2 до 200🤯🤯🤯

Это печальное состояние, горький вкус таблеток, обжигающий кипяток "ужина" вводили в прямо-таки русскую тоску. И вновь брюнет выпивает чуть больше дозы, только бы успокоиться.

Однако на нем впервые сказывает побочка — он слышит ласковый голос красновласки в соседней комнате. Но стряхивает это ощущение, массирует виски, списывая всё на слишком навязчивые и тяжёлые мысли. Но фраза-то повторяется. И не раз. И даже не два. Будто бы Ода настойчиво зовёт Сакагучи.

— Анго, милый, подойди ко мне.

В пустой квартире и в кромешной тьме идти в спальню страшно. Но это всё — сущий пустяк в сравнении с таким любимым и дорогим голосом. Только сейчас Анго понял, насколько же сильно соскучился. Он плутал по собственной квартире как по лабиринту. Всё пытался найти источник голоса, однако натыкался на дверные косяки и неудобные углы. Наконец брюнет сдался и вернулся на кухню. Понял, что это была лишь галлюцинация и подошёл к окну, чтобы закурить. Надо было успокоить нервы и разыгравшееся воображение.

Вот только нервы успокаиваться не желали. Как только Сакагучи открыл окно, чтобы дома куревом не пахло, он увидел знакомую фигуру рядом с парковкой. Сердце заколотилось, брюнет не смог сдержаться и окликнул возлббленного так громко, как только мог:

— Саку! — только Анго назвал так Сакуноске.

И на это интимное, сокровенное прозвище неизвестная фигура обернулась. Сердце сжалось, а затем забилось в два раза быстрее. Сакагучи засунул даже не зажженную сигарету в карман пиджака, как можно быстрее натянул туфли, споткнулся пару раз, пока вылетал из дома. Захватил с собой только шарф, который когда-то давно связал Ода, чтобы не простудиться случайно.

Лифт по ощущениям ехал слишком долго, от чего через минуту Сакагучи сбегал по лестнице. Подвернул лодыжку, больно пролетел пару ступенек, разбил коленки и локти. К счастью, он быстро спустился и почти не устал. Вот только холодный воздух чертовски сильно резал лёгкие в кровь. Что только не сделаешь ради своей любви, встречи хотя бы на минуту.

Анго вылетает на улицу. Сначала оглядывается, ищет глазами своего возлюбленного, уже не замечая, как пошел снег. Холодно, на улице уже ушла температура в ноль, а он выскочил в своими костюме. Но силуэт, родной, любимый, до боли знакомый силуэт встречает его уже у пешеходного перехода. Что сделал Сакагучи? Рванул к возлюбленному.

Любимый Ода уже близко. Вот и растрепанные волосы, и горящие любовью синие глаза, и привычный светлый пиджак, пусть на улице и было холодно. Пара шагов, буквально три шага и всё. Но почему-то брюнета ослепляет свет фар, он слышит визг колёс по замёрзшей земле, затем падает от толчка и…

Оказывается в каком-то донельзя странном месте. Темное. Но Сакагучи будто изнутри чем-то светится. Спустя пару минут (а может, и целую вечность) он слышит тактичный кашель рядом с собой. Поднимает голову, а через секунду крепко сжимает своего возлюбленного в объятиях.

— Анго, я… Я так надеялся, что ты будешь стараться жить и без меня.

— Я умер?

— Да. И Осаму тоже умер сегодня. Но ночью. И он уже сидит с детьми.

— Воу… Прости меня пожалуйста.

Фраза расплылась в виноватом шелесте. Сакагучи не смог сдержать слез, которые в ту же минуту были заботливо вытерты.

— Ну-ну, моя лилия, не стоит так расстраиваться. К тому же, мы вновь вместе.

— Я так скучал без тебя. Невыносимо. А что это за место?

— Это? Это место, где души обретают покой. И чем ярче ты "сияешь" изнутри, — он указан на грудь Анго, — тем ближе ты будешь к тому месту, где жил и раньше. В общем, это новый дом. Помнишь, мы всегда мечтали уехать далеко,…

— Забрать детей, забрать и Накахару с Осаму и жить счастливо?

— Именно. Тут это всё реально. Пойдём, я покажу тебе.

Брюнет не может поверить. Слишком много информации. Но он мягко улыбается, когда привычная щетина колет щеки, а сильные мужские руки подхватывают и поднимают, прижимают к себе так бережно, будто бы Анго и впрямь хрупкая лилия, а перед ними ещё вся вечность впереди.

#зарисовка#оданги

Тв: смерть

Ноябрьским вечером очень тоскливо и холодно. Анго кутается в пальто, чихает, поправляет шарф и спешно уходит домой, будто бы его кто-то ждёт. Психотерапевт, один из лучших вообще в Йокогаме, казался совсем пустым звуком. Таблетки, на которые отдавались не малые деньги, не помогали больше ничуть. Последний месяц состояние Сакагучи ухудшается, катится по наклонной вниз, в ту же бездну, в которой он был четыре года назад, откуда выбирался после смерти своего возлюбленного.

А ведь Ода был бы рад сейчас такой погоде. Отдал бы свой шарф Анго, повёл в любимую чайную, где с удовольствием бы послушал рассказ о прошедшем дне. Послушал бы жалобы на подчиненных, которые пролили кофе на отчёт, цели на завтрашний выходной, согрел бы замёрзшие руки.

Но сейчас Анго один. И очень уставший. И замёрзший. И некому его согреть.

Он возвращается в пустую квартиру. В элитном районе, в хорошую дорогую квартиру. Но это всё не делало ее уютной, не делало из неё место, которое он мог назвать домом. Это не была маленькая забитая квартирка, там не было запаха карри и лаванды. На холодильнике не было детских рисунков, а из гостиной не слышались детские голоса. Это была пустая квартира в белых и серых цветах.

Единственное, что было отличием этой квартиры от какого-то отеля, так это фото в рамке, которое было сделано на день рождения Анго. Там был Ода с детьми и Дазаем. Ну и сам Сакагучи, конечно же. Она одновременно была и спасением, и сущим проклятием, ведь так, как раньше, не будет. Не будет встреч украдкой где-то в баре или в кабинете самого Анго. Не будет больше.

Брюнет сползает по стеночке вниз, не удосужившись даже снять пальто с шарфом и ботинками. Больно. А всё началось с того, что он увидел знакомый силуэт в толпе, хотел было окликнуть, да человек уже исчез. Неизвестно куда. И этот случай стал ключом к двери, за которой таилась вся сдерживаемая боль и обида на самого же себя. Он же догадывался, что всё обернётся вот так. И знал, как можно это предотвратить. Но вера в какую-никакую человечность сыграла с ним злую шутку и ткнула, показывая, чего стоила на самом деле.

Зажигается холодный свет на кухне — Анго всё же соизволил снять верхнюю одежду, оставаясь в привычной офисной одежде, и приготовить что-то поесть. Находится пакетик лапши, принимается лучшее решение за всю жизнь — съесть хотя бы её, — ставится чайник. Видел бы Сакуноске это, немедля бы выхватил "химическую дрянь" из рук Сакагучи и поспешно постарался бы что-то приготовить. И вышло бы как всегда вкусно. И они бы снова сидели вдвоём, рядышком, нежно обнявшись. Красновласка усердно бы кормил своего исхудавшего из-за всех стрессов возлюбленного, а брюнет лишь кокетливо улыбался в ответ и, увернувшись, целовал своего заботливого мишку в щеки, после чего вполне себе законно жаловался на щетину. Вечер бы прошёл крайне уютно, если бы они, как и раньше, решили вдвоём приготовить какой-то глупенький, может быть даже и детский десерт. Как эти все кексы в кружках и прочая лабуда. И смеялись бы вместе, делили маленькие плиточки шоколада на двоих.

Но сейчас некому забрать эту химическую дрянь из холодных рук. Лапша погружается в миску с кипятком, но от пребывания в мире грёз Сакагучи случайно обжигается паром. Цыкает, неприятно всё-таки, но засыпает приправы и накрывает второй тарелкой, а потом уходит за охлаждающим пластырем. Если бы тут был Ода… Брюнет был готов себя ударить — он не для того тратит деньги и глотает эти треклятые таблетки, чтобы видеть Сакуноске во всех людях. Чтобы всех сравнивать с ним и так тосковать. Не для этого он брал месячный отпуск и уходил в запой к психологу, который пинком отправил его к психиатру. Он до сих пор помнит, как сидел и просто плакал на приёме, а врач нежно его обнимала, обещая, что вновь настанет светлая полоса и в жизни несчастного Сакагучи.

Но видимо, светлая полоса заплутала по дороге к Анго. Потерялась, сбилась с пути, исчезла, погибла, сгорела дотла, очернилась и только в этом виде заявилась. Только ради ещё больших слез. Ни повышение, ни отпуск не могли вернуть умершего к жизни. Ничто бы не смогло.

#фем!Федя сранивала бы губы любого Коли со смоченным спонджиком. Мягкие, нежные и влажные...

#хеды
#фелаи

–Вы, Николай, как дитя малое, чес слово.-говорит Достоевский, забирая темный пиджак господина и кивнув кучеру убираться.–Ну кто ж с повозки прыгает? Да ещё на полном ходу! –Волнуешься за меня?-улыбается ясно, как день божий, блондин, оборачиваясь к слуге.–Переживаешь?…

А теперь "обрадую" вас, по двадцать реакций на хеды