Когда они трое вышли из храма, прочие уже собрались, и еще больше народу подымалось из глубин и спускалось с вышних уровней города. Бряцание, вой и тарахтение музыки выросли до колоссальных масштабов, а размеренное клацанье, доносившееся из грудных клеток собравшихся тварей звенело ему контрапунктом.
Далее началась длинная процессия, возглавляемая светоносцем, и двинулась она через все слои окружающего мир, уходящего в море города. Они останавливались в красных палатах, и шли то над морем, то под, и воды шестикратно меняли цвет. Огромные кирпичного цвета черви приплывали и сопровождали их — безглазые, глухо гудящие, полосатые и вращающиеся вокруг своей оси, — а пространство стелилось складками, так что перспективы стремительно пропадали и возникали снова. Стон могучего гонга возвещал их прибытие и провожал уход.
В день, когда на свет появилась его дочь, небеса сделались еще темнее. Наскай металась, рыдала и вскрикивала, а затем лежала, холодна и недвижна, как в тот день на алтарной глыбе. Горы пели громами, и падал багряный дождь, водопадами крови низвергаясь по террасам в далекое море. Дитя назвали Ниалит, и тамбурин с костяной флейтой вторили этому звуку.
Когда она распростерла крылья и воспарила над миром, раздался шум, подобный грому, и рога желтого света били впереди нее.
Она будет властвовать над ними десять тысяч лет.
Он же взлетел на высочайший пик черного хребта и обратил там себя в камень, дабы ждать — ждать Талкне, Змея Недвижных Вод, который явится оспаривать у него землю Код. Паломники текли рекой к этому месту, а Ниалит приносила у стоп его богатые жертвы. Продромолу — так они звали его, Отец Века, Отверзатель Пути, и неустанно пели ему гимны и омывали медом и пряностями, вином и кровью. Дух его возносился и пел в сиянии над горами, и пустоши корчились под пятою его и сворачивались, как молоко.
Сквозь блекнущую ночь пал он к свету…

…и пробудился, чувствуя себя хорошо как никогда.
Пол открыл глаза и понял, что видит окно: в него лился утренний свет.

(с)

Перевожу Желязны. Как он все-таки любит Дворы Хаоса...

…И снова Пол плыл сквозь великие Врата и дальше, в лежащий за ними край.
На сей раз он двигался быстрее.
Перед ним промелькнула другая охота, и он наблюдал за превращением и погоней со всевозрастающей радостью. После второй поимки, однако, жертву все-таки сожрали, и пришлось искать новую. Некая сила духовной или психической природы повлекла его прочь от этой сцены и дальше, над разоренными землями. Казалось, долгие дни он странствовал в некой смутной неопределенной форме по мертвым краям, где ничего никогда не менялось, и оказался, в конце концов, у изрядно выветренного, но все еще высокого кряжа черных гор, простиравшегося от горизонта до горизонта.
Трижды пытался он одолеть высоты и трижды вынужден был отступиться. Лишь на четвертой попытке иссушенные воющие ветра буквально втолкнули его в расселину, через которую он и промчался насквозь.
На той стороне глазам его предстал расположенный террасами город, покрывавший целиком весь склон хребта, — который, надо сказать, здесь был выше, чем с обратной, — до самого берега древнего моря, гладкого и тяжелого, как свинец, лишенного волн и приливов, и уходил еще дальше, под его поверхность.
Описывая круги высоко в небе, Пол видел очертания зданий в прозрачной воде и темные движущиеся силуэты обитателей этих глубин.
Через дымку вечного повечерия видел он и жителей верхних террас — серых и длинноруких, огроподобных… малые версии тех, что рыскали на пустошах сразу за Вратами. Похожих на людей созданий он тоже видел: они свободно ходили меж теми.
Очень медленно он спустился и устроился отдыхать на верхушке высокого шпиля, откуда удобно было разглядывать фигуры внизу. Большое их количество стремительно собиралось в толпу у подножия зданья. Вскоре они разложили большой костер, привели несколько связанных пленников, расчленили их, а затем сожгли.
Дым поднимался к небу, Пол вдохнул его и испытал немалое наслаждение.
И тогда он распростер крылья и по широкой спирали слетел к тем, кто ждал его на нижней террасе. Они поклонились ему — о да, они поклонялись ему и играли ему музыку на инструментах, которые выли, дребезжали и клокотали. Он расхаживал среди своей паствы, то и дело выбирая кого-то, чтобы пронзить, разорвать своим огромным клювом и когтями. И всякий раз, как он это делал, собрание взирало на него со священным ужасом и очевиднейшим удовольствием.
Дальше к нему приблизился некто в медном оплечье, усеянном бледными, медленно тлеющими камнями; в руке у него был стальной трехрогий посох, увенчанный коптящим белым пламенем.
Он пошел за светом и светоносцем вглубь темных покоев одного из зданий — кособокой металлической структуры с покатыми полами и наклонными стенами. В ней было сыро и темно — ни единого окна; затхлый воздух отдавал благовониями. Где-то там на большой глыбе мрамора, холодная и неподвижная, лежала женщина; свечи горели у нее в ногах и в головах, а единственные одеяния составляли ожерелье и пояс из алых цветов, уже тронутых коричневым тлением.
Волосы у нее были цвета белого золота — почти белые на самом деле, — а губы, соски и ногти выкрашены в лазурь.
Издав долгую нежную трель, он взошел по ступеням, на алтарь — и на женщину. Ударив ее раз когтистой лапой и дважды — клювом, он запел, обволок ее своими крыльями и начал медленно двигаться. Тот, с посохом, ударял им о ледяной каменный пол в мерном и неспешном ритме, а белое пламя кидало по истекающим влагой стенам тревожно пляшущие тени.
Немало прошло времени, прежде чем женщина открыла затуманенные глаза, и еще больше – пока навела фокус и пошевелилась. И лишь затем на устах ее затеплилась улыбка.

Make believe (притворяшки, имитация, активное воображение, нормальный детский игровой режим с погружением) — основа актерского ремесла.

Именно она позволяет "стать другим, оставаясь собой", надеть на себя чужое на время спектакля/фильма. довести до идеала вкус борща, выправив ССЧП (соль, сахар, черный перец), где "борщ" — ваша базовая личность, а ССЧП — присадки других личностных качеств, требуемых для персонажа.

Меня поражает, как мало актеров пользуется этим дивным приемом — естественным для них, как дышать, — в жизни, для балансировки собственных состояний и коррекции оперативной системы.

(Хотя если вдуматься, сколько народу в принципе интересует работа над собой, — нет, спасибо, уже не поражает.)

Вот простейшее упражнение — или вернее, игра.
Сыграйте мне человека, довольного всем — а именно, собой и жизнью.
Для этого:

а) вспомните момент, когда вы реально были всем довольны
б) дайте состоянию пропитать лицо
в) запомните это лицо мышцами, кожей, эмоциями, взглядом, дыханием
г) посмотрите на себя в зеркало
д) в течение дня регулярно надевайте это довольное лицо и наблюдайте, как оно меняет ваше состояние в сторону... довольства

(Да, актинг работает снаружи внутрь и изнутри наружу, в обоих направлениях.)

Если что-то из этих пяти пунктов у вас не работает (например, вы не в силах спокойно смотреть на себя в зеркало), методика не виновата — просто актерские примочки вам, возможно, не подходят.
Но если работает — игра таки стоит свеч.

При чем тут Беклин со своими сатирами?
Дело не в том, что наяда (искомое состояние) им попалась, — дело в том, что сатиры ее ловили. Решили пойти на рыбалку, запаслись инвентарем, вышли в море (к морю) и т.д. И вот, в итоге поймали.

#life_theatre

Мама!
Опять он [Тим Бартон] и опять с ним [с Битлджусом]! И играют все те же самые плюс малютка новая Уэнсдей Аддамс.
Вот это, я понимаю, a treat!

"Мне нравится все, что вы делаете!" (с)

#МаловатоБезумия

https://www.youtube.com/watch?v=CoZqL9N6Rx4

YouTube

BEETLEJUICE BEETLEJUICE | Official Trailer

It’s Showtime! #Beetlejuice#Beetlejuice Only in theaters September 6. Beetlejuice is back! Oscar-nominated, singular creative visionary Tim Burton and Oscar nominee and star Michael Keaton reunite for Beetlejuice Beetlejuice, the long-awaited sequel to…

- и, о да, Грассмаркет в ту ночь был покрыт холмами, кочками и верещатниками мусора, обильно выплескивавшегося из дампстеров, а сигареты тушились исключительно подошвами об брусчатку, но, во-первых, наутро ни следа этого мусора уже не было, а, во-вторых...

... он все тем же странным и причудливым образом говорил не об опустившейся публике, не понимающей своего места в мире и социуме, или пытающейся хоть так проявить свободу от навязанных правил, -- а о все той же расслабленности. Это уже совсем сложно объяснить... но близко к тому, когда Тонкс сует нос на кухню к Дурслям и говорит: "М-да, патологически чисто...". Если в здесь мусор -- типообразующая составляющая, то там - почему-то нет. Жители, способные любовно, иронично и с гордостью называть свой город Старым Вонючкой (Auld Reekie) и веселиться по поводу исторической канализации открытого типа в XVII и XVIII веке -- это когда горшки выплескивают из окон с криком "ПАБЕРЕГИСЬ!" "GARDI LOO!" - это какие-то совсем другие жители. Вылизывать мостовые и кидаться с сигналом воздушной тревоги за каждым окурком им чуждо не менее, чем одеваться в модном магазине.

- в Эдинбурге есть бомжи, во что любят гневно тыкать пальцем путешественники, которым показали не ту Шотландию. Я лично видел не то двух, не то трех. Один сидел себе под одеялком на Грассмаркете холодным вечером, играл на лоу-вистле. Коробочки для денег при нем не было. Играл, кстати, хорошо. Другую можно было в том же, натуральном виде сдвинуть на три века назад, где она со своими растрепанными седыми патлами, рубахой, юбкой и бормотанием пришлась бы совершенно ко двору. Не уверен, относится ли к ним знаменитая Элайн Дэвидсон -- думаю, что нет, но к фейри она, безусловсно относится. Именно она ввечеру жгла в Лугах у Эдинбургского университета костер, к которому подтягивались ведьмы и который позже, во тьме, сиял синим.

- я помню некоторое количество людей с альтернативной внешностью на улицах. Подробности уже подзабылись - записывать надо было - но условно одноглазых, одноногих и т.д., с некоторой физической инвалидностью или девиантной внешностью. Удивительно вот что: они не пытались ни пугливо затереть себя в тень, ни выставить на свет с видом "я - меньшинство, и я требую себе прав" . Это были совершенно обычные, занятые своими делами, свободно держащиеся, углубленные в себя люди, со спокойным открытым взглядом -- как будто в них нечего специально замечать.

- на канве города при всей ее узорчатости выделяются три мощных цвета: альтернативный-контркультурный, языческий (но не божественный, а фейриный, именно как "иной мир - рядом; сейчас ты нас видишь, а сейчас - нет") и загробный, самайновский.

И вот это свойство -- не стесняться того, что у тела, города, социума и мира есть "отходы": канализация, мусор, андеграунд и мертвые; не размахивать ими, как штандартом, но и не закапывать стыдливо, как будто ничего подобного у нас не бывает, а сохранять нормальной частью жизни -- оно говорит о чем-то очень важном и трудновыразимом в словах. Очень языческом, очень верном.

И, кстати, да, такое ощущение, что на Той Стороне Эдинбурга почти всегда сумерки, готовые перейти в ночь.

#Scotland_inside_too #антропомахия

Десять лет назад. Самый первый Эдинбург. Missing it sorely.

...Мы не то чтобы прицельно изучали шотландцев - нас больше интересовал город - но всю неделю, естественным образом, держали уши распахнутыми, а глаза -- на макушке.

Так вот,
- народ в Эдинбурге в целом гораздо расслабленнее в связке "я--мир" и "я--другие"; в Лондоне самопрезентация и постоянный дефолтный сигнал коммуникации "я -- такой, а вы?" ощущается явственнее и несколько напряженнее. У Лондона (на мой взгляд) настолько приятный стиль в одежде, что невольно пытаешься угнаться или как-то подкорретикровать свой, потому что ощущаешь это важным. Завернуть, скажем, штанины выше щиколоток... и не забыть о том, какие именно носки там будут видны.
В Эдинбурге даже в голову не приходит как-то специально одеться, чтобы выйти в город. Модно или подчеркнуто стильно одетый товарищ вызывает желание подойти и участливо спросить, все ли с ним в порядке - вдруг ему неуютно, плохо, не хватает чужого внимания... Странным и причудливым образом попытка создать некий актуальный или просто эстетически собранный лук начинает казаться компенсацией тревожности и вызывает вопрос, на что помянутый товарищ тратит свои силы и внимание... и почему он выбрал именно это что.

НО - это не относится к "надел, что нравится" и "решил приколоться".
... черная юбка не то в пол, не то три четверти на немолодом бритом парне с ощутимым животиком; парень в остальном - в футболке и кедах.
... килты в сочетании с обыденной одеждой; в полном шотландском аутфите в виде жакетика, килта, споррана, берета, хосов, флешей и брогов щеголяют только ряженые артисты или гады-переводчики у тургрупп.

NB ... кстати, у настоящих, поточных волынщиков при игре чудовищно, шире головы раздувается шея.. и, думаю, слегка едет крыша от гипервентиляции. Наш любимчик недалеко от Замка (не огнедышащий, тот был у Юма) оказался польским паном - хотя, опять же, не совсем понятно, почему волынщики обязаны быть непременно уроженцами Западных Гебрид или отдаленной хайлендской деревушки Дурной Зад... чтобы туристы не чувствовали себя обманутыми и подсунутыми?

(cont.)
... невиданные в Лондоне длинные волосы и бороды на джентльменах и длинные юбки на дамах.
... сложно вспомнить еще примеров - детали постепенно стираются - но флажок "о, опять фейри пошел!" выскакивает в течение дня раз 5-8-10.

Если пользоваться "классовой" терминологией, которая так удобна для описания мастей таро, в Эдинбургском дискурсе минимально присутствует элемент среднего класса в обеих своих ипостасях - и виде консьюмеризма, брендов, одержимости новым-дорогим-качественным-статусным (нормальный мидл-класс); и в виде навязчивого стремления выделиться, заявить о себе и своей неповторимости ("болтливый класс" и творческая богема).

- нулевой уровень агресии. На Грассмаркете три ночи царили буйства. В четверг бесчинствовали и посвящались во взрослую жизнь первокурсники колледжей. В пятницу и субботу творился традиционный для этих краев пабный переполз (это когда ты начинаешь пить в одном пабе, а заканчиваешь в совершенно другом, через дюжину итераций). Уровень шума в пабах превышал... в общем, он превышал все. Через всю площадь стояли очереди, чтобы только войти в харчевни... а внутри передвигаться можно было, только намазавшись каким-нибудь рыбным жиром - для скользкости. Все это веселилось, орало, бухало, клубилось и пузырилось - и занималось только и исключительно собой и своими. Если позволяли уши, посреди этого хаоса можно было спокойно сидеть и есть, хотя буквально в двух шагах молодежь старательно училась делать оловянные глазки, срывать с себя футболки и с гиканьем биться лбом о барную стойку.
На площади, рядом с виселицей зачеркнуто с отмеченным крестиком местом, где была виселица, меж бушующих и горланящих волн аборигенного населения сидела барышня с сигаретой и листала что-то в планшете. Не вызывая ни малейшего интереса у толпы и отдельных ее представителей. Толпа и представители, в свою очередь, вызывали у барышни умеренный познавательный интерес, она рассматривала их через окуляры своего невидимого батискафа.

Новый "портрет двух монархов" (второй — бабочка) мне определенно нравится.
В кои-то веки это не попытка фотореализма, которые в последние полвека обречены на провал, потому что классическая школа, основанная на десятилетиях этюдов с обнаженной натуры (и как следствие, знания анатомии и пропорций) куда-то незаметно продолбалась.
У художника есть свой язык и свой стиль. Нет гения, но есть талант: он не воспроизводит слепо то, что видит, но пропускает через фантазию, через идею, переосмысляет, делает из Короля "персонажа".
Ну, а чтобы углядеть здесь кровь, огонь и ад, нужно обладать уж совсем воспаленным воображением и "специально рыскать по ночным лесам в надежде испытать моральный шок", по меткому выражению Гарднера.

#England_inside

Все мы двойственны.
Вернее, множественны.

Дельфийская заповедь "Γνῶθι σεαυτόν" (Самого себя познай) реализуется в два алхимических этапа: сначала solve, анализ — раздели внутренний хаос на понятные роли и дай каждой имя; потом coagula, синтез — осознай, что все это — тоже ты и разделения на самом деле нет.

Гед в "Волшебнике Земноморья" целый том воюет с Тенью, пока, наконец, не называет своим именем и не заключает в объятья, только так достигая победы (на самом деле осуществления).

А умница Израэль Регарди утверждает, что Кроули действительно стал бы великим, если бы понял, что в африканской пустыне заклинал не демона Хоронзона, а самого себя, и сказал бы ему: "Ты — тоже я".
А так — не стал.

На картинке статуя Мефистофеля XIX века, хранится где-то в Индии.
В зеркале — ее же обратная, спинная сторона. Там Маргарита.

#living_with_gods

Вот этот мелкий кистевой нарцисс называется Невестина Корона, Bridal Crown.
Не устаю им восторгаться. Пахнет малютка альдегидами, апельсином, розой, жасмином, ландышем. грушей и мускусом - всё это сразу. Обычного для нарциссов меда и лука почти нет.
Дивные, полные, хорошо структурированные французские духи.

Изабель Юппер, одной из лучших французских характерных и комедийный актрис, 71.

Можно ли считать ее здесь Королевой Жезлов? Или все-таки Мечей? Или то и другое вместе?

Как и все лучшие образцы, это смесь. Черный цвет, "ряса", холодное лицо, строгость позы и лаконичность композиции — за Мечи.
Некая общая непринужденность стайлинга (отсутствие мундирности) и канонический котик, который здесь явно играет деймона (в пулмановском смысле) актрисы, то есть ее магическую, правополушарную душу, — за Жезлы.

#МурдостьТаро #life_thatre