Важное объявление для подписчиков в Москве! Ходят слухи, что примерно раз в три года «Зловещие кинцы» являются во плоти и говорят ртом про что-то, связанное с хоррорами. И в какой же день случиться такому знаменательному событию, как не 31 октября???

Именно поэтому зову вас всех, дорогие любители зловещих кинцов, уже в этот четверг в 20:00 в бар «Ровесник» (Малый Гнездниковский пер., 9с2). В программе – мое выступление про комедийные хорроры и просмотр одного из главных представителей этого поджанра (подсказка на афише). В процессе обсудим, как работает сочетание ужаса и абсурда в «Изгоняющем дьявола», «Американском оборотне» и «Прочь»; узнаем, почему Квентин Тарантино, который не снимает ни хорроры, ни комедии в чистом виде, вполне заслуживает считаться мастером комедийного хоррора; а еще посмотрим некоторые лучшие (на мой взгляд) юморные отрывки из фильмов ужасов.

Всех жду, до встречи!

Пока не добрался до великого и ужасного Longlegs, расскажу про другой фильм с одной из современных королев хоррора Майкой Монро. “Вторая половинка” (Significant Other, 2022) – это незатейливая история хроном меньше полутора часов про то, как сначала неизвестный летающий объект прорвался сквозь хмурое небо и приземлился где-то в бескрайних лесах Тихоокеанского Северо-Запада, а затем Рут и Гарри, которые встречаются уже шесть лет, отправились в поход с палатками по тем же лесам.

Меланхоличная интровертка Рут (ее как раз играет Монро) всем своим видом показывает, что идея несколько дней ~~шароебиться среди деревьев~~ заниматься пешеходным туризмом ее не прельщает, и вообще явно побаивается нависающего над ними огромного лесного массива. Но Гарри, сверкая придурковатой ухмылочкой, заверяет девушку, что все будет в порядке и вообще ничего более прекрасного она никогда в жизни не видела.

Рут испытывает к Гарри теплые чувства, но совсем не сочетается с ним характерами – ей явно было бы приятнее свернуться с книжкой под одеялом, чем переться с рюкзаком в неведомые дали, но она пересилила себя ради партнера. Гарри реагирует на все происходящее с энтузиазмом юного лабрадора и полностью игнорирует тот факт, что девушке все мероприятие явно приносит дискомфорт. Он не в тему упоминает маму, нарушает личные границы Рут, явно навязывает ей свои интересы и свои модели поведения – примерно так же другой персонаж того же актера Джейка Лэси обходился с героиней Александры Даддарио в “Белом лотосе”.

Легко представить, каким получился бы этот фильм без сай-фай элемента. На словах идиллический поход влюбленных, на деле – меланхоличный социальный триллер про отношения двух людей, из которых на природе лезут наружу все до этого тщательно подавляемые взаимные обиды и претензии. Все это во “Второй половинке” действительно есть, но устать от пассивно-агрессивных разборок между партнерами не дает тот самый неопознанный летающий объект, свалившийся в чаще незадолго до прибытия героев. По мере раскрытия фантастической составляющей, лаконичная хоррор-драма становится все бодрее. Тут и твист на тему “что если бы Хищник воспылал к Датчу нежными чувствами?”, и метафора пришельца как токсичного партнера, и даже акула!

Но чтобы реализовать задумку максимально эффектно, “Второй половинке” все-таки недостает треша и безумия в заключительные 20 минут. В результате получается неплохой простенький хоррор, который сочетает в себе элементы разных направлений и не скатывается при этом в лютый кринж. Могло ли быть кровавее, смешнее, драматичнее и страшнее? 100 процентов. Но ради очередного отличного перфоманса Майки Монро (кто видел ее только в It Follows, срочно посмотрите Watcher позапрошлого года) “Второй половинке” можно простить если не все, то многие недостатки.

#зловещая_рецензия @strashnoekino

“Обещание божественного – всего лишь иллюзия” / “Апостол” (Apostle, 2018)

Почему-то в первый раз, когда я пытался смотреть фолк-хоррор “Апостол” вскоре после его премьеры в 2018-м, он у меня не пошел. Тогда после 25 минут я отложил его в дальний ящик, хотя обычно кино про культы и секты – моя тема. А на днях я все-таки вернулся к нему – и совсем не понял, почему забросил в первый раз, потому что фильм просто превосходный.

Главный герой – нелюдимый проповедник с ПТСР и опиумной зависимостью Томас Ричардсон. Время действия – 1905 год. Место – удаленный валлийский остров, где скрывшийся от властей ренегат Малкольм Хоу основал свое религиозное учение и где теперь проживают десятки его преданных последователей. Томас прибывает на остров инкогнито, притворяется, что его вдохновили проповеди Малкольма и что теперь он тоже хочет присоединится к секте. Однако его настоящая цель – вернуть свою сестру, которую культисты похитили ради выкупа.

Томас обживается, узнает чуть больше о быте и нравах местных – например, что помимо тяжелого физического труда, богоучений и простой жизни Малкольм со своими приближенными не гнушается насилия и что под поселком, где живут сектанты, для чего-то вырыт тоннель, ведущий к странному дому на отшибе. Довольно быстро Томасу становится понятно, что похищение его сестры с требованием выкупа – лишь вершина айсберга и что на острове происходит нечто еще более ужасное.

Недостатком “Апостола” с большой натяжкой можно назвать размеренный темп. Фильм, немногословный, мрачный и серьезный. Идет он дольше двух часов, а первая половина не поражает экшном и крутыми поворотами. Но такая претензия будет не совсем оправданной – во-первых, потому что неторопливость способствует погружению в атмосферу жизни на острове в аскетичной секте, а во-вторых, потому что ближе к финалу фильм с лихвой окупает некоторую медлительность на старте мясорубкой (практически в буквальном смысле), реками крови, погонями и всевозможной дьявольщиной. Смотрится все это настолько напряженно, красиво, омерзительно, что о хронометраже как-то больше не задумываешься.

Дэн Стивенс с его фирменным пронзительным взглядом в роли Томаса Ричардсона теперь навсегда в моем сердечке (чувствую, такими темпами освою все его фильмографию), но отдельно отмечу двух других актеров – Марка Льюиса Джонса, который сыграл брутального фанатика Квина, и Майкла Шина, который воплотил образ самопровозглашенного пророка Малкольма без карикатурности и эпатажа.

“Апостол” – это вроде бы простая история о том, как одинокий волчара, давно разочаровавшийся в вере, бросает вызов шайке жестоких сектантов. Но при этом в фильме находится место другим темам и образам (питающийся кровавыми жертвоприношениями живой остров!), которые для меня стали совершенно неожиданными и благодаря которым он произвел на меня намного более сильное впечатление, чем я ожидал. Во многом как раз потому что “Апостол” больше половины успешно притворяется медитативной историей про разоблачение вымогателей под прикрытием, а потом события начинают развиваться настолько стремительно, что боишься лишний раз моргнуть. Еще отмечу ощущение полного произвола, который пугает побольше любых скримеров: вроде бы совсем недалеко большая земля с ее законами и ощущением безопасности, вроде бы в самой деревне все мирно и доброжелательно, но с самого начала видно, что все это – фасад и что под видом благопристойной религиозной общины на острове творится настоящее безумие, от которого не спасут никакие правила и социальные нормы.

Не буду мудрить с выводом – скажу лишь, что до этого я встречал столь же эффектное сочетание жутких фолк-мотивов с жестоким экшном, пожалуй, только в моем любимом “Списке смертников” (Kill List). “Апостол” для меня если не на том же уровне, то где-то близко, так что всем любителям жутких сект и зрелищного насилия – отчаянно рекомендую.

#зловещая_рецензия @strashnoekino

Тема неизвестных науке растений, которые то ли трансформируют, то ли пожирают человека, освоена в хорроре не так, как, скажем, вампиры, но какая-никакая традиция вокруг нее все-таки сложилась. Например, у Кларка Эштона Смита в 1933-м выходил рассказ “Семена из склепа” как раз про агрессивную тропическую пыльцу. А Брайан Ламли в 1977-м опубликовал “Письмо Генри Уорси” – оммаж Лавкрафту про студента, который приезжает на север Англии, чтобы исследовать доселе невиданные образцы флоры, и меняется навсегда. Коснулись темы хищных растений и тяжеловесы сплаттерпанка Эдвард Ли и Джек Кетчам в рассказе “Любовные письма из тропического леса”.

Мне такие истории кажутся по-хорошему омерзительными. В них есть осязаемый враг, но принять образ растений, способных охотиться на человека, инстинктивно намного сложнее, чем более привычных акул или медведей. Есть нечто жуткое в монструозной сущности без глаз, рук или лап, которая выглядит совсем не так, как известные нам мыслящие существа, но тем не менее обладает какой-то формой сознания. Это плоскость, в которой находится место и Лавкрафту, и современному боди-хоррору.

Именно поэтому я никак не мог пройти мимо одноименной экранизации романа Скотта Смита “Руины” 2008 года (сам роман не читал) про группу молодых туристов, которые по приглашению случайного знакомого отправляются на раскопки в мексиканские дебри. Удалившись от цивилизации, две влюбленные пары и их новый приятель натыкаются на явно враждебно настроенное племя майя. Коренные жители загоняют их на вершину древнего храма, окутанного растениями непонятного происхождения, и не позволяют спуститься. Через некоторое время герои понимают, что попали в карантин: майя заботятся о своей безопасности, потому что знают, какую угрозу представляют растения. Молодые люди оказываются в западне и скоро начинают испытывать на себе возможности местной фауны.

Сперва хочется разделаться с недостатками: и развитие сюжета, и персонажи “Руин” выглядят довольно шаблонно. У пары главных героев, Джеффа и Эми, проблемы в отношениях, поскольку Джефф учится за тысячи километров от подружки и видеться получается только на каникулах. Двигателем сюжета – и одновременно соблазном для Эми – выступает немец Матиас, который предлагает ребятам съездить к его брату на раскопки настолько уникальные, что место их проведения обозначено лишь на самодельной карте. По мере развития истории внутренние конфликты и невысказанные обиды добавляют напряженности и мешают героям сплотиться.

Несмотря на кажущуюся попытку отойти от архетипов жанра (больше всего подходящая на роль final girl Эми действует не слишком рационально, а самым здравомыслящим в кажется парень ее лучшей подруги Эрик), фильм быстро возвращается в привычное русло, так что никаких откровений в плане динамики персонажей ждать не стоит.

То же и с сюжетом – какое-то время после попадания туристов в храм их поведение можно описать фразой из “Убойных каникул”: “Ребятишки попали на природу и убивают себя”. Однако если не сильно занудствовать и не требовать от героев образцовой осторожности, то их злоключения все же перестанут раздражать и начнут развлекать. Тем более что главная прелесть фильма – это все-таки растения, которые действительно оставляют ощущение жуткой, не до конца понятной угрозы. А во второй половине “Руины” разгоняются в чумовой боди-хоррор с извлечением лиан из-под кожи и прочим членовредительством. Смотрится все это так, что иногда становится мерзко, но оторваться невозможно. Хотя при этом, пожалуй, в самой эффектной сцене – с поиском мобильного телефона – не происходит ничего кроваво-мясного, так что атмосфера и саспенс генерируются не только за счет жести.

“Руины” – это, с одной стороны, типичный сурвайвал 2000-х со всеми вытекающими плюсами и минусами, а с другой – мощная попытка сделать мейнстримный хоррор чуть менее предсказуемым. Это действительно получается – если не с персонажами и сюжетом, то хотя бы с сеттингом и уж точно – с главной угрозой.

Еще один впечатливший за последнее время представитель трансгрессивного кино – “Граница” 2007 года, французская интерпретация “Техасской резни бензопилой”. Причем режиссер и сценарист Ксавье Жанс явно вдохновлялся скорее даже не оригиналом истории о молодых людях в гостях у каннибалов, а ремейком 2003 года. Тот фильм вообще во многом сформировал эстетику хорроров 2000-х: кровавых, бескомпромиссных, жестоких, динамичных. В “Границе” все это соблюдено, а еще есть национальный колорит и актуальная для своего (да и для нашего времени) политическая критика.

Фильм начинается с новостных сообщений о том, что на президентских выборах во Франции ультраправый кандидат набрал достаточно голосов для прохода во второй раунд. По всей стране вспыхивают протесты: недовольные мусульмане вступают в стычки с полицейскими и силовиками. Главные герои – группа молодых людей арабского происхождения, которые не только выступают против радикального националиста, но и, воспользовавшись хаосом на улицах, совершают ограбление и крадут крупную сумму денег. Одного из них ранят, и приятели разделяются: двое везут подстреленного в больницу, а двое других – мчат с уловом в сторону Нидерландов, чтобы переждать там, пока во Франции не уляжется суматоха.

Почти достигнув границы, беглецы останавливаются в маленьком мотеле, где планируют дождаться остальных. К несчастью для них, мотель содержит семейство каннибалов под руководством патриарха – престарелого нациста, обосновавшегося во французской глубинке еще в конце Второй мировой. Те с удовольствием открывают охоту на растерянных мусульман.

Как и многие фильмы из нового экстрима, “Граница” – кино злое и безжалостное. Камера в моменты кровавых расправ не стыдливо отворачивается, а фиксирует все подробности. Повествование нельзя назвать буквальным, но все метафоры в нем достаточно очевидны, чтобы понять их, не слишком углубляясь в историко-философскую деконструкцию.

После Второй мировой войны во Франции укоренилось негласное убеждение в том, что жители страны были исключительно жертвами и противниками нацистской оккупации. Коллаборационистов почти не преследовали – многие из них становились крупными бизнесменами или вели успешную государственную службу. Как и во многих других странах, новые власти были больше заинтересованы в экономическом развитии и социальной стабильности, чем в восстановлении исторической справедливости и привлечении к ответственности пособников нацизма.

А в 2000-х во Франции начали набирать силу праворадикальные движения, включая стремящуюся в политический мейнстрим партию “Национальный фронт” под руководством Жана-Мари Ле Пена. И хотя такие организации все же не пользовались всенародной поддержкой, считать их маргинальными уже не получалось: например, в 2002-м Ле Пен набрал больше 16 процентов голосов и пробился во второй круг президентских выборов – очевидно, именно этот эпизод осмысляет Жанс в “Границе”.

Вторым триггером для фильма-предостережения стали массовые протесты 2005 года, которые вспыхнули из-за предубеждения полицейских против выходцев из колоний. “Граница” – это реакция на одно из самых турбулентных десятилетий в истории современной Франции, когда начали вылезать наружу спрятанные под покровом благополучия и цивилизованности призраки прежних эпох: от преемников тех, кто разделял нацистскую идеологию в 1940-х, до мусульман, которые стеклись в метрополию в поисках лучшей жизни из-за условий в колониях, но стали там гражданами второго сорта, неудобным напоминанием о преступлениях прошлого.

Пока в городе полицейские пытаются сдержать протестующих, разъяренных триумфом исламофоба, о том, что творится в провинции – на той самой границе – никто не беспокоится, потому что живут там добропорядочные французы. Добропорядочные французы тем временем практикуют инцест во имя чистоты крови, пытают и съедают несчастных путников и верят, что сумасшествие – это глобализм, а не каннибализм и убийства. О таком конфликте внутри французского общества – во всех красках – и рассказывает Жанс в “Границе”.