Распространенное в обществе заблуждение заключается в том, что нет счаст­ливее людей, чем те, что любят себя. Иначе говоря, у стра­дающих из-за отношений с собой и другими есть пред­ставление о том, что нарцисс – это самовлюбленный, самозабвенный, самосчастливый человек.

Здесь появ­ляется возмущенный этой идеей Лакан, уж он-то знает: нет нарциссизма без агрессии. Любовь к себе не может не налиться ненавистью, ведь собственное я возникает в отчуждении, и каждый маленький другой несет в себе агальму зеркального существования. «Где это видано, – восклицает Лакан, чтобы пленительный образ себя как другого не бросал себе смертоносный вызов?!» «Где вы видели истории о двойниках со счастливым концом?!» – присоединяемся к этому крику и мы.

Виктор Мазин.

... мазохизм и садизм никогда не идут рука об руку. Как говорит Жиль Делез, садист и мазохист не образуют пару. Садист считает себя исполнителем некой высшей воли, идеала. Он принимает себя за простой объект, посредством которого этот идеал наслаждается. Садист мучает свои жертвы, потому что он исполняет желание высшей воли. Мазохист, напротив, ищет мучителя, которого бы он сам обучил, которого бы он проинструктировал, как его бить и т. д. В мазохистской ситуации жертва говорит через мучителя - здесь, следовательно, не мучитель придумывает наказания, а сама жертва.

Мучителем обычно выступает женщина, которая берет на себя роль жестокой, холодной матери. Мазохисту важно составить с мучителем договор, который бы во всех деталях описывал условия пытки; так что мазохист прикован не просто цепями, но силой договора, посредством которого он наделяет мучителя символической властью закона. Мучитель ведет себя подобно жестокой матери, которая унижает воплощенную в жертве фигуру отца. Мазохист, следовательно, вверяет закон своей матери, т. е. нагружает либидо собственно объект инцестуозного наслаждения и, поступая таким образом, исключает отца из символического порядка. Парадоксальным образом исключенный отец затем возвращается под маской самого мазохиста, поскольку мазохист принимает на себя роль слабого, униженного, заслуживающего наказания отца.

Кастрация для мазохиста не завершена, а это означает, что символический закон в полной мере не приведен в исполнение. Именно поэтому мазохист в своих мучительных ритуалах изображает кастрацию в карикатурном виде, пытаясь привести закон в действие в заключенном со своей госпожой договоре. Субъект (истеричный или обсессивный), для которого кастрация была эффективной, всегда неудовлетворен тем, как он справляется с нехваткой: субъект жалуется на закон, который якобы мешает ему получить удовольствие; и все же субъект находит особое удовольствие в самом этом недовольстве. Мазохист же находит удовольствие в наказании, которое налагает на него им же самим и установленный закон. Поскольку мазохисту не хватает символического запрета, он сам приводит его в исполнение.

Рената Салецл (Из)вращения любви и ненависти.

Чтобы родилась романтическая любовь, реальное лицо не должно присутствовать; обязательным является лишь наличие образа.

Поначалу Лакан определяет любовь с точки зрения нарциссических отношений субъекта: влюбиться - значит признать нарциссический образ, формирующий субстанцию я-идеала. Влюбляясь, мы помещаем человека, являющегося объектом наших чувств, в положение я-идеала. Мы любим этот объект за совершенство, которого стремимся достичь в собственном я.

Впрочем, дело не только в том, что субъект любит в другом тот образ, которым хотел бы быть сам. Субъект одновременно располагает объект своей любви в месте я-идеала, из которого он хотел бы видеть подобным образом себя. Когда мы влюблены, размещенный в я-идеале объект любви позволяет нам увидеть себя сострадающими, любимыми, красивыми, достойными и т.д. Благодаря включенному в любимого идеалу, мы испытываем перед ним стыд или пытаемся его очаровать.

Однако, чтобы понять механизм любви, нужно заглянуть за пределы идеала. Знаменитое определение любви Лаканом заключается в том, что субъект дает другому то, чем он или она сами не обладают. Этот объект - травматический объект а, объект порождающий желание.

За нарциссическими отношениями, направленными на объект любви, мы сталкиваемся с реальным, травматическим объектом как в себе, так и в другом:
"Анализ демонстрирует, что любовь по своей сути нарциссична, он обнаруживает, что субстанции того, что якобы объектоподобно, является на самом деле тем, что конституирует остаток в желании, становится его причиной и поддерживает желание посредством нехватки в нем удовлетворения (неудовлетворения), более того, его невозможность".

Рената Салецл. (Из)вращения любви и ненависти.

Если мать растит ребенка одна, как возможен эдипов комплекс?

«Самое важное — чтобы ребенок не становился единственной любовью ее жизни, — отвечает Хуан-Давид Назио. — Если у женщины нет партнера, то достаточно иметь серьезные интересы и увлечения.

Отец — это третий (человек, занятие, идеал), на которого направлено желание матери и который, следовательно, встает между ней и ребенком и позволяет ему обособиться».

под­линный урок психоанализа не в том, что внешние собы­тия, пленяющие и/или тревожащие нас, - это просто проекции наших внутренних подавленных импульсов.

Невыносимая правда жизни в том, что события, кото­рые на самом деле вызывают беспокойство, случаются вне нас - существуют другие люди, испытывающие ин­тенсивное сексуальное удовольствие, в то время как мы - наполовину импотенты; существуют другие люди, подвергающиеся чудовищным мучениям...

Повторим снова: основная истина психоанализа не в открытии на­шего подлинного Я, а в травматическом столкновении с невыносимым Реальным.

Славой Жижек.

Лишь одна девушка разбила мне сердце, и звали ее Нэнси Бриггс. Она была подругой моего друга Чарли Смита, и я понятия не имел, знал ли он о моей влюбленности в нее. А вот она меня не любила.

Всю первую половину колледжа в Бостоне я сходил по ней с ума и в итоге остался с разбитым сердцем.

На рождественских каникулах я поехал в Вирджинию, где безумно по ней тосковал, и тогда Дэвид Килер сказал: «Почему бы тебе просто не пригласить ее на ланч и не посмотреть, как все пойдет?» Я позвонил Нэнси, и мы отправились в МакДональдс. Мы взяли еду в машину, я спросил, любит ли она меня, а она ответила, что нет. Вот так все и прошло.

Я не мог отпустить это довольно долго, и она часто мне снилась.

Что такого было в Нэнси Бриггс? Я просто любил ее, и кто вообще разберет, почему мы влюбляемся в кого-то. С ней ничего не случилось, но я не могу выкинуть ее из головы.

После того как я закончил съемки «Синего бархата» в Уилмингтоне, я по какой-то причине решил позвонить ей. Каким-то образом мне удалось раздобыть ее номер, я набрал его, и в ту секунду, когда услышал ее голос, моя тоска по ней
приняла вселенские масштабы.

Сон обернулся явью, а сон – сильнейшая вещь. Удивительно,
на что способен наш разум. Почему же я так изнывал по ней все эти годы? Попробуй пойми…

Дэвид  Линч
Комната снов.
Автобиография Дэвида Линча.