Моя дочь — конченый оптимист. Вылетела из школы сияющая, в шапке набекрень, шнурки — по ветру:

— У меня столько хороших новостей! — крикнула она. — Только побежали, пока нам домашку не задали!

Я послушно прибавила шагу. Через пару кварталов мы сбавили темп из уважения к моему возрасту.

— Ну, рассказывай, — приготовилась я.

— Во-первых, наша МарьИванна сломала ногу, и её поменяли на добрую учительницу. Она мне по Окружайке поставила 5+.

У меня округлились глаза.

— Во-вторых, директор школы назвала нас уникальным классом! Это значит, что таких больше нет, мам.

Я зачем-то спросила, чем это они так отличились.

— Да мы орали громче всех на уроке. Она из другого корпуса услышала и пришла.

— А в-третьих, будет?
— Будет! Вася и Витя так бегали, так бегали, что столкнулись, и у Вити пошла из носа кровь. Представляешь? Учительница водила его в медпункт.

— Боже, а в этом-то что хорошего?

— Хорошего в этом то, что, пока они ходили, уроки кончились, и домашку не задали. Это стоит отметить. Пойдём за пирожными?

😂😂😂😂😂😂

P. S. У Вити уже всё хорошо. Я узнавала. Домашку и правда не задали. На ужин — пирожные. Что там у вас по новостям? Хорошие есть? А если найду? 😂

Прям, как у Довлатова, «смесь обыденности и безумия»:

«Шли мы с приятелем из бани. Останавливает нас милиционер. Мы насторожились, спрашиваем:

– В чем дело?

A он говорит:
– Вы не помните, когда были изданы «Четки» Ахматовой?

– В тысяча девятьсот четырнадцатом году. Издательство «Гиперборей», Санкт-Петербург.

– Спасибо. Можете идти.

– Куда? – спрашиваем.

– Куда хотите, – отвечает. – Вы свободны…

Меня поразила тогда смесь обыденности и безумия...»

Из книги «Наши»

Скажите же? 😅

В траве у магазина лежал батон варёной колбасы. Его никто не грыз, не нюхал, не пинал к дому. Это было странно. Я остановилась, посмотрела по сторонам и прижала к себе толстенький бочок Докторской. Казалось, весь мир согласился подождать, пока я решаю, что с ним делать.

Вдвоём мы дошагали до подземного перехода. В тот день под бетонными сводами давали что-то из классики. Исполнял человек-оркестр в крапчатом пальто. Он выпиливал из скрипки музыку и раздавал прохожим. Люди машинально уносили кусочки какой-то сюиты с собой на работу, в школу и больничные очереди.

Музыкант играл откровенно плохо. Раздетая скрипка дрожала. Снятый с неё футляр служил контейнером для мелочи. Я подошла и положила в него батон колбасы.

— Мадам! Что вам изобразить?
— Изобразите меня, — пожала я плечами.

И он снова заиграл. На этот раз звучал «Умирающий лебедь» Чайковского. Я согласно кивнула, спрятала нос в воротник свитера и поплыла дальше. В ноябрь.

Оказывается, у моей сестры одинаковые баночки крема для пяток и крема для век. Штош... Теперь я точно знаю, что воровать — грех.