[..]

Когда я заводила канал, я хотела назвать его смутное письмо — неологизм, придуманный мной под впечатлением Staying with the Trouble. Что такое смутное письмо — я сама не до конца понимаю, но доверяю силе собственной рецепции, интра-активному неосознаваемому эффекту.

Пока я могу лишь точечно наметить, что именно я ощущаю как смутное письмо:
?позиция смутьянства (что априори свойственно хорошей литературе) — расшатывание канона / эксперимент / новаторство
?позициональность (если бы этот термин использовала Тума, а не Плеснер)
?СФ-практики (спекфабуляции, спекулятивный феминизм, сциентический факт, сайнс-фикшн, сплетенные фигуры)
?мультиязычность
?работа с аффектом

Смутное письмо — не жанр и не направление. Смутное письмо включает в себя стратегии природного* и документального письма, теори-фикшна, вирд-викшна, автофикшна, много чего ещё. Иногда я думаю, что смутная литература / литература смуты / смутизм — это то, что могло бы прийти на смену постмодернистской литературе. Но скорее всего, речь только о моей оптике.

Когда мы запускали опен-колл «смута», мне было интересно, что нового я смогу понять о смутном письме. Так, благодаря эссе Ани Родионовой, я чётче сформулировала для себя понятие позициональности, поэтический текст Аллы Гутниковой подвёл к мысли о работе с аффектом, а стихотворение ӟазег лизӥ помогло вывести интуиции о мультиязычности из зоны неосознаваемого. В мае мы выложили все работы — открыли все локации, посмотреть можно здесь. А ещё мы открыли новый опен-колл — в течение всего лета мы принимаем тексты в свободном режиме.

Кстати, о зазорах: очень нравится термин промежуть Станиславы Могилевой

Завтра на рассаде fair Даша Митякина проведёт паблик-толк «Краткая история садового письма», где в том числе немного расскажет о моём романе.

В нём я обращаюсь к садам и как к теме, и как к логике письма. В эссе Gardens Роберта Харрисона есть глава о японских дзен-садах, которые «следует читать как стихотворение, состоящее из нескольких полустрочек», где важны не столько сами «полустрочки», сколько зазоры между ними, которые может заполнить лишь «проницательность читателя». Мне интересно работать именно с этими зазорами — с тем, что невидимо, — в том числе и создавать их. Поэтому в моём романе появляются сады, которые нуждаются не только в зрительном, но и в умозрительном контакте: военные и королевские сады, сады эмигрантов и тюремных заключённых и другие.

Что хочу сказать: садовое письмо — тема интересная, поэтому приходите к Даше, если вы в Москве?

Критикуя метафизику как знание, полученное «из ниоткуда», она [Донна Харауэй] утверждает, что при производстве этого знания не учитывается и не определяется позиция, из которой познающий субъект познает мир. Харауэй называет такого субъекта «Глазом Бога»: не обладая ни телом, ни конкретным местоположением, ученый как бы смотрит на мир «из ниоткуда», видя и прозревая при этом «всё» взглядом, схожим со взглядом Бога. Предполагается, что этот господствующий сегодня подход в производстве знания не единственный, который мог бы считаться научным и философским. В противовес ему Харауэй предлагает строить систему науки как совокупность ситуативных знаний, не отменяющих конкретную позицию в системе производства этого знания: такая наука учитывает и расширяет способы ви́дения. ?

Подход Харауэй чрезвычайно освежающий, однако в пределе является антифилософским: возможно ли в ее системе то самое высказывание о всеобщем, на которое вот уже целые тысячелетия претендует философская мысль?

Авторка занимает в этом тексте, как кажется на первый взгляд, антифилософскую позицию, ведь философия и есть «взгляд из ниоткуда», который претендует на ви́дение мира в целом, находясь при этом «нигде» (по Харауэй, именно так смотрит и видит тот «Глаз Бога», что «трахает мир») ?✨ Однако дело здесь, возможно, не только в том, чтобы видеть как Бог (философия в целом к этому стремится), но и в том, чтобы при этом объективировать видимое, а затем и «трахать, не спрашивая разрешения»

?

/ «Антифилософия Донны Харауэй: объективность без объективации»
Лолита Агамалова, Елена Костылева

Идеи для свиданий— читать по ролям «Я очень тебя хочу» Кэти Акер и Маккензи Уорк

— симулировать любовный дискурс (референс «Фрагменты речи влюбленного» Ролана Барта)

— писать романтическую документальную поэму, используя материалы переписки

— составлять схемы любви и искать её узоры (референс «Равинагар» Романа Михайлова)

— по очереди делать друг другу таро-расклад на отношения

— писать о телах друг друга (референс «Руки женщин моей семьи были не для письма» Еганы Джаббаровой)

— трогать воду у берега, что «почти как нам взяться за руки» (референс «Залив терпения» Маши Нырковой)

— ночевать вместе в степи (референс «Степь» Оксаны Васякиной)

— составлять список «что посмотреть вместо солтберна»

— собирать мацутакэ и строить совместную жизнь на руинах капитализма как Анна Цзин и ? кто?

— ничего плохого не делать (референс «Я ничего плохого не делаю» Светы Лукьяновой)