когда юноша влюбляется, для него исчезают мужчины и женщины. остается только одна Она, а кругом — люди.

— Скажи «люблю», — меня просили в Риме,
На языке народа своего! —
И я назвал твое простое имя,
И повторили все вокруг его.

— Как называют ту, что всех любимей?
Как по-аварски «жизнь» и «божество»? —
И я назвал твое простое имя,
И повторили все вокруг его.

Сказали мне: — Не может быть такого,
Чтоб было в языке одно лишь слово.
Ужель язык так необычен твой?

И я, уже не в силах спорить с ними,
Ответил, что одно простое имя
Мне заменяет весь язык родной.

Расул Гамзатов

Нет никаких "вторых половинок". Есть просто отрезки времени, в которые нам с кем-то хорошо. Три минуты. Два дня. Пять лет. Вся жизнь.

*О другой женщине

I.*

Другая была еще невидима, а вы уже догадывались о ее существовании. Порою под травяным покровом лужайки незаметно струится ручей, гуляя, вы замечаете, что трава тут гуще и выше, а почва чуть пористая и немного оседает под ногами. Это всего лишь приметы, но они не обманывают: вода где-то здесь. Или же иногда перед болезнью, когда явных ее признаков еще нет, вы ведете привычный образ жизни, но тем не менее какое-то недомогание, беспричинная тревога уже предупреждают вас о скрытой опасности.

— Что это со мною? — говорите вы. — Мне нездоровится.

Так было и тогда, когда у вашего мужа появилась Другая. "Что это с ним такое? — думали вы. — Он не тот, что прежде". До сих пор он по вечерам рассказывал вам, как провел день; ему нравилось приводить множество подробностей (мужчины любят порассказать о себе); он сообщал вам о своих планах на завтрашний день. Мало-помалу его ежевечерние отчеты сделались несколько туманными. Вы начали замечать в его времяпрепровождении непонятные перерывы. Впрочем, он и сам сознавал уязвимость своих объяснений. Он только вскользь упоминал о тех или иных часах, путался.

Вы ломали себе голову: "Что же он хочет скрыть?"

Вы полагали, что после десяти лет замужества хорошо его изучили. Вы знали, чем он интересуется: службой, политикой, спортом, немного живописью и нисколько литературой и музыкой. Теперь же он охотно обсуждал книжные новинки. Вдруг небрежно спрашивал: "Есть ли у нас романы Стендаля? Я бы с удовольствием перечитал их". Но вы-то знали, что он их ни разу не читал. Прежде столь равнодушный к вашим туалетам, он вдруг стал спрашивать: "Почему ты не носишь платья из набивной материи? Они так нарядны". Или же говорил: "Постригись короче. Эти конские хвосты уже вышли из моды". Даже его политические взгляды переменились, он начал терпимее относиться к передовым воззрениям. О любви он заговорил теперь как-то странно и необычайно пылко, о браке же отзывался довольно цинично. Словом, вы перестали узнавать его.

Вскоре последние сомнения рассеялись. Под некогда твердой почвой ныне струился поток. Другая была тут. Но кто она? Вы старались представить ее себе, мысленно воссоздать ее облик, используя те сведения, какие ваш муж, сам того не желая, сообщал вам каждый день. Она, должно быть, молода, хороша собой, прекрасно одевается; она образованна или умело прикидывается такой; ездит верхом (ибо ваш муж, который уже давно отказался от конного спорта, стал говорить: "Доктор советует мне увеличить физическую нагрузку, и мне опять захотелось поездить верхом"). Она, как видно, живет  возле Люксембургского дворца: то и дело обнаруживалось, что какие-то самые неправдоподобные дела вынуждали вашего супруга попадать именно в этот квартал. А затем однажды, на обеде у ваших друзей, вы ее увидели.

#lettres

Я сидел с ней сорок минут, слушал каждое ее слово. И когда она встала, чтоб уйти, она спросила меня

— Я забыла спросить Вас, сколько Вам лет?

— Сорок минут - ответил я

Помни, что когда ты пробьешь потолок своих возможностей, ты будешь лежать на полу нового этапа

— Не копите себе богатств на земле, где их портят моль и ржавчина, и где воры могут обокрасть ваш дом. Копите лучше себе сокровища на небесах, где их не испортят ни моль, ни ржавчина, и куда воры не смогут проникнуть и украсть. Ведь где богатство твое, там будет и твое сердце

от Матфея 6:21

Сегодня будет тяжело, завтра будет еще тяжелее, но послезавтра будет невероятно прекрасно.
Большинство людей умирают завтра вечером.

Когда-нибудь, моя милая, ты научишься дарить свое внимание людям, которые искренне жаждут этого. Когда-нибудь, но не сегодня. Сегодня ты снова будешь пытаться стать ближе к тому, кто даже вспоминает о тебе.