Дорогие друзья. Замечательный поэт и переводчик Сергей Морейно уполномочил меня представлять здесь Рижский Альманах. Альманах отличный, и я с удовольствием размещаю здесь пдф 4-го номера. Читайте на здоровье! 1.2.3 у меня тоже имеются.

А еще немного об авторе: Виктор Стасевич родился в 1961 году в Казахстане, в городе металлургов, Темиртау. В этом же городе окончил школу и поступил в Томский университет на биологический факультет. В 1985 году был распределен в Институт систематики и экологии животных РАН, где работает и по сию пору. За этот промежуток времени успел опубликовать больше сотни научных статей и стать академиком, создать множество взрослых и детских рассказов и повестей. А еще он — замечательный фотограф, участник множества выставок, в том числе и в Санкт-Петербурге.
А вот мое стихотворение посвященное Виктору Стасевичу,
биологу, фотографу и писателю

Помнишь, мы шли наверх
вдоль русла реки,
говорили о разнообразии видов,
о том, как стрекоза ловит свет
фасетками своих глаз,

о жуках типографах,
письменами убивающих деревья,
о грибах — не растениях и не животных,

о буйных старцах,
что варили эти грибы,
разгоняя облака в походном котле,
о снежном барсе на снежной тропе,
об орлах Сайлюгема,
о рыбе в Катунь реке.

Ты стучал перед бурей
в красный бубен луны,
ты забивал звезды
в монгольское небо,
чтобы привязать коней,
зная, что Алтын казык не выдернуть
даже древним богам,

что пустыня смотрит
фасетками песка,
а у реки каждый глаз — омут,

ты падал на землю
пытаясь поймать
то, что поймать невозможно,
поднимал с холодных камней
правильный свет,
смотрел сны на ветру,
что рассыпает лица на пиксели
и собирает их в цветные пейзажи:

Курайская степь —
спокойный взгляд старика
или карельский ручей —
смех девочки,
падающий лучами
на весеннюю трассу.

Ловец внимания,
ты помнишь
мы сидели у огня,
пили синее пламя
из металлических кружек,
говорили: это было и это,
и то, чего не было
вдруг происходило:
снежный барс
тёрся у наших ног,
орел приносил алмазы в клюве
и свет лампы дрожал
когда в прозрачном воздухе
плыли большие рыбы
отбрасывая тени
на наши лица.

Что ты теперь нам расскажешь?

Трактат о бессмертии,
посвящённый светлой памяти
моей дальней родственницы,
которой давно уже нет на этом свете,
как и её мужа,
написавшего этот трактат.

Но рукопись — вот она,
вполне себе живая
потёртая машинопись, третья копия,
правленая ручкой с синими чернилами,
в самодельном переплёте —
около ста страниц текста
с множеством цитат
от Библии до философов и физиологов
середины прошлого века,
говорящих о бессмертии души.

Почему-то семнадцатая страница
заложена газетной вырезкой
с заголовком
«Китайская народная республика»,
и далее цитаты из китайских газет
о беседе товарища Сталина
18 февраля с корреспондентом газеты «Правда»,
например, из газеты «Дагунбао»:
«Сталин делает заявление по вопросам
связанным с нынешним международным положением…,
и разоблачает все лживые утверждения
англо-американских империалистов…»

А под этим листочком машинопись:
«Иисус Христос воскресил из мертвых
сына наинской вдовы,
а также друга своего, Лазаря,
находившегося в могиле четыре дня…
…в животе и смерти Бог волен…»
пишет мой дальний родственник.

Надо бы прочесть до конца эту рукопись,
да всё некогда,
разные дела неотложные —
свежие газетные вырезки
скрывают пожелтевшие страницы
трактата, где наше бессмертие
между тёмных строчек таится.

Есть на земле такое странное существо по имени Флукка. Его еще называют «идеальным собеседником». Неизвестно каково его истинное лицо, каждый, кто к нему приходит, видит свое. Кому-то он видится ребенком, кому-то старцем или старухой. Одни говорят — он лыс, а другие —у него длинная борода и густые волосы до плеч. Многие парни видят Флукку прекрасной девушкой. Многие женщины видят в нем мудрого мужчину средних лет.
Неизвестно, как он появился на свет, были ли у него родители. Известно лишь одно — он пришел из глубинки в Москву и поселился в маленькой, похожей на собачью, будке возле кремлевской стены. И прогнать его оттуда никто не может, милиционеры и омонвцы, поговорив с ним, уходят восвояси с дурацкой улыбкой. Люди выстроились к нему в очередь (длиннее, чем в мавзолей — говорит кто-то). И после общения с ним каждый уходит довольным и просветленным.
Я же смотрю анимационный видеоролик: семья, живущая в маленьком поселке, отправляется к Флукке на стареньком автомобиле через всю страну, чтобы получить какое-то откровение… Жена забирается в будку первой, и когда через минуту вылезает оттуда, муж спрашивает: «Ты получила все, что хотела?» Она молча кивает. И тут я понимаю, что этот эта это Флукка призван на свет, чтобы изменить весь мир… И просыпаюсь.
Такие вот сны приходят на даче.

Первый подкаст Саши Андера в виде свободной беседы со мной был записан весной, вышел сейчас. Ура! Спасибо Фонтанному Дому за гостеприимство. https://t.me/radio_fd/1111

Telegram

Радио Фонтанный Дом

***🔍*** Публикуем первый выпуск подкаста «Виталоги»! В непринуждённых разговорах с гостями ведущий Александр Кураев обсудит идею жизни как пути. Ключ к пониманию виталогов — даже не сослагательный опыт жизни, а способность её переизобретать.   Гость первого выпуска…

Еще одно стихотворение Лёши Шельваха. Сегодня похороны:
ВЕТЕРАНЫ

Только варвары павших своих забывают,
а у нас и младенец скорбит с колыбели.
Только варвары водку водой запивают,
если пьют за Отчизну и мирные цели.

Приготовил папирус? Вторую пехотную роту
помяну поименно в течении мудрой беседы.
Десять лет я ходил в рукопашную, как на работу,
в деревянном коне задохнулся за час до победы.

А живем хорошо. На хорошее слеп ты?
Все одеты, обуты. И — чем не жилище?
В месяц раз получаем почетные лепты.
Почему так ехидно спросил ты о пище?

Ты меня огорчил. Нет, прощай. Да, прощай в самом деле, —
неспроста и соседи ворчат через перегородку.
Впрочем, в нашем дворе из асфальта растут асфодели.
Мы их жарим потом и едим под холодную водку.

Вчера покинул этот мир амечательный поэт и удивительный человек Алексей Шельвах. Светлая память! Это стихотворение из его книги "Черновик отваги", изданной ещё в прошлом веке:

А вечером в колодце ближних,
под тополем добра и зла,
лиловый голубь, как булыжник,
летает, раззудив крыла.
Бритоголовый, с красным зраком,
как каторжник или вампир,
сыт пауками или страхом,
он обещает миру мир,
и плоти - плеть, и духу - дуло...
А лозунг может быть и лжив.
А что воробушек Катулла?
Воробушек покуда жив.

Странное написалось:

БЕСПИЛОТНИК

Я твой беспилотник,
не знаю, куда лечу,
я не вижу внизу
линий своей судьбы,
но взрываться я не хочу,
я просто хочу быть.

Я режу собой это небо
повинуясь твоей воле,
так, что оно плачет
роняя слезы на крыши,
и хотя ты мной управляешь
я всё же тебя выше.

Я твой беспилотник,
но однажды найду Пилота,
я поймаю его сигнал —
яснее сигнала нет,
и пусть будет недолгим полёт мой,
но я полечу на свет.

Вчера Виктору Кривулину исполнилось 80 лет.
У меня есть несколько личных историй, связанных с ним. Надо бы их записать. Он сам был удивительным рассказчиком, и, думаю, одобрил бы это дело. Вот, например, история о том, как я стал его учеником.
Как-то раз, в ресторане еще не сгоревшего Дома Писателей, я оказался в компании людей, среди которых был Кривулин. Я сидел рядом с ним, и, слушая умные разговоры больших дядек (они все были старше меня лет на пятнадцать), к стыду своему, заснул. Проснулся от того, что Витя колотит меня в бок.
— Дима, проснись.
Я проснулся, до конца не понимая, что происходит.
— Дима, скажи, ты — мой ученик? — спросил Кривулин.
— Да, ваш, Виктор Борисович! — ответил я.
— Ну, я же говорю, — Кривулин продолжил свой разговор с товарищами за столом, — у меня много учеников! Вот, Григорьев — мой ученик.
Так я стал учеником Виктора Кривулина, хотя до этого разговора такой мысли у меня не было. Большую часть нашего общения в 80-х занимала игра в преферанс (если вдвоем, то в «гусарика») и кости. Мы много говорили, и нашим разговорам игра придавала какое-то новое измерение. Они нанизывались на нее как на нить, и многие слова Виктора, в том числе и о поэзии, потом навсегда оставались в памяти. Кривулин действительно был моим Учителем. И я знаю нескольких замечательных поэтов моего и более младшего поколения, которые могли бы сказать то же самое.
Ниже приведу одно из самых любимых мной стихотворений Виктора (эпиграфом к нему строка Михаила Кузмина «четыре сестры нас было»)

СЕСТРЫ НА ПОЛУСТАНКЕ АЛЕКСАНДРИЯ

тишина ожидания и тишина когда
уже ничего не ждешь даже надежды
и самая тихая — третья

три — одинокие сестры —

в детстве почти не играли
ходили на станцию к поезду
с вареной картошкой и солью
с черникой в газетных кульках

— господи александрия
за тысячи километров
отсюда за тысячи лет!

ходили через болото
мимо разрушенной мельницы
мимо ржавой поляны
трое тишайших сестер