Они бросают громкие слова, а со временем забирают их обратно. Меняют адреса, письма и получателей, им кажется, что так они меняют жизнь. Топчут самое дорогое, оставляя следы, а убегая – так и не находят по ним дорогу. Они вечно опаздывают на свой поезд, а с его уходом – так отчаянно бегут ему вслед. Молчат, когда важно каждое слово и начинают кричать, когда никто уже их не слышит. И порой они могут ждать бесконечно долго. Знаешь… Вот только – чаще их уже не ждут. Люди…

«Моя коллекция бабочек», Вячеслав Прах.

Всегда поражало мышление подобного биомусора, считающего, что какая-то земля может быть «наша», в то время как вшивая маргинальщина не имеет вообще ничего кроме коммуналки в полу разваливающейся панельке, оставленной в наследство бабушкой 14 поколения, чудом не пропившая ее за пинту чистого эфира. Хочется с презрительной снисходительной ухмылкой, которой достойна разве что вошь, похлопать дурака по плечу и сказать: «успокойся, дебил, ты не в доле».

Борьба между истиной и ложью — это сунна Аллаха, которая неизменна. И этот конфликт будет продолжаться до тех пор, пока Аллах не унаследует землю и тех, кто на ней.

Шейх Сулейман аль-‘Ульван.

В республиках больше жизни, больше ненависти, больше жажды мести; в них никогда не умирает и не может умереть память о былой свободе. Поэтому самое верное средство удержать их в своей власти — разрушить их или же в них поселиться.

«Государь», Никколо Макиавелли.

«Если, как сказано, завоеванное государство с незапамятных времен живет свободно и имеет свои законы, то есть три способа его удержать. Первый – разрушить; второй – переселиться туда на жительство; третий – предоставить гражданам право жить по своим законам, при этом обложив их данью и вверив правление небольшому числу лиц, которые ручались бы за дружественность города государю. Эти доверенные лица будут всячески поддерживать государя, зная, что им поставлены у власти и сильны только его дружбой и мощью. Кроме того, если не хочешь подвергать разрушению город, привыкший жить свободно, то легче всего удержать его при посредстве его же граждан, чем каким-либо другим способом.»

«Ибо в действительности нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти. Что ни делай, как ни старайся, но если не разъединить и не рассеять жителей города, они никогда не забудут ни прежней свободы, ни прежних порядков и при первом удобном случае попытаются их возродить, как сделала Пиза через сто лет после того, как подпала под владычество флорентийцев.»

«Государь», Никколо Макиавелли.

Она.

Она, как авторитетно утверждают мои родители и начальники, родилась раньше меня. Правы они или нет, но я знаю только, что я не помню ни одного дня в моей жизни, когда бы я не принадлежал ей и не чувствовал над собой ее власти. Она не покидает меня день и ночь; я тоже не выказываю поползновения удрать от нее, — связь, стало быть, крепкая, прочная… Но не завидуйте, юная читательница!.. Эта трогательная связь не приносит мне ничего, кроме несчастий. Во-первых, моя «она», не отступая от меня день и ночь, не дает мне заниматься делом. Она мешает мне читать, писать, гулять, наслаждаться природой… Я пишу эти строки, а она толкает меня под локоть и ежесекундно, как древняя Клеопатра не менее древнего Антония, манит меня к ложу. Во-вторых, она разоряет меня, как французская кокотка. За ее привязанность я пожертвовал ей всем: карьерой, славой, комфортом… По ее милости я хожу раздет, живу в дешевом номере, питаюсь ерундой, пишу бледными чернилами. Всё, всё пожирает она, ненасытная! Я ненавижу ее, презираю… Давно бы пора развестись с ней, но не развелся я до сих пор не потому, что московские адвокаты берут за развод четыре тысячи… Детей у нас пока нет… Хотите знать ее имя? Извольте… Оно поэтично и напоминает Лилю, Лелю, Нелли…
Ее зовут — Лень.

А. П. Чехов.

Любой серьезный человек, чем бы он ни занимался, подсознательно примеривается к нарам и старается, чтобы в его послужном списке не было заметных нарушений тюремных табу, за которые придется расплачиваться задом. Поэтому жизнь русского мачо похожа на перманентный…

Любой серьезный человек, чем бы он ни занимался, подсознательно примеривается к нарам и старается, чтобы в его послужном списке не было заметных нарушений тюремных табу, за которые придется расплачиваться задом. Поэтому жизнь русского мачо похожа на перманентный спиритический сеанс: пока тело купается в роскоши, душа мотает срок на зоне.
#frombook #Pelevin #TheSacredBookoftheWerewolf #изкниг #Пелевин #СвященнаяКнигаОборотня