На прошлой неделе планировал уже выбираться из дома на площадку и делать всякие упражнения, постепенно давая нагрузку на колено. Но свалился с простудой, теперь мне еще и после нее надо восстановиться. Чтож, пойду в воскресенье посмотрю как бегают люди, если не просплю, конечно.

P.S. Травма не очень серьезная, ходить могу, все ок.

Напишу небольшой текст про бег, подумал я…

Почти месяц как я перестал бегать. Десять дней назад я должен был учавствовать в Тбилисском марафоне. На этих выходных мог бы учавствовать в благотворительном забеге. Но я перестал бегать. Хотелось бы посыпать себя пеплом и признаться, что я обленился. Что мне надоело выходить из дома три раза в неделю на тренировки, которые могут занимать по три часа времени, а потом еще надо растянуться иначе все болеть будет. Но нет, все наоборот, мне ничего не надоело, а просто месяц назад я пробежал полумарафон в рамках подготовки к забегу и травмировал колено.

Травмы, подобные тем, что произошли с моим коленом являются закономерным следствием тренировок, если твои цели чуть больше чем пятикилометровый бег трусцой по утрам. А я хотел пробежать десятку быстрее чем за пятьдесят минут. Что хороший результат для любителя. Поэтому тренировался я достаточно упорно и в итоге добегался.

Вообще травмы это полезная штука, они показывают где проходит граница твоих возможностей. Дойдя до нее, ты немного отступаешь, восстанавливаешься и снова продолжаешь свой путь. Это единственный вариант как достичь успеха в чем либо.

Собственно мой беговой путь и начался с травмы, я за пару дней ухитрился себя так нагрузить, что возвращаясь домой первые полчаса просто валялся на кровати. А потом слег с простудой и восстанавливался около месяца и ждал более теплой погоды.

После этого, я немного пересмотрел свою нагрузку и уменьшил ее, со временем стал увеличивать обратно, практически довел ее до пяти километров за раз. Но стал менять технику, переехал в Грузию и по результатам всего этого, у меня случилась совершенно загадочная история. Я дошел до того что не мог пробежать больше километра за раз. Пробегал километр и все, дальше кончались силы. До сих пор не знаю чем это объяснить, может упадок духа? (А сильный дух доводит до травм..)

Как бы там не было, но такие спортивные результаты сильно ударили по моей морали и я прекратил пытаться преодолеть этот несчастный километр. Вернулся к бегу я только спустя семь месяцев, когда пришла весна, стало чуть потеплее и можно было выходить на пробежку, не боясь простудится.

Я снова учел ошибки прошлого, смирился с этим несчастным километром и стал бегать по километру за раз. Один километр до парка, там погулял и километр обратно. На это у меня хватало сил. Через какое-то время я нашел в себе силы делать так каждый день. А потом стал увеличивать разовую дистанцию. Сначала было 1+1, потом 1.5+1, потом 2+1, потом просто 2.5 и тд. Так добежал до 5ти километров за раз, попутно продолжая изменять свою технику и работать над ней.

Хотелось бы сказать, что в этот раз то все получилось без травм, но нет, из-за некоторых ошибок в техники я добегался до травмы левой ступни, очень сильно болели мышцы, пришлось недельку-другую посидеть дома иногда выползая делать упражнения (а я этого очень не люблю). Это все еще и случилось в процессе подготовке к летнему забегу у озера Лиси, в котором я планировал участвовать. Было очень обидно и в итоге я продолжил бегать с больной стопой. Так как болели мышцы, то было решено, что это не очень страшно. В итоге оказалось даже полезно, так как по боли в мышцах я понял какие именно ошибки совершал и исправил свою технику.

Забег у озера я в итоге пробежал, не совсем с тем результатом что хотел, но тоже хорошо. Скажем так, я занял свое второе место, в соревнованиях сам с собой. А в соревнованиях со всеми остальными — 15е, в своей возрастной категории.

С тех пор, кстати, я не получал травм. Скорее всего потому что сосредоточился на технике и бегал около километра за раз и семь километров за тренировку. Но когда резко начал бегать большие объемы организм сдался. И теперь я снова отсиживаюсь дома и выбираю новые кроссовки. В этот раз болит сустав и тренироваться претерпевая боль не стоит — станет только хуже.

С момента моего переноса этой статьи прошло какое-то время, и я забыл что писал послесловие. Пойду почитаю, и вы почитайте

Почему уехал?

По военно-грузинской дороге

Я родился и вырос в Москве. Прожил там всю сознательную жизнь и никуда особо не собирался уезжать. Мечтал о путешествиях, но уезжать насовсем не планировал. Были подростковые мысли об Америке, но они были навеяны заслушиваемым до дыр глэм-роком 80-х. Я даже не стремился учить английский. Понимал, что надо, но было как-то лень, да и времени не хватало.

Тем утром, 24-го, в голове отчётливо появилось понимание, что однажды я стану мигрантом. На тот момент у меня не было ничего для того, чтобы уехать, даже заграничного паспорта. Его я и пошел делать через неделю после начала войны. Тогда ещё не было проблем с чипами, но мне всё равно пришлось повеселиться. Я был призывником, и для таких, как я - особый порядок.

Загранник я получил в середине апреля. К этому времени нервы успокоились, первая волна мигрантов уехала, оказалось, что жизнь поменялась не сильно. Закрылись макдональдсы, декатлоны и много других магазинов, с прилавков пропала кола, фанта, зато остался редбул — это радовало. Уже маячил диплом на горизонте, я помогал друзьям с ремонтом и занимался остальными житейскими делами. Война всё больше становилась привычным фоном, а происходящее в жизни совсем затмило ужасы фронта.

С началом мобилизации уехавших стало больше. Теперь это были не редкие знакомые и друзья друзей, а близкие мне люди, коллеги. Многие прятались по бабушкиным квартирам и дачам. Война постучалась в дверь. Среди моих близких никого не забрали, но не всем повезло, как мне. Прятаться в пучине бытовухи становилось сложнее. Я стал больше думать обо всём происходящем, говорить с друзьями. Съездил в Грузию, ощутил странное веяние свободы.

Шли месяцы, и с каждым новым днём войны становилось понятнее, что быстро ничего не закончится. 2022 стал новым 2014, только в большем масштабе. Раньше это была локальная война руками самопровозглашённых республик, а теперь это полноценная специальная военная операция, конца которой не видно. Впрочем, ничто не вечно. Каждая война заканчивается, и после нее домой возвращаются искалеченные мужчины. Их физические травмы не столь трагичны, как трагичны психологические. Эти мужчины умеют держать в руках оружие и убивать людей, грабить, насиловать. После войны они вернутся в родные города, травмированные, обиженные, отдавшие здоровье и лучшие годы войне. Не все смогут оправиться от пережитого ужаса. Многих этот ужас будет переполнять и выплескиваться наружу. Реальность показала, что совсем не обязательно ждать окончания войны.

Когда началась война, я ходил к психотерапевту. На очередном сеансе я спросил у него, как теперь жить дальше и что делать. Он сказал мне две умные мысли: теперь жизнь будет сложнее; бежать стоит, когда тебе угрожает физическая опасность. Я к нему прислушался и спокойно отказался от мыслей об эмиграции. Принимал данность вечно усложняющегося мира. Сейчас я понимаю, насколько он был прав. Постепенно жизнь усложняется. Никто не обещал, что будет просто, мне говорили обратное.

Через год я вспомнил о втором совете психотерапевта. Принятие закона об электронных повестках взвело гильотину над моей шеей. В ноябре 23-го мне исполнялось 27, а значит - «держи военник и добро пожаловать на фронт». Призывники не подлежат мобилизации, в отличие от людей с военным билетом. Я принял решение.

НЕТ ВОЙНЕ 2г.

Прошло уже два года с того дня, когда я проснулся без сил куда-либо двигаться и без понимания — зачем. Оставалось четкое понимание, что жизнь разделилась на до и после. Старый мир разрушился, а новый еще не успел сформироваться. Единственное, что меня смогло поднять с кровати — сообщение одного важного для меня человека. Он сказал, что будет делать то, что умеет лучше всего — встанет за верстак и будет работать.

Работа очень сильно помогала не свалиться в панику, думскроллинг и апатию. Она давала ощущение некоторой осмысленности жизни, давала какой-то контроль. Также поддерживало общение с клиентами и коллегами. С клиентами о войне не говорили напрямую, но все понимали, как тяжело на душе другим, и от этого становилось легче. А с коллегами говорили прямо, не боясь осуждения, делились своими переживаниями.

Со временем оказалось, что мир не рухнул до основания, всего-лишь вывалилось несколько кирпичиков из внешних стен. А в целом в нем еще можно жить с комфортом. Однако эрозия — процесс, который трудно остановить. Через полгода начали разрушаться несущие стены. Стали уезжать близкие люди. В конце концов, уехал и я.

Жизнь действительно разделилась на до и после, раньше такого не случалось. Спустя два года ко мне пришло понимание, что уже ничего не вернется назад, СЛИШКОМ поздно. Даже если война закончится завтра. Уехавшие люди, если и вернутся, то не теми и не туда, откуда уезжали. Но окончание войны прекратит бессмысленные убийства, домой вернуться отцы, сыновья и братья. И, может быть, на короткий миг мир станет чуточку светлее. Надеюсь, этот момент скоро придет.

P.S. А еще два года назад проходила последняя репетиция Шума Шакальского в полном составе. Мы пили пиво, глупо шутили и пытались подбодрить друг друга, хотя атмосфера была гнетущая. Администратор пожурил нас за пиво в репетиционной комнате, но он все понимал.

P.P.S. Благодаря эмиграции я могу написать этот текст, потому что чуть меньше волнуюсь о своей безопасности, хотя я всего лишь призываю людей быть мирными.

Ссылка на первый пост

Наш мастер Петр продает свой личный бас — Musicman Stingray 78-го года. Вот как он его описал:

MM Stingray ’78, pre Ernie Ball
Это стингрей, ровно такой каким ты его ожидаешь. Гриф, покрытый маслом, не позволяет прилипнуть руке и тактильно очень приятный. С помощью трехполосного эквалайзера можно накрутить почти все что угодно. А датчик с четырьмя катушками остается бесшумным даже в режиме отсечки, которая ощутимо меняет тембр инструмента, приближая его к звучанию джаз-баса на бриджевом звукоснимателе.

Колки родные, лады сталь 2,3/1,4 новые, порог кость, струны эликсир 45-105. Гриф ободран в масло, голова в родном лаке, корпус перекрашен нитролаком незадолго до продажи. Преамп bartolini ntmf-918, датчик bartolini MM quad-coil.

Да, за счет перекраса и электрики Bartolini инструмент потерял свою коллекционную ценность. Но это инструмент не для коллекционеров, а для музыкантов, которым нужен надежный бас с широким спектром возможностей. Новые стальные лады будут сыгрываться еще полжизни, а свежая нитра еще не успела покрыться неповторимо вашим узором царапин.

В комплекте чехол BM.

Цена 250 тысяч рублей.

Пощупать бас можно в мастерской на Самокатной, а доставить - куда угодно. Пишите.