Architec.Ton is a ecosystem on the TON chain with non-custodial wallet, swap, apps catalog and launchpad.
Main app: @architec_ton_bot
Our Chat: @architec_ton
EU Channel: @architecton_eu
Twitter: x.com/architec_ton
Support: @architecton_support
Last updated 2 weeks, 2 days ago
Канал для поиска исполнителей для разных задач и организации мини конкурсов
Last updated 1 month ago
У о. Альвиана прочитал про чудо исцеления отрока и вспомнил историю, которую рассказывал вам в прошлом году 4 ноября.
Священномученик Ермоген (Гермоген) Патриарх Московский в своей повести о честном и славном явлении образа Пречистой Богородицы в Казани в четвертом чуде пишет:
«Однажды принесен был в церковь слепой глазами отрок матерью своей, мать же его с плачем молилась пред образом Богородицы о прозрении отрока, и внезапно отрок стал осязать руками мать свою по лицу, все же люди тогда молились Пречистому образу, а архиепископ стоял на своем месте и смотрел на отрока, когда же увидал, что отрок своими руками осязает мать свою, повелел принести красное яблоко и показать отроку, отрок же и яблоко начал хватать и все, увидавши, что воистину прозрел отрок, воздали хвалу Христу Богу и Пречистой Его Матери, Владычице нашей Богородице, творящей дивные чудеса.»
Какое живое воспоминание, мне почему-то именно это чудо больно врезалось в сердце. Представляете, скорее всего от рождения слепой ребенок начинает видеть. Возможно, он даже совсем иначе до этого момента представлял свою маму — слышал ее голос и в слепоте прикасался к ее лицу, пытаясь у себя в голове нарисовать ее образ, а тут теперь она перед ним и живыми — видящими глазами: смотрит и осязает, словно пытаясь соотнести нарисованную картинку в воображении с реальностью.
Удивительно, но похожую историю я услышал в Астрахани. В нашем Казанском храме есть огромная икона Пресвятой Богородицы, размер ее точно сказать не могу, но, если грубо прикинуть, без киота, икона примерно полтора на два метра. Образ изящного канонического письма украшен в качестве ризы разноцветным бисером, причем не по периметру, что тоже непростое занятие, учитывая масштаб изображения, а сплошным цветным полотном из мельчайших стеклянных шариков. Украшала икону некая раба Божия Фотиния, я, к сожалению, с ней не знаком, но труды ее не иначе как потрясают.
Как мне удалось узнать, у этой женщины есть дочь, которая родилась с серьезными дефектами по зрению, и весь отроческий период была практически слепой. Ее мама, украшая икону, молилась за свое чадо, и глазки больной девочки постепенно восстановились. После Фотиния уже с помощниками подобным образом украсила центральный иконостас, а ее девочка тем временем совсем повзрослела, встретила молодого человека и благополучно вышла замуж.
Два уникально похожих чуда, разделенных столетиями, сотворенных Богом по предстательству Пресвятой Владычицы нашей Богородицы — Пресвятая Богородица, спаси нас!
С Праздником!
В Свято-Троицкой Сергиевой Лавре каждое утро у мощей преподобного служится братский молебен. Он начинается в пять тридцать утра. Во время учебы зимой было особенно сложно заставить себя встать так рано и потом еще по морозу идти в Троицкий собор.
Идешь по дороге и носом клюешь, вместо заснеженных скамеек и сугробов вдоль монастырской стены мерещатся подушки и пуховые перины, так бы лег на них и в миг заснул, только мороз ледяным ветром хлещет по щекам и приводит немного в чувства.
Возле ворот в скудном черном полупальто стоял мужичок, с проседью в бороде. В руках у него была стопка записок, всем, кто шел на молебен, он протягивал записку и негромко просил помолиться. На квадратном небольшом листике бумаги было аккуратно написано: «о упокоении н.п. Ксении», больше он ничего не говорил, если кто-то отказывался брать, он не спорил и не упрашивал, а тем, кто соглашался, низко кланялся в пояс. Он же встречал на следующий день идущих на молебен и потом на следующий и так каждый день моей двухнедельной сессии. Подозреваю, что все сорок дней сугубой памяти он приходил к воротам Лавры к пяти утра и раздавал записки.
Прекрасной пример — проявления чуткого и внимательного сердца. Любовь не прекращается со смертью, а от этого и забота не должна прекращаться. У нас не так уж и много родительских суббот, а также времени до момента, когда такая же забота потребуется и нам лично. Если мы перестанем прошивать «ниточками заботы» наши сердца, мы и сердце потеряем и нашим близким не за что будет зацепиться, потому как молитвенным примером для них мы не являлись.
С Родительской!
Разоблачаясь, а иначе снимая облачение, после службы в ощущении легкого утреннего аппетита обратился с лиричным вопросом в сторону нашего старшего пономаря Александра Сергеевича:
— Не знаешь, брат, что у нас в трапезной сегодня дают?
— Могу предположить, что супчик и кашу объедения народов, батюшка — отозвался милый человек не отрываясь от своих дел.
— Да-а-а — протянул я загадочно — «каша объедение народов»... — Оживший сюжет из бессмертного произведения двух "братьев" писателей предстал перед глазами, разоблачая меня окончательно.
* Кашей «объединения народов», а в дальнейшем преобразованное в «объедения народов» Александр Сергеевич именует блюдо, состоящее сразу из нескольких злаковых круп.
@ierDavid
Исповедь в это воскресение прошла оперативно, организованно и быстро. От этого и освободился раньше времени, еще до «Отче наш». Ушел в алтарь, собираясь присесть, чтоб разгрузить гудящую поясницу.
Еще епитрахиль снять не успел, как пономарь, пробегающий мимо, сообщил, что какая-то опоздавшая бабушка дожидается возле аналоя.
Взял с престола Евангелие, крест и вернулся в народ. Никого. У аналоя, чуть поодаль, стоят спокойно и молятся прихожане, дожидаются причастия, те кто послабее вдоль стеночки на лавку уселись, никого не трогают и ничего не просят.
Ушел обратно. Только снял епитрахиль, другой пономарь:
— Батюшка, там бабушка на исповедь просит.
Снова вышел в люди, всё та же картина, бабушки хоть и есть, да уже раскаявшиеся, добрые и смиренные, батюшек беспокоить и не собирались. Посмотрел на всех внимательно и вернулся назад.
Уселся в пономарке на скамеечку, а тут опять с тем же известием уже третий наш помощник…
— Не стыдно — говорю — над батюшками издеваться?
— Нет — отвечает, краснея мальчишка и, показывая на приоткрытую дверь, добавляет — вон стоит
Выглядываем оба из алтаря — никого…
— Батюшка, только что была… честное пионерское!
Не стал ругаться, хвостиком махнул и уплыл на свою скамеечку.
Только дыхание перевел, гудящую поясницу стало отпускать, стук в дверь правого придела — на пороге наш храмовый дежурный Володя:
— Отец Давид, там бабушка пришла на исповедь, уж больно настойчиво вас просит.
— И ты, Брут? — умирающим голосом отозвался я, но все же препираться не стал, взял Евангелие, Крест, надел епитрахиль, выхожу и вижу:
У аналоя на стуле сидит спокойненько наша согбенная старушка раба Божия Любовь, а рядом караулит другая, тоже старушка, только помоложе и не согбенная Нина Петровна.
— Батюшка, я ее поймала! — сказала Нина Петровна, тяжело дыша — а то она никак с вами не совпадает — слава Богу встретились.
Бабушка Люба — замечательная женщина, по возрасту уже почти святая, передвигаться быстро она никак не может, ходит аккуратненько, опираясь на костыль. Исповедь ее я, конечно же, принял, но до сих пор тайна мерцающей старушки для меня осталась непостижимой.
Как-то пригласили меня на освящение частного дома. Домик находился на выезде из города, был небольшим, но очень ухоженным. Во дворе заботливой хозяйкой был разбит прекрасный сад — не дом, а райские кущи. Среди изобильно плодоносящих деревьев, дышащей зелени и ароматных цветов на привязи сидела собака. Песочно-кофейного цвета, мохнатая с острыми хаотично разбросанными пучками волос на морде. Размер животного немного уступал средней ослице, ну или, если хотите, цирковой пони. Она прыгала и извивалась, рвалась и выкручивалась, дёргая безжалостную цепь из последних сил стремясь на встречу к неизвестному гостю.
После освящения дома хозяйка попросила покропить святой водой и ее прекрасные садоводческие успехи. Я послушно взял кропило, чашу и, напевая по нос «Спаси, Господи, люди Твоя…», отправился поливать двор. В процессе сего музыкального действия меня нагнала та самая пони-собака и, радостно прыгая в такт, словно подпевая, сопровождала весь процесс окропления.
Обойдя весь сад и израсходовав запас святой воды, мы с собакой вернулись к двери дома, где нас дожидалась побелевшая от ужаса хозяйка. Оказывается, животное совершенно неведомым образом освободилось от цепи, и несчастная женщина представляла уже, что меня как минимум доедают за кустом крыжовника. Увидев меня невредимого и в компании своего волкодава, подбирая слова, она полушёпотом сказала:
— Батюшка, собака у нас злая… я… я думала все… — потом после паузы добавила — как вы ее не испугались?
— Ее? — я посмотрел в добрые улыбающиеся глаза моей лохмато-мордой спутницы — я просто не знал, что ее надо бояться.
Когда меня привезли в храм, а служил я в то время еще не в Казанском, а в маленьком строящемся на окраине города, я, вдохновлённый комплиментом в адрес моей смелости, решил в трапезной похвалиться этой историей.
На что наша бесценная помощница Нина Васильевна, замечательная самоотверженная труженица, в очередной раз преподала мне урок смирения.
Детство этой женщины было непростое. Их семью раскулачили и вывезли в казахские степи. Как-то маленькая Нина, прогуливаясь по окрестности, нашла интересных доселе неизвестных ей жучков, по ее мнению, очень красивых. Весь день она играла с ними и в итоге решила порадовать и маму, показав ей этих удивительных созданий. Однако, принесенный подарок заботливой дочери у матери вызвал предобморочное состояние — это были скорпионы.
Нина Васильевна полностью повторила мои слова — я просто не знала, что их надо бояться и поэтому они меня не укусили.
Я живо представил себе эту картину и сам побелел от ужаса. Кошек, собак и прочих веселых живностей я не боюсь, но от пауков, жуков и остальных насекомых меня всякий раз спасает матушка. Посмотреть на скорпиона и назвать его красивым, увидев в его маленьких глазках на хитиновой морде доброту, — непостижимый и совершенно недосягаемый уровень для меня, доступный совсем необычным людям с огромным любящим сердцем.
Продолжая поэтическую тему, вспоминается история, которую рассказал мне один монах. Если вообразить себе внешней вид обычного монаха, то этот человек вполне впишется в стандартные приметы такого образа — худощавый, седой, длиннобородый, с четками в руках. Кажется, что такие люди были всегда при храме, настолько они органично смотрятся со стороны.
— Что тут поэтичного? — спросите вы, в данном случае никакой лирики, однако, одно стихотворение этого человека привело к Богу.
Оказывается, он далеко не всегда был при храме и, более того, в молодые годы жил совершенно не по христианским принципам. К тридцати годам успел натворить дел. Профессиональную спортивную карьеру сменил на пьянку и даже наркотики, отсидел за разбой в тюрьме, постепенно прожигая свою жизнь, теряя человеческий образ.
В один день, по молитвам своей бабушки, несчастный понял, что больше так продолжаться не может. Он решил, как говорится на дворовом жаргоне, «завязать». Почему именно по молитвам бабушки, монах подробно не пояснил, но сказал только, что она единственный человек в их семье, которая была воцерковлена и постоянно молилась. В его детстве, когда бабушка читала молитву Иисусову, перебирая четки, он представлял, что бусины сделаны из каких-то драгоценных камней, иначе зачем бабушка всякий раз их так дотошно пересчитывает.
В общем, так или иначе по молитвам и милости Божией заблудший парень отправился в наркологию и лег в стационар. Состояние было сложное и даже тяжелое, несколько дней он находился в агонии, но потом к нему пришел совсем молодой белокурый парень, сел на соседнюю кровать и стал читать стихи.
Лирикой до этого момента, да, собственно, и после он никогда не увлекался, однако, стихи этого юноши имели какой-то терапевтический характер, они успокаивали, утешали и рассказывали о Боге.
Он запомнил из огромного произведения только два последних четверостишья:
*«Вдруг я почувствовал покой,
Как кто-то душу мне ласкает
И нежно за руку берет,
И за собою увлекает
Я вижу яркий-яркий свет,
Им ровный светлый путь проложен,
Молись и кайся, кротким будь
И Бог тебе поможет.»*
После этого будущий монах сел на кровати, но на месте белокурого юноши он увидел большого лысого мужчину, калмыка по национальности. Ему рассказали, что он несколько дней был в бессознательном состоянии и что-то постоянно шептал. Когда он начал расспрашивать куда делся светловолосый парень, который к нему приходил, все решили, что несчастный попросту потерял рассудок — посторонних в палате не было.
С этого момента внутри появилась какая-то тоска и, что самое интересное, силы бороться со всем, что он успел натворить в своей жизни. Уже в больнице впервые он начал пробовать молиться — когда все спали, подходил к окну, крестился и разговаривал с Богом, глядя на небо.
Так дошло время до выписки. Он сразу напросился в один из ближайших храмов помогать на всяких тяжелых работах, стал ходить на службы, читать жития святых, а после, когда освободилась вакансия сторожа, вообще перебрался жить при храме.
Теперь, через много-много лет, перебирая свои монашеские четки, так же как это делала его бабушка, он понимает, что в детстве был прав, каждая бусинка действительно драгоценная, но не из-за материала которого она сделана, а благодаря словам молитвы, призывающего Того, Кто по милости Своей непрестанно помогает.
«Я лежу, болею,
Сам себя жалею.
Жду, когда в конце концов
Распахнутся двери
И ворвутся шесть мальцов,
Пять по крайней мере.
Но в квартире тишина…
Тру глаза спросонок,
Вдруг я вижу (вот те на!)—
Входят пять девчонок.
Пять девчонок сели в ряд
У моей кровати.
— Ну, довольно! — говорят.—
Поболел, и хватит…»
(Агния Барто 1938 г.)
Я не считаю себя старым, но иногда по-стариковски хочется поскрипеть. Недавно с моим товарищем затянули как две несмазанные телеги на тему дружбы современной молодежи, я вспоминал свое детство, он свое, обоюдно пришли к выводу, что поколение нынешнее не умеет и не знает, как дружить — сидят в своих этих гаджетах и нос из дома не кажут, разве это дружба, то-то в наше время — в общем, поскрипели, повспоминали и разошлись.
Сегодня День рождения у младшей дочери, Александре 15 лет. Ухитрилась именинница под самый свой праздник простудиться, все уже переболели, а она решила поболеть дополнительно. От этого в понедельник в школу не пойдет, а значит с подружкой своей не увидится.
У Саши есть лучшая подруга, одноклассница Арина. Если на карте Астрахани поставить две точки, где Саша и Арина живут, будет ясно, что это максимально удаленные друг от друга места. Арина живет наверху, на Бабаевского, это отдельный весьма отдаленный район города, мы же переехали за город в нижнюю часть карты. В свободное незагруженное время добираться от одной точки до другой не менее часа на машине. В общем, современные способы связи в данном случае большое подспорье для удаленной дружбы и обещания, однако через смартфон как можно кого-то по-настоящему поздравить, да и подарок подарить не получится, разве что картинку какую веселую.
Последние годы Саша нас балует тортами собственного приготовления на каждый семейный праздник, вот и сегодня не исключение. Уже в восьмом часу собрались мы за общим столом всем семейством вокруг очередного кулинарного шедевра. Торт вышел отменный и красивейший. Еще не приступили к трапезе — смотрю, а наша именинница загрустила — подруга не звонит и не поздравляет.
Ну что же… забыла наверное — думаю про себя, а сам в памяти держу мой недавний разговор с товарищем и как бы сам себе поддакиваю «верное дело — не умеют».
Однако, размышления мои прервал телефонный звонок, Саша вскочила и выбежала из комнаты. Вернувшись с загадочной улыбкой неожиданно нам сообщила — Арина с мамой приехали на автобусе с другого конца земли и ждут на остановке, чтоб быстренько вручить подарок и ехать обратно домой с пересадками пока транспорт еще ходит.
В общем, не правы мы были с моим товарищем — все они прекрасно умеют и еще форы нам дадут. Поэтому каюсь и с сего дня скрипеть по-стариковски категорически отказываюсь.
В астраханских широтах все времена года особенные. Про лето и говорить нечего, если уж жара - так доменная печь, до обморочного состояния. На улицах в летний зной можно заметить, как раскалённый воздух гуляет волнами, словно в пустынях искажает картинку бытия. Окружающая действительность кажется вокруг миражом, живое прячется в тень, неживое и каменное плавится, стремясь к форме овала.
Мое знакомство с этим удивительным краем начиналось именно с лета — огненного, самого настоящего астраханского лета, но я утешал себя мыслями о мягкой зиме и, как выяснилось в дальнейшем, совершенно напрасно.
Той зимой я наконец-то понял, что значит трескучий мороз. Снега не было, тут такое случается, однако температура упала до минус тридцати, но и этого мало. Два друга мороз и ветер все живое не успевшее укрыться пронизывали острыми вилами холода до костей, а неживое каменело, щетинясь острыми углами. Такой зимы я еще не встречал.
Зато какая весна! Такое разнообразие цвета, которое можно увидеть в низовьях Волги весной, невозможно представить. Я думал таких красок в природе не бывает. Рассветное красно-оранжевое солнце с синью неба лежит разбитой мозаикой на залитых водой зеленеющих лугах, где стоят невысокие деревья в кругленьких шапочках, будто остриженные карликовые пудели на выгуле. Лебеди, цапли, орлы и прочая диковинная живность в изобилии, еще бы музыку из «В мире животных» и ожившая картинка перед глазами.
«А осень?» — спросите вы — а что осень… осенью случается дождь. Дождь для Астрахани страшное происшествие. Земля обновляется. Все наполняется водой, дороги-реки выходят из брегов, захватывают тротуары. Лужи? — тут не бывает луж, только моря бескрайние и бездонные. В этих морях зарождается новая жизнь, с потоками воды плывут машины, рыбы, кашалоты и косатки, помогая прохожим переправляться на соседний островок убывающей суши, подставляя свои гладкие блестящие спины в особо глубоких местах.
Вы не думайте, я вовсе не ругаю дождь, это собственная черта нашего осеннего периода. К вечеру после всех дел, приплыв домой, обнаружил там полусонное темное царство — на весь день отключили электричество. В энергетической голодовке все современные устройства отказались работать — мы остались в темноте и в тишине. Матушка, чтоб не скучать, устроилась поудобнее на диване, обложившись подушками, укрылась одеялкой и выдала предложение, от которого я не мог отказаться:
— Давай ты будешь мне читать стихи, а я буду засыпать.
Я прочел Пастернака Вторую балладу «На даче спят…», потом вспомнил Евтушенко «Любимая спи», после перешел на Роберта Рождественского. Было темно, но уютно и все благодаря неповторимой и удивительной астраханской осени и дождю.
Приехал в храм на отпевание. За день до своего тезоименитства почила Ольга Юрьевна, та женщина, которой святитель Николай помог найти свою кошку Соню. Мы с ней виделись почти каждое воскресенье, я причащал ее на дому. Ольга Юрьевна понимала, что умирает и стойко ждала встречи с Богом.
Ее дочка, которая все бросила и приехала из другой страны ухаживать за больной матерью, после моего очередного визита сказала:
— Батюшка, поговорите с ней, она не хочет жить.
— Мне кажется — ответил я — что это не так, ваша мама просто знает, что пришло время умирать.
Отпевание было назначено сегодня на 11 часов. Храм после службы уже опустел, в алтаре никого не было. Когда облачался, услышал странное шуршание прям над головой — это была ласточка. У нас случается залетают голуби в храм, но ласточка на моей памяти в первый раз. Своды Казанского высокие, птицы бьются о них в надежде достать до неба, а потом, когда обессиливают, падают с высоты полуживые и их утром выносит дежурный во двор.
Эта ласточка тоже уже устала, летала низко и неровно. Я открыл боковую алтарную дверь, ведущую на улицу, нараспашку, но надежда, что птица догадается из огромного пространства храма нырнуть в маленький дверной проем была ничтожная, к тому же, когда она заметила мое присутствие, собрала все последние силы и упорхнула на самый верх.
Я стоял неподвижно и наблюдал за ласточкой, несчастная пыталась пробиться черед стекло купольного окна, потом уселась на край рамы, соскользнула с подоконника и почти камнем полетела вниз, но у самого мраморного пола собралась, спланировала и аккуратно приземлилась между мной и открытой дверью на улицу. Почуяв свежий воздух, сделала решающий взмах крыльями и выскочила на свободу, домой, совершив почти невозможное.
Ласточка не имеет никакого отношения к покойной, но она добавила какой-то легкости и радости, да и отпевание было не в скорбь, так случается, когда молишься за человека, который готовил себя к встрече с Богом и теперь, минуя немощи изможденной плоти, летит, не замечая пространства на встречу своему Создателю в вечный покой…
Architec.Ton is a ecosystem on the TON chain with non-custodial wallet, swap, apps catalog and launchpad.
Main app: @architec_ton_bot
Our Chat: @architec_ton
EU Channel: @architecton_eu
Twitter: x.com/architec_ton
Support: @architecton_support
Last updated 2 weeks, 2 days ago
Канал для поиска исполнителей для разных задач и организации мини конкурсов
Last updated 1 month ago