Для желающих трансануть и проникнуться - невыразимой грациозности пьеса кабуки про пьяную драконицу (изначально задуманная для кукольного театра, но сыгранная вживую:)
https://vk.com/video246807601_170066267?list=545f6de0247486fa2d

Ороти (大蛇). Великая змея
Ямата-но ороти (яп. 八岐の大蛇), восьмиглавый и восьмихвостый великий дракон.
После своего изгнания из Небесных полей (Такама-но хара), японский мифический герой Сусаноо спустился к реке Хии (яп. 簸川) в провинции Идзумо, где встретил плачущих старика со старухой и девочкой. Старик представился как Асинадзути, сын старшего ками гор Ооямацуми. Девочка же была Кусинада-химэ, (спойлер - будущая супруга Сусаноо, тоже ками). На вопрос о причинах горя старик рассказал, что было у него восемь дочерей, но семерых из них пришлось скормить восьмиголовому гигантскому змею.
Согласно описанию, змей имел 8 голов и 8 хвостов на одном туловище; красные, как вишни, глаза; на его теле росли мох и кипарисы, а длина его была равна величине 8 долин и 8 холмов. Старик посулил Сусаноо дочку в жены и помог сварить жбан восемь раз перегнанного сакэ, который был поставлен внутри изгороди с восемью воротами. На запах сакэ явился восьмиголовый змей, в восемь глоток выпил сакэ и опьянел. Ну и уснул. Тогда Сусаноо отрубил своим мечом Тоцука-но цуруги змею все головы, а разрубив ему средний хвост, - обнаружил Кусанаги-но цуруги, священный меч, одну из трёх регалий японских императоров. Правда, по одной из версий, меч впоследствии утонул вместе с малолетним императором Антоку в ходе битвы при Данноура, ознаменовавшей падение дома Тайра (а в заливе Данноура появились крабы с лицами на панцирях, духи воинов рода Тайра).
В наше время считается, что то ли чудом вновь обретенный меч, то ли его копия хранится в синтоистском святилище Ацута в Нагоя и используется в ходе коронаций, но официальных доказательств этому, равно как и самому факту существования меча, нет, меч этот императорская семья никому никогда не показывает. Во время церемонии в коронационный зал действительно вносится некий меч, завёрнутый в полотно. Доказательств того, что этот клинок является подлинным Кусанаги-но цуруги, нет, но и опровергнуть данное утверждение нельзя (закономерно нельзя утверждать и того, что Сусанноо не спаивал и не забарывал змея, нельзя утверждать и обратного =))
Есть и предположение, что предание о Ямата-но Ороти является метафорой борьбы местных жителей с рекой Хии, имевшей восемь притоков и в старину причинявшей большой ущерб своими наводнениями"
Источник - Онсен "Дохлый якудза"

В общем, по итогам книжечки остается странное впечатление - драконы нормальные (ну, с поправкой на специфику времен феодализма, хотя автор утверждает, что у них там капитализм), а вот люди прям совсем рептилоиды (от главы "Разведчик в дороге" глазки на лоб прям лезут, конечно). При этом у двух героев, что у Кости, что у Максима среди людей связей примерно ноль - только с кем-то из волшебного мира Зеркала, или сложный лав-хейт-юст с драконами же. Люди представлены милыми деточками (замученными иероглифами - забавно, что автор явно хотел сделать контраст между "советским" детством и необходимостью зубрить иероглифы, а я прям вспомнила седьмой класс и прописи, ыыы). Кроме милых деточек, еще есть а) мутные тетки, которые появляются на одну строчку, чтобы не оценить главного героя, б) мутные гэбисты, которых автор пытается подавать как положительных, но выходит ниоч.
В итоге получается такой странный-странный пост-Крапивин про никогда не выросшего престарелого мальчика, который так никогда и не стал взрослым, а так и ходит в оруженосцах. А рыцарями командует крохотная деточка Когната (мать которой почему-то подается как злодейка, а ее папенька как положительный персонаж, хотя это он на голубом глазу отдал ребенка дракону в оруженосцы по первой просьбе - а дракон, внезапно, потом ее превратил в драконицу и женился).
Ну и драконица Волитара, которая тоже вышла отличная:
«Я поняла. Ты на мои слова про коммунизм и коммунистов обижаешься. Я объясняюсь. Я женщина есть, я не всегда для того, чтобы мысль передать, говорю. Иногда я для того, чтобы у мужчины лицо вытянулось, слова употребляю. А еще я рыцарем-драконом являюсь. Я не всегда, чтобы объяснять свои слова и поступки, время имею. Ответственностью за множество драконов я и так чуть ли не с рождения обременена. Я сочувствия не прошу, но ты его, если честно, проявить мог бы. Ты, что я тобой пользуюсь, считаешь, я это понимаю. Но, дорогой Костя, это ты на мне катался. (Шутка)».

Сальников, "Когната" - пост-Крапивин и драконы
Совсем новенькая книжечка, прочитана ради драконодискурса. "Оккультрегера" я не смогла, потому что сломалась на бомжеангелах как метафоре сильно пьющей непонятой интеллигенции, а к драконам у меня менее трепетное отношение, поэтому я честно дочитала:)

Ну, что - в плюсах хороший стиль, очень здорово придуманы особенности драконовской речи. Аниме в буковках, написанное хорошим стилем, только русифицированное, "с местным колоритом". От аниме аристократы и анимешная деточка, за местный колорит отвечает положительный гбшник Константин, родом с (чего-то вроде) СССР, расположенного на плоской земле. Веет очень сильно ранним Лукьяненко, но с оттенком некоторой сумрачной самоиронии ("«Вот поэтому, ребята, драконий пролетариат попал в более угнетенное положение, чем наш когда-то. Вот почему он заслуживает сочувствия. Трудно было бы нам расстрелять нашего царя, если бы его пули не брали».
Костя уже насмотрелся и на аристократию, и на пролетариат, наслушался новостей. Пришла зима, а драконы продолжали наступление, хоть оно и затормозилось. Московский район планировали захватить до начала холодов, но и в холода драконы не уснули, а приближались к столичной части города, так что передним частям уже были видны башни Кремля").
Очень смешно про "конфликт мегаполиса и города" вместо "города и деревни". Вообще стилизация под советскую прозу отличная.

Из элементов, которые очевидны - прежде всего, конечно, герою совершенно не 23, как заявлено. Ему явные под 50, причем не западные, те, которые "40 - новые 20! 60 - новые 40!", а те, которые из стругацких "кряхтя, мы встаем ото сна, кряхтя, устремляемся мыслью". Начало там ууубертехничное, под "Хромую судьбу", про насквозь перебольного дряхлого измученного офисом героя, который с огромным трудом выпускает из окна осу.
Потом случается сюжет, и автор, согласовав своего предположительного читателя с предположительным же героем, резво навевает ему сон золотой, где он такой крапивинский мальчик-оруженосец, огого и эгегей (вот тут аниме и заимствованные оттуда драконы оказываются прям очень кстати).

Что касается драконов, то в драконы записываются все те, понимание кого у предположительного читателя (МГС, постсоветское пространство, 40+++) вызывает когнитивный диссонанс:
- дети,
- подростки,
- женщины,
- аристократы,
- капиталисты,
- а также, внезапно, дракономуж, не ревнующий жену к бывшему оруженосцу, и драконодед, равнодушный к видовой разнице.
И у всех них есть одно важное отличие от главного героя - они делают что-то из своей собственной внутренней агентности, "когда захотят". А герой - "хороший мальчик", "оруженосец" - и он делает то, что скажут, а своей собственной агентности у него нет, он не умеет. Поэтому все интересное происходит "вокруг драконов", "у драконов", "ради драконов" и "вопреки драконам".
Я так и не поняла, это тонкая авторская ирония, или искренне у него такое мировоззрение. По размышлению, мне кажется, что автор сочувствует такой картине мира, но слишком умен, чтобы не отрефлексировать.

Тем временем предновогодние эльфы в лице прекрасной Alltigra прислали мне кремушек для лица "Алхимия чудес" и раритетный том Белинского (видимо, чтоб я не задавалась вопросом, к умным мне или к красивым:)) Кремушек прекрасно пахнет, а по Белинскому можно гадать. Но пророчит он то, что люди не меняются, а АвторТудей и иже с ним жил, жив и будет жить:)???

НЕЖНОСТЬ К ТЩЕТНОСТИ #бессвязные_выкрики
Есть вещи, которые в принципе невозможно сделать хорошо. Перевести Элиота, например. Какие-то ограничения связаны с личным – хорошо перевести гения можно, только если ты сам гений (тут уже можно расходиться, но мы этого делать не будем, потому что гении гениями, а нам-остальным тоже надо как-то быть:) А какие-то ограничения связаны с самим строем языка и просто принципиальным отсутствием нужных контекстов, на которых играет автор. Передать их нельзя, но можно расширить собственное понимание происходящего.

Например, фраза “And all shall be well and // All manner of thing shall be well” не существует в русском языке так, как она существует в английском. Рок-группы не называют такой фразой, в компьютерных игрушечках лавкрафтианского толка ее не обыгрывают, и на русском она навскидку выглядит просто как чуть более замороченный способ сказать банальность.

У меня с этой фразой своя история – я на нее первый раз наткнулась в игрушечке «Падший Лондон» (прелестный комедийный хоррор, очень изысканно пляшущий на костях классической литературы, особенно 19 века) – и там это бубнил голос из колодца (потому что well – это не только «хорошо», но еще и «колодец», и внутри лора игры, если знать подробности, это звучало скорее зловеще:) Но я на этот кусочек сюжета наткнулась в самом начале, не подозревая подвоха, и фраза меня зацепила, прям ощущалось, что это цитата.

И это действительно цитата, но даже не из Элиота, а из «Откровений божественной любви» Юлианы Нориджской. Их даже перевели на русский, в 2010 году. А сам текст написан в 14 веке, опубликован для широкой публики в 17, процитирован Элиотом в середине 20го – и, конечно, сам способ бытования фразы в англоязычной культуре в русский текст перенести невозможно. Получается «битая ссылка».

При переводе таких текстов самый главный профит, который ты получаешь – не финальная версия на другом языке (она обречена выйти плохо), но, скорее, изменение собственной структуры, опыт, приобретенный за счет пристального вглядывания в текст и попыток как-то сформулировать его своими словами. Это не особо что-то в итоге дает читателю, но это очень, очень обогащает переводчика:)

Из Элиота #стихи #переводы

Мы не отступимся от поиска,
И финал наших исканий
Будет в том, чтоб вернуться, откуда мы начали
И впервые понять, что это за место.
Сквозь незнакомые, незримые в памяти врата,
Когда останется открыть только ту землю,
Какой она была в самом начале,
У истока самой длинной реки
Голос скрытого водопада
И дети на яблоне,
Незнакомые, поскольку еще не найденные,
Лишь услышанные - почти, в тишине
Между двумя волнами моря -
Тут, здесь, теперь, навеки -
Состояние полной ясности
(Ценой всего, не меньше)
И все будет хорошо,
Вся суть вещей обернется благом,
Когда языки пламени совьются
Коронованным узлом огня
И пламя и роза станут одно.

обыкновенная история - дыхание #стихи

или вот, например, вакуоли и альвеолы,
незримые кладовые,
крошечные пузырьки во времени и пространстве,
яблоки на дереве времени,
виноградные гроздья памяти,
медленно, медленно зреющие в темноте
ты делаешь вдох,
и великий прилив из никогда и нигде
приходит, наполняя пространство,
расправляя складки,
разливая вино по крошечным чашам мгновений,
и все оживает
- рассвет в том году,
- одуванчики, проросшие у порога,
- печеный картофель и земляника,
- смех на ветру,
- треск хлопушек и запах пороха,
- снег и колокола
прилив замирает -
как замирает вдох,
кровь и воздух приникают друг к другу,
обмениваясь теплом,
и разбегаются -
по эту сторону горизонта,
внутрь жизни, наполненной смыслом,
и наружу, за горизонт,
согретый теплым дыханием,
как стекло с морозным узором -
белые перья,
звезды, кристаллы
и круглое окошко от пальца,
сквозь которое смотришь наружу,
пытаясь понять,
далеко ли до остановки

Полидори и Байрон vs Стокер и Ирвинг #бессвязные_выкрики
Вообще, конечно, что бросается в глаза, когда начинаешь сравнивать "вампирскую классику" - это схожесть историй Полидори и Брэма Стокера, причем в реальной жизни.
Харизматический гений с тяжелым характером и склонностью к театральности и манипуляциям - чекд.
Автор, попавший под обаяние и пытающийся это каким-то образом отрефлексировать - чекд.
Необходимость зарабатывать на жизнь и зависимость в этом от харизматика - чекд.
Текст, в который автор выплеснул все наболевшее - чекд.

Но, конечно, Брэм Стокер был на момент столкновения с Ирвингом постарше и поустойчивей психикой, поэтому у них там все шло относительно благополучно - они подружились, Стокер 17 лет благополучно работал при Ирвинге менеджером, а после его смерти написал мемуар, весьма восторженный, о своей дружбе с великим актером.
А вот Полидори общение с Байроном психику совсем расшатало, и он в 25 лет покончил жизнь самоубийством.

Интересно, как предчувствие таких финалов отразилось в их книгах - в "Дракуле" героиня предпочитает героя-человека, и все персонажи, сплотившись под чутким руководством Абрахама Ван Хельсинга (которого совершенно случайно зовут так же, как автора:) одолевают Дракулу и дальше живут долго и счастливо.
А вот у Полидори лорд Рутвен убивает возлюбленную главного героя, женится на его сестре и съедает ее в брачную ночь, а герой сходит с ума и умирает от горячки.
В общем, печальная история.

Золотой фонд ужасов и классовая борьба:)
Тем временем, тем временем подкрался второй модуль "Монстрологии", и на него внезапно есть два места:)

В связи со своими собственными упражнениями в сдвигании сеттингов туда-сюда (артуриану в "золотой век авиации", средневековую Флоренцию в далекий космос, Мерлинов куда попало) мне, конечно, уже давно хочется поговорить о том, как происходит такой сдвиг.
?Как выходит так, что фольклорный вампир красен физиономией, предпочитает жертв крепкого сложения и вредит коровушкам, а литературный - бледен, тонкозвонок, а коровы не видел в принципе никогда?
?‍♂️Почему от одного и того же фольклорного упыря происходят и вампиры, и зомби (а вот и Дракулу, и повелителя зомбей играет один и тот же Бела Лугоши)?
?‍♂️Причем тут эпидемии (и кто на самом деле кого съел так, чтобы вдохновить Бржма Стокера)?
?Почему в романтических сюжетах 19 века главная проблема героя - то, что "механическая кукла" не отвечает ему взаимностью, а в 21 - что отвечает, и еще как?
?И как это все связано с сменой экономических формаций, социальными лифтами и их отсутствием, а, самое главное - почему со сменой эпох какие-то сюжеты не вымирают совсем, а трансформируются и продолжают жить?

?Вот об этом всем мы и будем разговаривать (а также, как водится, конструировать сюжеты и обсуждать написанное:)
?4 встречи раз в две недели - вампиры (как аристократы), зомби (как люмпены), оборотни (как благородные дикари) и роботы (как пролетарии разной степени угнетенности:)
Все вопросы можно в личку [email protected]

"Пустое место внутри"

В ленточке рассуждают о пустотности (в буддистском смысле) и о том, чтобы изучить что-то новое, внутри под это новое должно быть место ("Как положить слона в холодильник?" - "Для начала выньте из холодильника жирафа..."). А я читаю бесконечный трактат Вайнштейн про денди (огнище книжка!), и там внезапно Китс:)

"Наиболее радикальный вариант этой «хамелеонской» установки подводил к мысли о том, что подлинный поэт должен быть в идеале безличным, чтобы быть в состоянии отразить малейшие нюансы, откликнуться на любые импульсы. Отсюда такие метафоры, как Эолова арфа у Колриджа или сравнение поэта со спокойным озером, по поверхности которого идет рябь от дуновения ветерка.

Джон Китс довел эти интуиции до логического предела, провозгласив себя поэтом хамелеоном, который абсолютно лишен идентичности: «Что касается поэтической индивидуальности (в оригинале Сharacter – характер. – О.В. ) как таковой… то ее не существует – она безымянна – она все и ничто – у нее отсутствуют характерные признаки – она радуется свету и тьме – она живет порывами, дурными и прекрасными, возвышенными и низменными, полнокровными и скудными, злобными и благородными, она с равным наслаждением дает жизнь Яго и Имогене. То, что оскорбляет вкус почтенного философа, восхищает поэта-хамелеона. Увлечение последнего теневыми сторонами действительности не более предосудительно, чем его пристрастие к светлому началу: и то и другое вызывает на размышления. Поэт – самое непоэтическое из всех созданий, ибо он лишен своего лица (у Китса – has no identity, у него нет идентичности. – О.В.); он вечно стремится заполнить собой инородное тело… Поэт – безличен. Сомнений быть не может, поэт – прозаичнейшее из всех созданий творца… Стыдно признаться, но ни одно мое слово не может быть принято на веру как выражение моего собственного “я”. Да и как иначе, если у меня нет моего собственного “я”» .

Этот принцип безличности «поэта – хамелеона» Китс окрестил «негативной способностью» («negative capability»). «Негативная способность» позволяет отождествиться с любой точкой зрения и создать любой образ. Поначалу это может показаться странным – какой же «поэт романтик» вдруг добровольно расстанется с презумпцией собственного оригинального взгляда на вещи? Но если посмотреть внимательнее, то принцип эстетического хамелеонства, в сущности, очень близок понятию романтической иронии, ведь не случайно воинствующий индивидуалист Фридрих Шлегель тоже писал о необходимости «пустого места» («Leerstelle») в душе."

Я бы это "пустое место" скорее бы назвала "свободным пространством", или даже "свободной оперативной памятью":) Образу нужно место, пространство и время для того, чтобы развернуться. Ну и то самое "я", о котором говорит Китс, это, скорее, "Эго" ("устоявшийся образ себя", или "идеальный образ себя", или еще какой-нибудь такой вариант, который временами стремится бухнуться в текст и выплеснуть из него все остальное - как бывает с Мэри-Сью:) В отличие от Самости - которая в тексте чаще существует как "незримый источник света за декорациями", пропитывая и подсвечивая все, что попадает в область авторского внимания.