Ване
я принесла тебе из ванной, как из чужой страны,
нить воды, бежавшей в другую сторону,
по ней шёл корабль, груженный
всякими дарами пробуждения,
упакованными тем же, чем наша встреча
и ещё несколько моих встреч,
паруса его были надуты памятью,
сквознячок памяти шёл над ниткой,
и всё было понятно, когда сквозь него глядели мы,
становились катышки на одежде голубыми неделями,
запеленутыми в июльское небо,
вместо солнца в нём светил сон кузнечика,
и лето под ним исполнялось стрёкотом
несплошным,
так что видно было комнату с нами, глядящими в эту память,
в прорезях тишины

перед выходом на кровати складываю лицо любимого,
много в моей комнате вещей бесполезных и реальных:
разбитая кружка, напольная точилка,
отчим подарил двадцать пять томов Горького –
только в таких безысходных краях
простыня так податливо складывается;
ещё открою окно,
чтоб промышленный альпинист пел ему песни с дурман-акцентом
никогда не бывшего пьяным,
и свет, споткнувшись, съедобно упал в рот его приоткрытый,
голуби распахнули клювы на подоконнике,
а в их пастях воссоздаются вещи, им сказанные,
чтобы узнавал о себе и приобретал своё,
пока в комнате этой нет меня;
но весь день не откроет глаз,
а с работы ему принесу
то странную ошибку,
то кусочек излишне произнесённого,
то вспышку в форме зала, пропавшего в фотографии,
с хмельными куколками другого времени в ней,
и в нём мышца какая-то сократится

скучная и растворённая я сижу в своей скучной комнате;
обыкновенно я питаюсь утешительными призами,
обыкновенно я смотрю оттуда, откуда всё приоткрытое,
приоткрыты и дерево, и чудесные черепа возлюбленных,
сияние на их лбы свисает оттуда, как края скатерти,
приотворен летний воздух, я могу разглядеть, что в его карманах,
даже шёлковую ленту, связывающую всё это;
но всё немного сквозит здесь из-за этих ласок разомкнутости,
продуваемые слова перестают быть точными и я не могу сказать лучше,
чем шёлковая лента или возлюбленные,
отсюда, где и слова утешительны

если долго смотреть на деревья можно даже увидеть
их прозрачные души долбимые мёртвым дятлом
оплывает наледь кровоточит сияя выблядь
я к её губе своей верхней прилажу ватку
дорогая выблядь тебя овеять
ароматом ладана
смазки презерватива?
перестань из меня выбиваться моя родная
это неприемлемо
пусть красиво
говорю
а её ветерок на руках качает

иногда мне позванивают коллекторы, иногда
язык слоится салютом у рта,
иногда и память обходит меня вокруг
и я себя кое-где нахожу:
кое-чья голова очищается как орех,
черепная скорлупка мелется в снег и снег,
у кого отходит паркет, а под ним
закатившийся в щëлку нимб;
а потом она идëт к зеркалу и тогда
и тогда и тогда и тогда и тогда

я сделала группу для своих картинок:

https://vk.com/per_sonn

что я здесь?
я – слюна первых людей, когда события
разошлись со временем под иглой творящего,
и обратно плод оброс плотью, невольно впустив меня в свой состав
и грех совершён, а знания не случается,
и сколько бы не вкушали мои родители –
если запах имеет цветок называть родителем –
я в том месте вечности, где волна с волной встречаются только лицом к лицу –
все останутся целы, голы и бессознательны

я то слово, где зрение – колыбель всего им явленного для выбора
до его появления

что я здесь?
я лестница, опрокинутая иаковом
рельсом ставшая в глазах времени

что я, если не помнить о боге?
всё, что могло без его участия

человек, не смутившийся выстрелом в его лицо

...научившись рвать скатерть из-под еды и не ронять
вынимать простыню из-под спящего и не будить
выскребать цемент из кирпичных домов
как нектар
собирать клей пипеткой из-под коллажей
в голом мире без связи вместо пыли дорог пыльца
ветер бьёт ей татуировки и у бродячего на ноге
расцветает рисунок с бабочкиного крыла
а бабочек больше нет

воспоминание – поднимается снег назад
интерес – лёд бедро зимы покачивает вперёд
только ненахождение здесь меня и ебёт
только пылающая звёздочка на чужой ёлочке и даёт
(свет)
новогодний подарок – картонный раздроченный клад
не увлажнить разблестевшийся приторный ад
а
реагент на ботинке слишком солоноват
и
румяная Иштар в платочке застенчиво машет Маат

иллюстрация wizzzard jade**