пеппа ходит выпить водки
в сад из осени теней
там качают листья лодки
из окурышей коней

водка сладкая как мама
ты не вспомнишь как она
горло ночью разжимала
и стонала и стона...

кровь и листья рысью свищут
как больная главврача
твоё тело долго ищут
два английских усача

Виктор Лисин.

вещи, которые могут взорваться: пейджеры, телефоны, компьютеры, планшеты, песочные ведёрки, волны, стаканы, батарейки, автобусы, автомобили, телевизоры, голосовые связки.

вещи, которые могут в нас выстрелить: поцелуи, сны, театры, камеры, чувства, проценты, души, горные породы, голоса, пароли, ключи, мемы, схемы, анекдоты.

вещи, которые могут содержать яд: стволы агавы, тарантулы, скорпионы, чиновники, парашютисты, прикосновения, засосы, лайки.

вещи, которые транслируют вражескую идеологию: ножи, ластики, подставки, кружки, трусы, семена травы, существительные, крылья, корнеплоды.

вещи, которые могут напасть на нас с ножом: ягоды, очки, блёстки, соски, тропинки, волки, пустыни, пляжи, пенисы, голосовухи.

вещи, которые распыляют газы: флаги, созвездия, прожекторы, канаты, коробки, обёртки, шнурки, флэшки, флэшбэки, вагины.

вещи, которые могут нас прослушивать: фиалки, маргаритки, тростники, муравьи, комары, бабочки, батарейки, анусы, ноздри, аромомасла.

вещи, которые могут нас сканировать: мозги, цианобактерии, инфузории, наушники, пальцы, клыки, капли крови, пучки укропа, свежие лавровые листы.

вещи, которые могут за нами подсматривать: забытые в поездах, нарисованные на салфетках, выстроенные из кубиков, сложенные из пазлов.

вещи, которые будут против нас свидетельствовать: сожённые, украденные, вычеркнутые из жизни, безымянные, подаренные, влюблённые, чужие, лишние, растительные, субатомные, умноженные.

вещи, которые лгут: одеяла, подушки, шпаргалки, мессенджеры, стикеры, смайлики, социальные сети, буквы.

вещи, которые могут выступать как психическое оружие: философские, естественно-научные, жидкие, сыпучие, аффектированные, наэлектрезованные, фарфоровые, хрустальные, знаковые, парящие, смердящие, движимые, газообразные.

вещи, которые пропагандируют нетрадиционные сексуальные отношения: свои, чужие, лишние, необходимые, приятные, полезные, глупые, острые, родные.

вещи, которые призывают к приёму наркотиков: светосодержащие, испарившееся, будущие, бесплатные, лысые, живые, наследственные.

вещи, которые приближают конец света: новости, манжеты, отвёртки, безалкогольные коктейли, огласовки, колготки, шарфы, адреса, блендеры, ледники, нейросети, фрукты.

я все жду ты придешь и убьешь эту муху
я не ем и не сплю я боюсь ее рук и ресниц
на кровати остаются следы пустоты —
ты погибаешь, море распахивает глаза,
какие-то образы застревают в паркете,
проходит год, никто никому не молчит, я
утопилась в ванной, не вышла замуж,
кто-то съел соль, которую я разбросала,
перегрыз провода, я спрашивала, не видел ли кто-нибудь
соль в твоих глазах, но никак не могла объяснить
какие они и как тебя зовут —
ты случайно обронен на пол, ты специально заперт
где-то в красном углу, я все так же
боюсь — ты придешь и схватишь меня за ногу,
все никак не пойму, кого я так сильно любила —
мужчину или святой дух? —
а проще говоря я все равно оставляю тебе еду,
хотя была на могиле, видела лес рук, которые ты
пережал, возможно, в порыве вежливой страсти,
я с ними много уже говорила, им тоже кажется всё
что ты придешь, скажешь три слова волшебных и будешь стоять
на пороге, ни белый ни красный, почти что
родной — тут я их обрываю;
мертвые не любят, когда по ним плачут, поэтому
тебя нет, а у меня полный дом мух,
я не сплю (все равно тебе нечего передать),
хожу кругами, в зеркале какая-то девочка,
она говорит, что любит тебя, от смеха
в рот залетает муха, зато
где-то ты есть или нет, совершенно чужой

#стишки

Алиса Федосеева

ЛИНОР ГОРАЛИК

Стихи для сидящих в тюрьме

когда мы соберемся уезжать
мы будем хорошо себя держать

не будет ни нытья ни суеты
а только наступленье пустоты

а только очищение нутра
до самого гостиного двора

до каждой переулочки кривой
до песьего дерьма на мостовой

что защемило ну-ка попустись
на сковородке ловче повертись

устройся поудобней и смотри
на блядскую наружу изнутри

на тех кто собрались не уезжать
и тоже хорошо себя держать

без всякого нытья и суеты
с растущим ощущеньем пустоты

там стол был яств а вот стоит сугроб
там нашу юность опускают в гроб

там хрупкие родятся пузыри
с любимыми и хрупкими внутри

и за пределом этих пузырей
венчает с пушкой танк архиерей

и остается стоя вдалеке
держать себя на грязном поводке

держать себя не зная как спасти
из ада в ад с собою увести

держать себя не чувствуя лица
и додержать до самого конца

26.08.2024

ЯДЕРНЫЙ СЦЕНАРИЙ
[стихотворение с высокой моралью]

*Муравьи в комнате ! : За книжными полками они выныривают из-под
плинтуса сотнями. Герда принялась сметать их на широкий серый
совок, а я выпускал разреженный дихлофосный туман. (Жаль. Это
умные ребята. Много смертей и катастроф : как они будут обвинять
перед вышним судом Левиафана — то бишь меня ! — с угрозами, с
отчаянием, потряхивая антеннами, шестиногим топаньем выражая
несгибаемое упорство и героический дух... И моя поперечная пасть
непрестанно изрыгала яд и смерть. Суета и бегство, бессчетно-
коленчатое, членистоного-ускользающее…)

Однако и нас, людей, следовало бы обезглавливать : очень рано, прежде
чем против нас ополчатся старость или хронические хвори; очень по-
деловому, без переходного периода. Во сне. Или — на опушке леса :
скажем, человек идет к железнодорожной станции и на него нападают
четверо в масках, тащат на эшафот : Цак ! !*
— Арно Шмидт, «Ничейного отца дети» (в пер. Т. Баскаковой)

Никакой Истории — только факты: гонзо-писатель, я Плиний Старший, турист помпейского берега, выплываю смотреть, как угарно гора облака выкуривает, тогда бесславная смерть и въебётся в меня на электросамокате, как бомба с приделанным к ней рулём, как московский подросток, что на мёртвую сестру палит, как на луну солнце, но никогда на дорогу.

Перебирают поэты шприцы в стиле милитари, вжимаясь в иглу, как в поршень, говоря «о боже», попутно подчёркивая, что это вполне естественная история, и тоже перепридумывают электросамокаты, типа георгийИванов, мудацки скалясь, выходит в эфир и прямой наводкой глобус гильотинирует, грибы высматривая на острове святойЕлены, но непременно ладанно и елейно.

Пауки убивают мух, тараканы съедают всё изворотливо так, как ты ядовито вышутил, будто из спорта вышел, и провода вокруг бесконечные, повисшие летом, трогают тебя за плечи и нечаянно стимулируют. Меня зовут Плиний Старший, но я мог бы стать твоей матерью, мог бы стать ильинымИваном, сказать бы Nikto Krome Nas и Vse Utopit’, а потом задохнуться от серы, она летит голубым вертолётом над столичным метро, её придумали боги и (тоже) мёртвых царей научили.

Рассказав, на кого у тебя там виды и взгляды, кого обезглавить и кого не жалко тебе, рассказываешь о настоящих братьях и снова одежду отряхиваешь, потом режиссёр даёт тебе варианты. Ты спускаешься вниз на лифте или по винтовой лестнице, она свернётся в кишку, и тебе настанет конец в этот самый момент, но в итоге тебя пускают. Потом цианид, бензин / другой вариант — свободный шезлонг со встроенной телешоу-симуляцией, где ты либо в godMode смотришь пустую поверхность с тенями, либо идёшь по tranquilityLane, где нельзя умереть, и модель собаки — отец твой, что лает, и звук его лая играет на флейте, как фридрихаПрусского губы.

Если убьёшь и собаку, въебись в меня на электросамокате, брат, найди моё ископаемое, узнай по зубам и табличке над скрюченным телом, типа «Плиний Старший» или «Цезарь Август» — какая разница.

Сергей Лейбград

но различимы только позывные
офелия как слышишь это гамлет
весь русский мир театр тебе ли нам ли
не знать как ранят действия сквозные
рассыпан свет больничный купоросом
когда нет слёз и всё предельно хрупко
не узнавать не быть дышать сквозь трубку
и на вопрос не отвечать вопросом
на непролазном капище бесхозном
остаться где и для чего остаться
какие сны в том страшном сне приснятся
в том странном сне
в том медикаментозном

лев идёт по яблоку
имя есть у льва
имя есть у яблока
слышное едва

лев идёт по яблоку
видели вы льва
грива золотистая
первые слова

лев идёт по яблоку
кругом голова
яблоко проявлено
вымыта трава

Иван Полторацкий

Василий Ломакин

Жалким голосом поёт утрата —
Спасибо, сердце золотое
Царской волей русского поэта
Не остановить движение простое —
Кровь идёт из ниоткуда в никуда
И восходит над моею головою
Неприятная звезда