я честно скоро вольюсь в ритм и снова буду веселой тетей пишущей тексты про поля мальчишек и всякие разные жизненные приколюхи ?

десятый день существования без родителей не могу понять как выбраться из состояния мамонтенка и блин как же грустно на самом деле нагружать себя работой чтобы банально не думать

переборола себя и написала заявление о выездной учебе актива потому что если не сейчас то когда

@wiiiiiil_u

«как же погано, что все мы рождаемся и растем, чтобы умереть. да, все мы живем или по крайней мере имеем такую возможность, но иногда из-за страха делать это бывает совсем непросто.»

адам сильвера «в конце они оба умрут»

«так пользуйтесь же своей молодостью, пока она не ушла. не тратьте понапарсну золотые дни, слушая нудных святош, не пытайтесь исправлять то, что неисправимо, не отдавайте свою жизнь невеждам, пошлякам и ничтожествам, следуя ложным идеям и нездоровым стремлениям нашей эпохи. живите! живите той чудесной жизнью, что скрыта в вас. ничего не упускайте, вечно ищите все новых ощущений! ничего не бойтесь!»

оскар уайльд «портрет дориана грея»

друзья проверьте наличие своего канала в папке ?

https://t.me/addlist/hbE-qZrPmtxlNTNi

Telegram

мьюшки

maryy invites you to add the folder “мьюшки”, which includes 26 chats.

он протягивает руку, пальцами касаясь бархата кожи. разумовский поворачивается к нему лицом и больше не улыбается. олег чувствует что-то похожее на поток чистой бешеной энергии, будто разряд электрического тока или горная река.

это всего лишь тепло человеческого тела. не океан, но всего лишь частичка реальной магии.

сергей хрипло кашляет. олег по звуку понимает, что сейчас тот грустно смеется.

он почему-то оказывается непозволительно близко, поэтому сергею приходится вскидывать голову к небу, чтобы рассмотреть выражение чужого лица. нервно облизывая иссохшие губы, разумовский скользит взглядом по кадыку, на котором осталась легкая щетина после бритья, затем чуть выше, к щекам, ямочки на которых прикрывает густая борода, потом задерживается на улыбающихся практически прозрачных и чистых глазах. ему кажется, что если бы олег подошел еще ближе, то пришлось бы в любом случае становиться на мысочки и тогда в черных зрачках он бы смог увидеть собственное отражение. сергей улыбается широко и довольно, когда замечает в чёрных волосах цветок белой ромашки: она ни капли не помялась и не завяла от жары и духоты.

лицо олега удачно закрывает солнце, так что сергею совсем не нужно жмуриться, чтобы разглядывать его настолько непозволительно близко. от волкова все еще пахнет горьковатым апельсиновым одеколоном, но этот запах смешался с сладковатым цветочным ароматом, и теперь разумовскому кажется, что именно так пахнет солнце.

— здесь так красиво, — выдыхает волков сергею прямиком в губы. он поправляет сбившийся воротник чужой сорочки, невзначай прикасаясь кончиками пальцев к горячей коже.

— скоро начнется гроза, — шепчет разумовский, рефлекторно подтягиваясь еще ближе.

— я люблю дождь.

— не ври, черные коты не любят дождь и бояться грозы.

— я люблю лето.

— лето всегда начинается с грозы, черные коты должны бояться начало лета. — щеку сергея царапает борода, это очень щекотно и тепло. — лето беспощадно и дико, неоднозначно и лживо.

— я люблю тебя.

— ты ошибаешься. ты не можешь... — качает головой разумовский. он уверен в этом, но почему-то совсем не хочет отстраниться, словно он исчезнет как только отпустит чужую шершавую ладонь.

— я никогда не любил так прежде.

совсем рядом угрожающе гремит гром. серая пелена дождя медленно обволакивает люпиновое поле и касается редкими обжигающе теплыми каплями волос и лиц. им обоим сложно дышать, крохотного пространства между их лицами катастрофически не хватает для нормального вдоха. сергей действительно видит в зрачках олега свое отражение и многочисленные веснушки, — так называемые поцелуи солнца — разбросанные по всему его лицу. волкову очень хочется каждую эту веснушки поцеловать, следенив хаотично разбросанные точки в линии созвездий.

— знаешь, говорят что когда начинается гроза, обязательно нужно целоваться. это почти как бой курантов под новый год.

— знаешь, я не знал, что чёрные коты в своей сущности такие хитрые, — улыбается сергей в олеговы губы.

— не знал, что ты любишь чёрных котов.

— я тоже не знал, что оказывается черные коты любят грозу и дождь.

— я хочу тебя поцеловать, — тихо шепчет волков.

— так поцелуй.

все-таки черному идеально подходит красное. мальчишки, поцелованные солнцем, любят черных котов, а черные коты в свою очередь любят грозы и дождь.

фиолетовый люпин гнётся под порывом теплого ветра, разумовский завороженно наблюдает за трепещущим цветочным морем, проводя рукой по зеленым волнам травы. солнечные лучи покрывают молочную кожу теплыми поцелуями, отзываясь приятным теплом где-то на кончиках пальцев, перебирающих цветки люпина. от пыльцы и щекочего солнца хочется чихнуть. ветер сбивает непослушные волосы на бок, и те переливаются в золотом свете всеми возможными оттенками красного. он смотрит вдаль, где на видимые километры раскинулось фиолетово-зеленое пространство с редкими прорехами белого, окаймленное частоколом ельника. сергей задумчиво улыбается какой-то своей мысли, прокручивая между пальцев стебель дикой ромашки, ее цветок сливается с бледной молочной кожей.

— черному прекрасно подходит белое, почти как ин и ян. — шепчет сергей, звук его голоса подхватывает ветер, застревающий в гнущейся траве и темно-лиловых люпиновых цветках. он разворачивается на пятках, жмуриться от назойливых лучей, привстает на мысочки, чтобы невзначай поправить выбившиеся из идеальной укладки темные волосы, вплетая между прядями стебель дикого цветка. чем-то волков напоминает ему белый цветок, символ любви и верности. — ну вот, готово. — звонко хихикает разумовский, рассматривая свою работу: олегу действительно идет белый.

— вообще-то черному чертовски идет красный, — хочется сказать волкову, но он не может выжать из себя ни слова, словно неопытный престыженный мальчишка. участки кожи, к которым случайно прикасался сергей, кажется, почти физически горят огнем. это очень хорошо, значит происходящее вокруг совсем не плод разыгравшегося воображения: от раскинувшегося во все стороны поля, до дурацкой полупрозрачной сорочки разумовсего, которая прикрывает ровным счетом ничего из того, что должна прикрывать. олег не понимает этой серёжиной моды, но все равно рассматривает с любопытством каждую вышитую серебряной нитью строчку.

вдали гремит гром, большая черная туча медленно плывёт по линии горизонта. значит скоро начнется гроза, первая в недавно начавшимся лете.

— жаль только, что мы не взяли с собой ни воды, ни зонта.

— черный кот боится дождя? — смеется сергей.

— черный кот просто не хочет прийти домой мокрым до нитки, — раздраженно парирует олег.

— что ж, тогда черному коту придется спрятаться у хозяина за пазухой, чтобы спастись от грозы.

сергей чувствует босыми ногами прогретую солнцем землю, с каждым новым шагом она отпечатывается на ступнях черноземом и фантомным теплом, трава щекочет оголенные щиколотки и ласково поглаживает кожу. он закрывает глаза и набирает полные легкие воздуха, полного свежести и цветочных ароматов. олег наблюдает за ним, не моргая, дурацкая сорочка неприлично натягивается при каждом глубоком вдохе. они идут в полнейшей тишине, нарушаемой только невзрачным шепотом люпинового моря, волкову непременно хочется сказать какую-нибудь глупость про белые-красные розы и белого кролика с часами, живущего в карточном домике. сергей — это почти волшебство, и для того, чтобы это почувствовать, олегу совсем ничего не нужно.

разумовский подставляет лицо нежному золотому свету, солнце застревает где-то на изгибе длинных трепещущих ресниц и отпечатывается на лице широкой улыбкой. олегу кажется, что именно так выглядит воплощение лета — мужчина-мальчишка-юноша, поцелованный солнцем и рожденный из любви и тепла всего мира. это не просто воображение, а самая настоящая древняя магия человеческих сердец. для того, чтобы мечтать и чувствовать совершенно не нужно думать, поэтому сейчас олег не позволяет себе ни единой лишней мысли: дурман люпинового моря полностью заволок пеленой его разум. он впитывает в себя каждую новую эмоцию, каждый шорох и запах. в манящее наваждение хочется окунуться с головой, чтобы бесследно пропасть в рыжем вихре волос и синем льде глаз. это почти безумство, но волков совсем не может ничего с собой поделать.

не знаю какая это стадия но я получила ачивку самый уставший человек на планете потому что каждый третий мне об этом говорит а я слишком устала чтобы хоть как-то на это реагировать