Вход в Seven Arts Coffee Gallery в Нью-Йорке, где в шестидесятые годы проводились ночные чтения стихов, фотография Берта Глинна

Осеннее, рассеянное, собранное по кусочкам, прочитанное и прослушанное, на бегу, на лету, хотя и с и с книгами хорошими, и с джазом так нельзя, но осень, закручивая, только так и позволяет. Этой осенью, сложной и стремительной, любое чтение стало спасительным, и, наперекор кафкинскому совету читать только кусающее и жалящее, тянусь к тому, что успокаивает и исцеляет. Делюсь!

• Наринэ Абгарян, «С неба упали три яблока». Еще летом мнебыл врученувесистый сборник повестей и романов Наринэ Абгарян со словами: «Это то, какой должна быть настоящая литература». Дальнейших объяснений не последовало, и весь сентябрь я, растягивая, читала первую повесть сборника. «С неба упали три яблока» – это летопись радостей, горестей, испытаний и чудес жителей Марана, маленькой горной деревни. На каждом доме и на каждой семье – отпечаток пережитого зла, горя и страдания, и сами пожилые жители будто окаменели, застыли во времени. Но любовь, с которой Абгарян описывает каждого героя не обманывает: свет струится из каждой строчки, каждого слова, и в конце побеждает. Проза Абгарян не бьет по голове и не ошарашивает, напротив, она, очень душевная и уютная, окутывает, в ней находишь покой, ее читаешь размеренно и заканчиваешь с любовью в сердце. «Нет рая, и ада нет, – поняла вдруг Анатолия. – Счастье – это и есть рай, горесть – это и есть ад. И Бог наш везде и повсюду не только потому, что всемогущ, но ещё и потому, что Он и есть те неведомые нити, что связывают нас друг с другом».

• Ballads, John Coltrane Quartet. Очень осенний альбом саксофониста Джона Колтрейна и его квартета, состоящий из восьми джазовых баллад – нежных, лиричных и задумчивых, записанных, как оказалось, с первого раза.

• Интервью Арзамаса с Виктором Голышевым – советским мастером перевода английской и американкой литературы. Переводческое дело меня очень завораживает, а этот выпуск – очень простой рассказ о «механике» перевода, выборе и чтении книг («Не умеешь прочесть книжку – не берись переводить»), превращении в переводимых литературных героев. А еще – о Бродском (он посвятил Голышеву свое стихотворение «1972») и подарке Надежды Мандельштам. А в этом интервью Виктор Петрович много говорит о джазе – о том, как слушал Бенни Гудмана в Москве в шестидесятые годы и о своих любимых пластинках.

Переход от незнания к знанию был для меня всегда предметом и тайного и явного услаждения, будь то у других или же у самого себя. Живая мысль делает человека бодрее, здоровее, одновременно и сильнее и мягче, менее замкнутым, более простым и откровенным, так что радость живой мысли распространяется как бы по всему телу и даже затрагивает какие-то бессознательные глубины психики. Живая мысль сильнее всего и красивее всего, от нее делается теплее на душе, а жизненное дело становится эффективнее и легче, сильнее и скромнее.

Беритесь за ум, бросайтесь в живую мысль, в живую науку, в интимно-трепетное ощущение перехода от незнания к знанию и от бездействия к делу, в эту бесконечную золотистую даль вечной проблемности, трудной и глубокой, но простой, здоровой и усладительной. Певучими радостями овеяна живая мысль, бесконечной готовностью жить и работать, быть здоровым и крепким. Весельем и силой заряжен живой ум.

— Алексей Федорович Лосев, «Дерзание духа»