Хоть и зарекся смотреть все современное, но все же не мог не купиться на восторги премного уважаемого Виталия Витальевича, а также на рекордный рейтинг, выданный сериалу на IMDB (у финального эпизода на момент выхода был 9,8 из 10), так и решил дать шанс «Пингвину». Посмотрел и впечатления отсутствуют начисто. Такое ощущение, что клейстер пожевал и выплюнул. Пока процедура длилась, не покидало недоумение, почему я продолжаю это делать? Единственным объяснением таких высоких оценок мне кажется надежда, переходящая в отчаяние — у людей, которые доверились этому зрелищу, вот только чувство это не имеет отношения ни к жанру, ни к кино, а к чему-то уже запредельному. Какая-то итальянская забастовка зрителей. Хочется завернуться в пластик, подключиться к какому-нибудь электроустройству и чтобы все рецепторы онемели. Тогда, может быть, можно бесконечно и бесстрастно наблюдать подобный кал. Целомудренный моральный пафос сталинского кинематографа был куда живее нынешнего растленного ханжества. Прикольно, конечно, что во имя культурного разнообразия одного итальянского мафиози нарекли Милош, а других вообще скрестили с индусами, но если Гай Ричи, например, это бы превратил в хохму, то тут это подано как нечто само собой разумеющееся. Просто удивительно, как можно было за восемь с лишком часов не выдать ни одного живого слова, ни одного яркого характера. Лучше уж «Свинарка и пастух» пересмотреть.

«Обломова» я перечитывал столь же часто, как и «Братьев Карамазовых» — не вполне отдавая себе отчет, зачем и почему. В разговоре с дорогим коллегой Сергеем Простаковым упомянул, что смешно и стыдно признаваться, как нам интересны такие книги, когда В. С. Берроуз с его «Мягкой машиной» лежит нетронутый. А вот иностранным гражданам ничего, читали. В частности, Рильке и Беккет.

Марина Цветаева в письме к Пастернаку следующим образом негодовала по поводу интереса их контрагента к Гончарову: мои, мол, стихи ему тяжело даются, а «Обломова» читал без словаря! «Какая растрата! В этом я на секунду увидела его иностранцем, т. е. себя русской, а его немцем! Унизительно. Есть мир каких-то твердых (и низких, твердых в своей низости) ценностей, о котором ему, Рильке, не должно знать ни на каком языке. Гончаров (против которого, житейски, в смысле истории русской литературы такой-то четверти века ничего не имею) на устах Рильке слишком теряет».

А Беккету так понравился герой Гончарова, что он отождествлял себя с ним и подписал так поздравительную открытку Пегги Гуггенхайм. Вот что она пишет об этом: «Я называла Беккета Обломовым по имени героя романа Гончарова, который когда-то давно мне дала прочитать Джуна Барнс. При встрече с Беккетом меня поразило, что он живет точь-в-точь как Обломов. Я заставила его прочитать книгу, и, разумеется, он сразу же увидел сходство между собой и этим странным апатичным героем, у которого не хватило сил даже встать с кровати».

Предположим, что у меня спрашивают, вот ты, К. Сперанский, публично воротишь нос от русского рэпа, не признаешь его как жанр, а зарубежный привечаешь, как так-то? Я сам не понимаю. Просто когда даю шанс русскому рэпу, все не могу отделаться от ощущения, будто в стыде наблюдаю, как учителя на выпускной снимают для школьников ремейк видео «Гангам стайл». Нерусский рэп имеет примерно такое же отношение к своей русскоязычной подделке, какое группа Отпетые Мошенники — к группе Beastie Boys.

Поэтому, без лишних предисловий и в качестве преамбулы к выходу свежей, блистательной микро-записи группы макулатура, привожу спонтанный топ-5 своих любимых альбомов в жанре «нерусский рэп».

Immortal Technique — 3rd World
Его я так часто слушал на пробежках, что наизусть выучил. Злой перуанский сталинист-исламист дает жару в стиле classwar terrormachine. Парадоксальным образом он сочетает в своих текстах модный нынче антиколониализм с лютой конспирологией в духе правого популиста Алекса Джонса. Своим самым главным врагом Иммортал Техник считает золотой миллиард, тайную мировую закулису, на которую он просто не жалеет патронов. Альбом будет хорошей поддержкой для любого выходца из русской глубинки, ведь это такой же третий мир по отношению да хотя бы к Москве: Lock and load your gun, where I'm from, the third world son / Been to many places but I'm third world-born.

https://youtu.be/7-_SO9lGq7Q?si=KjaXa0XnOZlMpI8p

CasIsDead — The Number 23
Мой любимый британский рэпер после Майка Скиннера только в прошлом году выпустил первый сольный альбом, но из сенитментальных соображений никак не могу перестать слушать микстейп 2013 года. Это шедевр от начала и до конца. Рэпер CAS не трясет мошонкой, не флексит, а люто замешивает тоску, отчаяние и цинизм в таких концентрациях, что альбом просто опасен для жизни. Это идеальная запись для одинокого отчаявшегося жителя большого города. Не счесть, сколько раз я на повторе слушал трек Drugs Don’t Work, где душераздирающе засемплирован Ричард Эшкрофт, когда от метро «Кантемировская» через плохо освещенный квартал хрущевок плелся туда, где в скудно обставленной комнате меня дожидался икеевский матрас «Султан».

https://youtu.be/owlwpnNC6hU?si=icF7Mov75m44RAeh

DJ Rashad — Double Cup
Под этот альбом я проработал несколько ночных смен в ту пору, когда у меня была такая работа. Через окно я поглядывал на забор психбольницы, стоявшей напротив дома. Это конечно не вполне рэп, но уловить дух жанра на записи можно, особенно там, где раздается редкий речетатив. Моя любимая песня называется незатейливо — I Don’t GIve A Fuck, и она бесконечное множество раз придавала мне сил своей мрачной монотонностью. Вся запись создает впечатления какого-то погрязания в бессонный ужас, сгущает темноту в пустой комнате.

https://youtu.be/SWTsLnYO68U?si=eAWFebN4ZXQL_NCp

Ratking — So It Goes
Я не знаю, что теперь случилось с кучкой этих обаятельных вандалов, но на одно время эта запись стала моей карманной. Благодаря, конечно, треку So Sick Stories с Кинг Крулом, но и без него у пацанят хватило бы сырой, дикой, подлинной харизмы, чтобы занять мое внимание. Дух этой нездешней записи словно родом из того времени, когда Сталлоне снимался в фильме «Судья Дредд», в моде был героиновый шик, а Джонни Депп еще не превратился во фриковатого деда.

https://youtu.be/SpBCXWKx4Tg?si=HPnMQTfAD7AIeYti

Tricky — Angels With Dirty Faces
Просто название хорошее, а так тут мог быть любой ранний альбом Трики вплоть до Blowback. Трики как всегда неподражаемо кашляет на грани коллапса, уже первая песня Money Greedy вводит в состояние транса, а когда на треке Record Companies под параноидальный барабанный бит он хрипит: I watch where I venture, see cause I don't like this century, кажется, что ни других слов, ни других звуков больше не нужно.

https://youtu.be/icVa-3XQtVw?si=a9LkYhmpUWMi5hnT

Вынужден констатировать, что уже не первую неделю хожу в качалку. В так называемый зал фитнеса. Вот это настоящее вместилище скорби. Более мучительного места я себе не представлял. Наверное, по невыносимости градуса подавленной тоски, царящей в сердцах их посетителей, фитнес-клубы сравнимы разве что с музыкальными мероприятиями «рейвами». Да и сопроводительная музыка та же, идеально бессмысленная, уничтожающе бесконечная ритмическая доля, рождающая в воображении только безграничность мусорного полигона, заполненного обломками манекенов.

В самой идее фитнеса есть что-то противоестественное. Фигуры с опустошенным взором совершают методичные движения, никакой иной цели не преследующие, кроме увеличения в размерах самих себя. Сегодня в зале я приметил полного двойника писателя Елизарова, мужчина в черном трико, с длинными, будто пропитанными обувной тушью волосами. Он утрамбовал себя в похожий на детскую коляску тренажер и пыхтя принялся сокращаться. Есть еще более грустный человеческий тип, gym bros, то есть качки, они так глубоко загнали себя в эту суррогатную деятельность, что теперь полностью с нею слиты.

Сам стараюсь ни на кого не смотреть, упираю глаза в пол, спешу побыстрее сделать свои дела и свалить. Посещение таких мест заставляет поставить под сомнение господствующий культ физического здоровья. Он и так был мне отвратителен, ибо я принадлежу к типу глубоко и непоправимо болезненному. Правильно говорил Эмиль Чоран про тип здоровяка: «не будучи заряжен негативным опытом, нейтральный до самоотречения, он барахтается в здоровье, в состоянии безличного совершенства, в нечувствительности к смерти и ко всему прочему, в невнимании к себе и миру. Пока он пребывает в этом состоянии, он подобен предметам; как только он из него выпадает, он становится для всего открытым и сразу познает всеведение страха».

ТАК ДАЛЕКО НАШИ ЖЕЛАНИЯ НЕ ПРОСТИРАЮТСЯ

«Чем ближе Наполеон подходил к Парижу, тем больше у него оказывалось сторонников. Власти сначала пытались оказать сопротивление „корсиканскому чудовищу“: всем офицерам и солдатам было приказано прибыть к месту расположения своих частей, были созданы военные трибуналы, чтобы карать дезертиров. Во главе королевской армии, которая должна была оказать сопротивление Наполеону, был поставлен маршал Ней. Прощаясь с королем, он пообещал доставить Наполеона в Париж „в железной клетке“, в ответ на что Людовик XVIII лишь пробормотал: „Так далеко наши желания не простираются“. Однако не прошло и трех дней, как Ней перешел на сторону Наполеона».

Вера Мильчина «Париж в 1814-1848 годах»

Для новоиспеченных читателей «мальчика на скалах»: я хочу лично поприветствовать вас к моему blog. Последние дни провожу в оцепенении, с томительным чувством ирреальности всего происходящего, будто наблюдаю сам за собой через полуприкрытую дверь, — переживание, дополненное еще и совершенно злодейским зноем, который возможен только в этом городе, где с каждым поворотом головы просто физически чувствуешь угнетающую силу тяготения, исходящую от этого ощетиневшегося всей массой раскаленного железобетона конгломерата, поэтому не вполне и поверил, что тур группы макулатуры, из которого мы вернулись чуть меньше, чем неделю назад, закончился.

Годы берут свое, и я уже даже почти не отплясываю на сцене, так, угоднически перетаптываюсь, как будто сослепу угодивший не в ту комнату бедолага, живущий из милости в барском доме. (Желающих частично приблизиться к опыту путешествий по широким пространствам России в составе реп-ансамбля пользователей вконтакте призываю заглянуть в этот бесподобный фотоальбом).

В туре перечел три романа Гайто Газданова, о котором завтра буду рассказывать в московском пространстве «Цитадель» — «Ночные дороги», «Возвращение Будды» и «Призрак Александра Вольфа». В прозе его можно незаметно погрязнуть как в зыбучих песках, так что опомниться не успеешь и следов не останется. Возможно, это ее убаюкивающие ритмы и превратили меня в лунатика, от которого состояния завтра же намерен избавиться посредством лекции, иные средства не работают, хотя и подвергаю себя физическому воздействию, сегодня утром, например, пробежался в одних, как выражается В. Набоков, «трусиках» по улице Пантелеевская в сторону турников, но если Газданову не пленяться «чувством прозрачной и далекой печали, вполне беспричинной и чистой», не помогали даже гири и хождение на руках, что говорить о таком слабосильном и сомнительной легитимности персонаже, как К. Сперанский.