Из войны в войну.

Мы с дочкой договорись, что будем встречаться хотя бы раз в полгода. Несмотря ни на что: ни на русские ракеты, ни на палестинские теракты.

До февраля двадцать второго, мы вообще практически не расставались. А сегодня обнять друг друга два раза в год – роскошь. Сашка прилетала в Харьков зимой, теперь настала моя очередь отправиться в Тель-Авив.

Мы никак не могли взять билеты. То в Украине расписание поездов скачет из-за обстрелов, то в Израиле отменяют авиарейсы, потому что очередной сосед грозит расправой.

Да, среди всех стран мира мы выбрали две самые опасные на сегодня.

В день моего отъезда Россия выпустила по Украине больше ста ракет, а Ливан пообещал начать атаку на севере Израиля. Когда мы в понедельник говорили с дочкой по телефону и что-то грохнуло, мы одновременно произнесли фразу "это у тебя или у меня?".

И все-таки я отправилась в путь. Мы же поклялись "раз в полгода несмотря ни на что и только ядерный взрыв разлучит нас, аминь".

Дорога. Когда ты проделываешь путь из Харькова куда угодно, то думаешь: Боже, как мало мы ценили ТО время. Время, когда можно было выйти из подъезда на рассвете, а к полудню есть креветки-гриль на берегу средиземного моря.

До меня как-то итальянский журналист докулупался: "О чем мечтают харьковчане?". Я отвечала, а он постоянно уточнял "а конкретнее?". Сегодня, после двух суток в дороге, я могу четко конкретизировать – аэропорт! Мечтаю, чтобы наш аэропорт снова работал.
Потому, что автобус, два поезда и электричка – весьма утомительное путешествие к трапу самолета.
Вернусь, напишу брошюру "как состыковать пять пересадок и не сойти с ума".

Но, как вы уже догадались, "несмотря ни на что" я здесь.

– Ой, ну что же вы? Из войны в войну прилетели! – сетует женщина в очереди на паспортный контроль, когда видит тризуб на моей обложке.

Я пожимаю плечами. Что сказать? К своему ребенку я полетела бы и в Папуа-Новую Гвинею в разгар перестрелок местных банд. Я – мама, и так устроен мир.

Жаль только, что часть этого мира всё еще жаждет стрелять, убивать, уничтожать. И в этой оголтелой, омерзительной жажде не способна увидеть главного. Оно, это главное, очень крохотное и совсем простое – быть свободным, обнимать своего ребенка, сидеть вечером на безлюдном пляже, болтать обо всем и хохотать, когда теплая морская волна касается ног.

И только одно может прервать эту идиллию:

– Мам, перестань смотреть харьковские новости, отдай телефон!

?

П.С. Друзья, я совсем ненадолго уехала, скоро вернусь. Тем более, что театральный сезон в Харькове вот вот начнется (ага, "несмотря ни на что"). Я в первом комментарии дам расписание спектаклей "Як ти там?" по моей книге. Сходите обязательно, постановка, правда, хорошая.

Польська журналістка якось під час інтерв’ю сказала мені, що коли готувалась до поїздки в Україну трохи почитала про наші міста і Харків уявляла сірим, індустріальним. Вона очікувала, що тут мало не в центрі міста димлять величезні виробництва.

Питаю: Ти що, радянську енциклопедію читала?

Посміялися.

Харків насправді дуже сучасний. В нашому місті, якщо не помиляюсь, близько ста вишів. Молодь завжди була візитною карткою Харкова. До великої війни він був різноколірний, яскравий, усміхнений. Так, в нас багато заводів. Але, мені здається, настрій міста задають не вони, а вуличні фестивалі й театральні прем’єри, джазові концерти й мистецькі виставки. А ще ті крихітні кав’ярні, де бородатий бариста завжди знає, як приготувати твій улюблений капучино. Навіть, якщо ти раніше заходив туди лише пару разів.

В цьому і є головний секрет. Коли мне питають, чім Ха такий особливий Харків і «чого ви всі його так обожнюєте»? Я кажу: Розумієш, з одного боку, він величезний, з іншого – піди пройдись садом Шевченко, задовбешся здоровкатися?

Харків – це свої люди. Кажу вам, якщо в якомусь чатику мікрорайонна спитати, чи може хтось швиденько дістати портативний адронний колайдер, бо треба но нуль – знайдуть за пів години.

На жаль за останні два з половиною роки ми багато чого втратили. Зруйнували орки, знищили, понівечили. Будинки, парки, долі, життя.

Але тому нас і називають Незламними. Бо попри всі жахіття, ми є. Ми тут.

Стоїмо. Працюємо. Волонтеримо.

Живемо, не дивлячись на постійні обстріли. Видаємо книжки, ставимо вистави, і їдемо на дачу на саморобному поромі, бо міст підірваний. Але ж треба огірки позбирати, тю! ?

З Днюхою тебе, моє місто-Герой, місто-Фортеця. Тобі сьогодні 370 рочків. Хоча, я впевнена, що останні три з них повинні рахуватися за десять кожний.

Сьогодні в Україні святкують День Державного Прапора. Хай над нашим містом завжди розвивається тільки жовто-блакитний.

Тому що, хер їм, а не Харків!

Сегодня два года, как умерла мама.

За это время острое горе сменила светлая тоска. Я больше не рыдаю в машине, когда по пешеходному переходу идет бабулька в похожем беретике. Не объезжаю поворот к родительскому дому. Не пролистываю фотографии, которые подбрасывает фейсбук, как воспоминания.

Да, я вдруг стала бояться забыть цвет её глаз, потерять в памяти черты лица. Не вспомнить голос, забыть ощущения от тепла её ладони.

Невыносимая боль возвращается теперь только на кладбище, у креста с её именем.

А так, я всё больше думаю о ней с улыбкой. Думаю, как об удивительном человеке.

Как она, выпускница простой сельской школы, без всякого высшего образования, умудрилась не сделать ни одной педагогической ошибки?

Она никогда не критиковала меня. Не ставила в пример более успешных девочек. Не шантажировала, не обесценивала, не запрещала, не игнорировала, не наказывала.

Единственным методом воспитания её – была любовь.

Спи спокойно, моя хорошая. Я искренне благодарна судьбе, что ты – моя мама.

– Привет, чем занимаешься?
– Осколки от авиабомбы перебираю.

Реальный диалог, Харьков, 2024 год.

Я и не заметила, как наступило календарное лето. Жара стоит с мая, да и дни слились в один. Как тогда, в двадцать втором, помните: "Какое сегодня число? Сорок седьмое февраля…".

С начала нового наступления на Харьков, даты снова потерялись. Дни недели определяем по прилетам – "в четверг горел супермаркет" или "во вторник в гольф-поле попали".

Вчера опубликовали официальную статистику

"В травні Харків пережив 76 обстрілів. 37 — ударів керованими бомбами, 25 — ракетами, 12 — БПЛА типу «Шахед» і 3 — БПЛА типу «Ланцет». Сигнали повітряної небезпеки оголошувалися у місті 193 рази і сукупно тривали 474 години 55 хвилин".

А так в целом ничего, нормально. Живем. Я сегодня окна, наконец, помыла, написала две статьи для Европы, съездила к родителям на кладбище. Мои кресты уцелели.

Похвасталась папе своим новым увлечением. Привычка. Отец обожал слушать мои идеи и одобрительно кивал на все, включая совершенно безумные.

Проект "квітки з незламного" неожиданно оказался популярным. Вчера звонили из итальянского журнала, просили снять работы на профессиональную камеру.

Я им говорю "а нет работ, все разобрали". Они отвечают "очень надо, в следующий номер".

Ну что, заказала еще смолы и пошла за цветами. Обошли с Гектором обгоревший Эпицентр, там раньше много полевых было. Иду, автоматически мелкие осколки от ракет подбираю, чтоб доберман лапы не поранил. Набила полные карманы и думаю, а что, если эти металлические кусочки залить в смоле вместе с ромашками?!

Ксюха сказала "это про смерть, я такое украшение не надену". Женька сказала "это про жизнь, очень символично, хочу".

Не знаю, что получится. Уже залила первый слой. Сохнет.

П.С. На деньги от первой партии "квітки з незламного" заказала спанбонд, это специальный материал для плетения маскировочных сеток, ребята в госпитале просили.

П.П.С. Пока писала, выяснилось, что сегодня 6 июня – День журналиста. С праздником, друзья! Мирных сюжетов нам всем. Знаете, прям скучаю по новостям типа "сенсация – в харьковском зоопарке родился павлин-альбинос". :)

Вечірні новини з Ха сьогодні будуть жахливими.

Пряме влучання авіабомбою в величезний будівельний гіпермаркет.

Субота, там була купа людей.

Поки що пишуть про двох загиблих, одинадцять порвнених і "величезну кількість зниклих безвісті".

Горить п'ятнадцять тисяч квадратних метрів.

Над містом пливе густий чорний дим.

Фото ще публікувати не можна. Але повірте на слово, я все бачу з вікна.

Там справжнє пекло.

– Лену еще ищут. Пока нашли только четверть Лены.

Лена работала в типографии, сшивала обложки книг.
Российская ракета сегодня убила Лену прямо на рабочем месте и забрала жизнь шестерых ее коллег. Еще шестнадцать человек в этом цеху были ранены, половина из них тяжелые. Прямое попадание.

– Это зрелище не для слабонервных, – говорит мне по телефону Юля, – Кровь и пепел, и книги вперемешку с частями тел.

Всё, что происходит в Харькове – не для слабонервных, да. Только за сегодня по городу было десять ракетных ударов. Окна дрожали в нескольких районах города. У меня тоже.

Одна из ракет попала в полиграфический комплекс "Фактор-Друк". Это такая суперсовременная типография, в которой печатались книги практически всех украинских издательских домов.

Мой сборник тоже печатался там.

Я обожаю запах книг. Теперь, наверное, они всегда мне будут отдавать гарью и кровью.

Завтра в Харькове объявлен траур. Очередной.

Нет слов, нет сил, нет слез.

Жуткая эмоциональная усталость. И ненависть. Больше ничего не осталось.

Знаю собственника Фактора лично. Сергей Яковлевич, держитесь. Что еще сказать.

Давайте, завтра каждый купит книгу. Любую, которая печаталась в этой типографии. Так, хоть немного, поддержим её сотрудников.

Надо ли добавлять, что ни в том цеху, ни поблизости не было ни одного "военного объекта"? Наверное, уже не надо.

Больно. Но я не устану повторять – хер вам, а не Харьков.

У неділю возила мати до сина. На день народження. На кладовище. На алею Слави.

Артемчику повинно було виповнитися 26, але йому тепер назавжди 24 рочки.

Мати привезла хлопцю "його" сигарети і улюблене печиво. І свічки, і квіти. Так і сиділи. Палили, мовчали.

Якщо чесно, це нестерпно. Алея Слави на харківському 18-му цвинтарі стала морем, океаном, безоднею. Жовто-блакитні прапори тут здається не закінчуються.

Алею видно з траси, і безмежність її теж можна відчути не згортаючи. Але коли потрапляєш всередину, тут все по іншому відчувається.

Ось вони – справжні Герої. З іменами, прізвищами, світлинами.

Ось Андрій посміхається, в нього на руках безпородне цуценя. Фото зроблено десь в бліндажі. Мабуть це останню фото хлопця. Підпис на хресті "Дякуємо за те, що ми живі".

Дякую, Андрій.

Ось Сергій. Напис "з Україною в серці" і цифри: 2002 – 2022. Дитина. Ще вчора сидів за шкільною партою. Мабуть на передодні повномасштабної сперечався з батьками куди йому вступати – на економічний, чи до комп’ютерних наук.

Дякую, Сергій.

Денис, Ігор, Антоніна, Сашко, Степан, Валерій... Дякую.

Я ходжу вздовж чорних постаментів і читаю зворушливі слова, висічені на камені: "буду шукати тебе у безлічі світів, поки не знайду…".

Як це витримати?

На одному з пам’ятників прикріплена записка "Любий, в тебе народився син!".

Неможливо навіть поворухнутися біля цього білю. Застигла.

Господи, за що?!

Чи є відповідь бодай у когось в світі. Чому цей тридцятирічний батько ніколи не побачить своє дитя?

Так, він загинув на своїй землі, захищаючи свою вагітну жінку від російських танків, дронів, ракет, ґвалтівників, мародерів, вбивць, окупантів.

Але чого вони до нас вдерлися? Тому, що якась гидота просто ненавидить українців. І все.

Нема ніяких більше причин. Не існує. Гітлер ненавидив євреїв і палив їх у газових камерах. Путін ненавидить українців і знищує їх зброєю. Всіх. І військових, і цивільних.

Це просто неможливо осягнути у двадцять першому сторіччі.

Світ має прокинутися. Кожен повинен уявити, що він стоїть на величезному кладовищі і питає всесвіт: Як? Таке? Можливо?

З днем народження, Артем. Слава тобі, Герою. Вічна пам’ять.

Заехала сегодня в свой любимый цветочный магазин на проспекте героев Харькова. Думаю, электричество днём вырубят – я балкон приведу в порядок: окна помою, цветы вынесу, отростки пересажу наконец, а то корни уже километровые.

Весна же. Не смотря ни на что.

Девушка меня встречает на пороге, говорит: "Ой нет, что вы, бегониям рано еще на балкон, вон ночью до ноля обещают".

И мы стоим с ней в потрясающе пахнущем зале с садовыми розами и вместе смотрим погоду. Сирена завопила, переглянулись, молча перешли в отдел с удобрениями, подальше от окон, и обсуждаем выход драцены из зимней спячки.

Боже, как я люблю свой город.

Казалось бы, он такой большой, огромный, я в некоторых районах даже не была никогда. Но такой крохотный.

Бабулька на рынке мне недавно говорит: "Сьогодні сметана трохи кисленька, не така, як ви тоді брали".

Тоді – это в начале марта. Помнит.

На заправке, где мы оставляем машину, когда идем с Гектором в парк, все сотрудники знают какие я курю сигареты и какой люблю кофе. Добермана называют "наш красавчик пришел". И бегут гладить за ушком.

Это мой город.

С его междометиями "тю", "ля", "шо", которыми можно выразить весь спектр существующих эмоций.

С его бесконечными лавочками, которые если продать, то можно купить Монако.

С его легкой высокомерностью
– Не парк Шевченко, а САД Шевченко! (закатывает глаза).

С его "тремпелем", "баклажкой", "кульком", "судочком" – терминами, которые не понимают даже в соседней области.

Харьков.

Я научилась плавать в "речке-вонючке" на Салтовке и впервые сломала ногу, прыгая с самой низкой точки "канатки" на Павловом Поле.

Я выросла на "студняке", бегала на свидания "под градусник", фоткалась у "дистрофиков", которых приезжие называют памятником влюбленным.

Я знаю почему "горбатый мост" – горбатый!

Мой город. Сегодня он покалечен, обесточен, в некоторых районах обезвожен. Фанерные окна, бетонные блок-посты, хмурые лица.

Больно.

В последние дни его имя не сходит с первых полос изданий – "готовится наступление", "эксперименты с новыми бомбами", "эвакуируйтесь".

И вчерашний фрагмент из эфира кремлевских мерзавцев

– Стереть Харьков с лица земли!

Дядьки в студии одобрительно кивают.

Мне не страшно, нет, мне брезгливо. Будто педофил произносит имя твоего ребенка.

Я посажу бегонии на следующей неделе. Плевать на ваши "попытки дестабилизировать ситуацию и запугать население".

Хер вам, а не Харьков.

Як живе Харків після масованого ракетного обстрілу у п’ятницю.

Переважно в темряві.

Хоча, за все місто не впевнена, кажуть в деяких районах мешкають щасливчики, яким взагалі не вимикають ні світло, ні воду, ні зв’язок.

Брешуть мабуть.

В мене, як завжди, джекпот – нічого нема по вісім годин на добу. Цивілізацію врубають і вирубають рандомно, вгадати в яку мить це станеться неможливо. Особливо бадьорить коли ти в ліфті.

У домовому чатіку турботливо попереджають, що не можна користуватись зараз ліфтами: "Застрягнете і капець!" Це точно пишуть мешканці перших поверхів, бо вони гадки не мають, що справжній капець то – жити на сімнадцятому і тричі на день вигулювати собаку.

Від постійної крепатури я вже трохи кульгаю. Якщо бачите у Харкові кульгавих людей, то це ми – ваші сусіди з верхніх поверхів, володарі прекрасних краєвидів з вікна, хай їм грець.

Так що, коли ліфт працює я в нього сідаю. І молюся.

Ще із кумедного. Коли зв’язок вирубають по вулицях тепер їздить поліцейська автівка і в гучномовець повідомляє про повітряну тривогу.

Суворі такі

– Негайно пройдіть в найближче укриття!

У нас по району вже гуляє легенда про бабцю, яка зупинила ту автівку і спитала у хлопців, де є то найближче укриття.

Кажуть поліціянти розгубилися. Бо до метро бабціними кроками хвилин тридцять, до відбою як раз дочухає, а більше поруч нічого і нема.

Я не сварюся, я посміхаюся. Люблю своє місто.

Вчора захожу в зоомагазин за кормом Кірі, там суцільна темрява і такі світлячки снують туди-сюди. Це покупці з ліхтариками. І хлопець продавець диригує: "Ліворуч для котів. Далі. Ще далі. Ні, ні туди, там хом’як"!

Ну смішно ж.

А може ми просто плакати вже втомилися.

П.С. Коли з’явиться цей допис, то означатиме, що нам дали світло. Хоча ні – "електрику", бо світло в нас ніколи не зникає.

Харьков 22 марта 2024 года.

Привет, дневник.

Проснулась сегодня около пяти утра. Первый взрыв был такой мощный, что, казалось, меня подбросило вместе с кроватью. Доберман мгновенно рванул в ванную, птица громко захлопала крыльями в вольере.

Началось.

Удивительно, но на одиночные ракеты мои животные так не реагируют. Переполох в доме начинается только тогда, когда атака будет адской. Или, как принято говорить, – масштабной.

Я встала, включила вытяжку на кухне и закурила.

Вторая, третья, четвертая...

Нет страха, нет паники, нет даже ненависти. Пустота.
Нет никаких чувств, только ощущения – взрывная волна пронизывает тело.

Где-то на пятой ракете вытяжка издала последний протяжны гул. Электричество исчезло. Проверила краны – воды нет. Батареи остыли минут за пятнадцать.
Ленты ТГ каналов перестали обновляться. Все сообщения в моем телефоне зависли на отметке 5.07 утра.

Шестая, седьмая, восьмая…

На двенадцатой я перестала считать.
Села рядом с Гектором на пол в ванне, глажу перепуганную морду
– Всё хорошо, малыш, всё хорошо, я рядом.
Вышла к Кирюхе на балкон. Птица на нервах принялась выщипывать себе перья на груди.
– Всё хорошо, моя девочка, всё хорошо, я рядом.

Из окна 17-го этажа видны вспышки пламени по всему горизонту. Слышен свист летящих ракет и треск «шахедов».
Около шести утра вроде затихло. Я залезла в кровать и укрылась одеялом.

Связи нет, воды нет, электричества нет. Что в Украине не представляю. Куда прилетело, есть ли жертвы – ничего не знаю.

П.С. Когда опубликуется пост тоже не знаю. Сейчас около десяти утра, я вышла гулять с собакой, возможно телефон поймает 4дж, у меня осталось 17% зарядки Лифты не работают. Светофоры не работают. На заправках очереди. У банкоматов очереди. Видела человек десять с чемоданами, грузятся в машины.