Сегодня во Франции первый официальный летний день. Просыпаюсь и вижу, что «Апоптоз» — в списке «30 книг на лето» от Афиши. Огромное спасибо за это Оле Брейнингер, кто так чувствует мой текст и так верит в него.

Черная книга для очередного черного лета.

https://daily.afisha.ru/advise/25688-30-knig-kotorye-stoit-prochitat-etim-letom/

Афиша

30 книг, которые стоит прочитать этим летом

Советуем три десятка книг, вышедших на русском языке за последний год, которые обязательно стоит прочитать этим летом. ...

D’ailleurs: сама книга Енню Вал в переводе А. Орловой очень красивая. Вышла в прошлом году в издательстве «Рипол классик»

(Вот в первый и наверняка в последний раз в жизни мне и пригодились лекции по классической лингвистике и теория смыслоразличительных оппозиций Трубецкого).

Сходства наших книг – не культурные, не поколенческие, а – даже не знаю какие. Сходства взглядов на литературу и язык, их смысл, ценность, использование. Сходства..оптик? Мне кажется, что Енню Вал, также как и я, воспринимает литературу как магию, пространство чего-то темного и необъяснимого. Темного, потому что женского, а женское – для меня – всегда темнота. Женщина не знает, что она такое. Кто она такая. Женщина исследует себя в языке, в творчестве, в обретенной свободе писать и говорить. Женщина через язык спускается в свою темноту. Недавно у меня спросили, не хочу ли я начать преподавать creative writing, на что я ответила, что creative writing, наверное, нет, а вот witchcraft writing – вполне быть может.

Все ритуалы, которые сопровождают писателя, на мой взгляд, очень близки к магическим. Чтобы подключиться к языку, нужно принести жертву – тысячи фальстартов, паршиво написанных абзацев. Потом – попытки войти в состояние деперсонализации, транса. Создание воронки в голове. Спираль начала закручиваться – язык ведет тебя, а не ты его. Он говорит, что тебе нужно делать. “Ведьмы” тоже говорят, что служат “владыке”.

К этому спонтанному разговору “литература и магическое” вспоминается история из книги Гершома Шолема “Основные течения в еврейской мистике” (ну вот, начинается). Приведу ее полностью, цитирование все-таки придумали евреи:

“Когда Бааль Шем, основатель хасидизма, должен был выполнить какую-либо сложную задачу, он уходил в определённое место в лесу, разводил костёр, произносил молитвы, и то, что требовалось, сбывалось. Когда, спустя поколение, Магид из Межерича столкнулся с похожей проблемой, он удалился на то место в лесу и сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, но мы умеем произносить молитвы», — и всё сбылось согласно его желанию. Ещё одно поколение спустя, когда в схожей ситуации оказался рабби Моше Лейб из Сасова, он ушёл в лес и сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв, но мы знаем это место в лесу, и этого должно быть достаточно». И этого в самом деле оказалось достаточно. Но когда сменилось ещё одно поколение и с такой же трудностью столкнулся рабби Исраэль из Ружина, он остался в своём замке, сел на свой позолоченный трон и сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв и не знаем даже того места в лесу, но мы можем рассказать историю обо всём этом». И опять же этого оказалось достаточно”.

Итальянский писатель и философ Джорджо Агамбен говорит, что этот анекдот можно рассматривать как аллегорию литературы. Человек в ходе своей истории все больше и больше отходит от мистерии, и его воспоминания о “костре, месте и формуле” стираются, но люди всё ещё могут рассказывать истории об этом. Всё, что осталось у нас от тайны – это литература, не шибко много, конечно, но раввин сказал, что “этого может оказаться достаточно”. Хочется верить. Хотя опять же – сколько раз это всё писалось и переводилось, кто его знает, что значит это “этого может оказаться достаточно”. (Моисей, например, из-за неправильного перевода Библии Иеронима с 4 века был “рогатым”, а не “сияющим”). Агамбен мудро замечает, что судьба литературы может зависеть как раз таки от понимания смысла этой фразы и что “утрата костра, места и формулы” стала, возможно, неким прогрессом, который позволил литературе стать литературой. Так или иначе, но литература – “может быть воспоминанием об утрате костра”.

Перечитала все, что тут написала, и задумалась, примет ли после всего этого Енню Вал мой запрос на переписку)

“Я ненавижу бога”.

Так начинается книга “Девочки против бога” (еще не известной мне, ноябрь 2022) норвежкой писательницы и певицы Енню Вал, и этих трех начальных слов ее текста мне достаточно – несу книгу на кассу. Сейчас я вспоминаю, как после – иду от книжного до метро и думаю, что, наверное, всё врут про “силу первого абзаца”. Иногда для того чтобы понять, что не твой текст – “твой”, достаточно и трех слов.

Март 2023. Как видно, читала долго (с книгой все ок, просто сейчас тяжелый период). Читала долго, но уже где-то на странице 40-ой мне стало ясно, что как только я закончу книгу, то напишу сообщение Енню Вал в Инстаграме, где расскажу все, что сейчас попробую рассказать тут, и в конце добавлю, что ради нашего возможного разговора по теме я обещаю снова выучить английский язык.

Окей, сначала немного о книге. “Девочки против бога” – это очень сложный в плане архитектуры и кровеносной системы автофикциональный текст о том, что такое язык, женщина, творчество, ненависть, магия и бунт и как одно в ощущениях героини влияет/связано с другим и, возможно, определяет их. О сюжете говорить ничего не буду, так как понятно, что текст Енню Вал, как и любой хороший я-центробежный фикшн, писался не ради сюжетных элементов и едва ли ими держится.

Хочется начать с главных мыслей от чтения, но начну с другого. С того, что меня больше всего поразило в процессе, а именно: что некоторые фразы, а иногда и – целые абзацы “ДПБ” почти слово в слово повторяют некоторые фразы из “Апоптоза”. Я даже предложила такое задание со звездочкой моей референтной группе, чтобы удостовериться, что я не “вчитываю”, и она, группа эта, подтвердила, что я не схожу с ума. Ночные вопли узнавания своего в чужом, стало быть, оправданы. Примеров сопряжения недалековатых идей можно привести много, но вот один из самых запомнившихся.

“Девочки против бога”: Волосы, которые когда-то у большинства из нас, даже у меня на водительских правах, были длинными и черными, как плащ или затонувший сценический занавес, давно отросли или выпали и утекли вниз в слив ванной, через канализацию, вниз в подземелье, откуда они когда-то пришли”.
“Апоптоз”: “…я попыталась представить дальнейший путь своих же сгустков крови, но дальше квартирной канализации не продвинулась. Зато вспомнила, как однажды, гуляя по мусульманскому кладбищу, решила воспользоваться тамошним рукомойником и случайно вместе с нагревшейся водой смыла свой волос, налипший на потные ладони. Я тогда еще подумала, а что же теперь с ним будет, с этим моим волосом, куда он попадет, где пролетит и где остановится. Может быть, там, прямо там, где в ровно в эту минуту разлагаются десятки, если не сотни туземных тел”.
Все из троицы здесь: волос, канализация, преисподняя. Выстраивание органической вертикали с лесенкой в ад. Сходства образа и его исполнения меня поражают.

Еще немного об этом же. Спустя ровно одну страницу Вал рассказывает норвежскую народную сказку про двух братьев и ручную мельницу, которую один из них выменял у самого дьявола в аду. “Апоптоз” делает что-то похожее в том же самом ритме и в сходном моменте истории: рассказывает русскую сказку о двух братьях и стогах сена, ради которого один брат убил другого, и тень от этого преступления осела на Луне. Два брата и какая-то чертовщина. Снова что-то близкое.

После этих и других странных сходств (все перечислять не буду) книг я задаю себе вопрос: как такое возможно? Как возможно, что книга, написанная женщиной из Норвегии, так схожа с книгой женщины из России? В первые часы, когда я пыталась ответить себе на эти вопросы, мне почему то казалось , что такие сходства были бы более понятны, если бы, скажем, Енню Вал была бы какой-нибудь Еленой Вальчак, любым постсоветским автором или, на худой конец, – автором из центральной Европы. Но суть то как раз в том, что наши книги – очень разные и про разное, и именно на этой огромной разнице так сильно и заметны сходства. Мы различаемся в том, в чем похожи.

,— говорит моя депрессия

Написала огромный текст на тему «литература как магия», сейчас его опубликую и после этого пика социализации (за последние 3 месяца) — снова уйду отшельничать в свою нору.

🔥 Долгожданная презентация книги «Апоптоз» и автограф-сессия от писательницы Наташи Гринь с блогером, писательницей и литературным антропологом Ольгой Брейнингер!#Inspiria_встреча

📖 Роман «Апоптоз» — это откровенный автофикшн о жизни и страхе смерти, насыщенный множественными аллюзиями, отсылками, оммажами произведениям мировой литературы и безусловно наследующий традиции модернистского письма. Сам смысл названия отсылает к биологическому термину. Апоптоз – это регулируемый процесс запрограммированного распада клетки.

👉 Наташа Гринь — филолог, преподаватель, переводчик с французского языка, редактор.
Родилась и выросла в закрытом городе Озёрске Челябинской области. Закончила филологический факультет НИУ ВШЭ. Сейчас живет в Москве и Париже. Она ведет очень красивый блог о своей жизни в запрещенной сети, который ежедневно просматривает 10 000 человек.

👉 Ольга Брейнингер — блогер, писательница, литературный антрополог, Phd. В 2017 году дебютировала с романом «В Советском Союзе не было аддерола». Первоначально роман был опубликован в журнале «Дружба народов», позднее вышел в издательстве АСТ.

📍 Москва, культурный центр «Покровские ворота», ул. Покровка, 27, стр. 1📆 6 декабря, 19:00.

Приходите, буду рада видеть каждого! 🥀

Моё состояние после его прочтения